Советская Россия спасла советского военачальника и разведчика-нелегала Вольдемара Розе, приговоренного в Германии за участие в попытке государственного переворота и организацию террористической группы, получившей название «Германской ЧК», от смерти, обменяв его на арестованных в России граждан Германии, чтобы потом … расстрелять его, как Германского шпиона.
Развлекая себя написанием статьи об удивительной, полной неожиданных крутых поворотов судьбе Якова Фишмана, который, начав революционную деятельность эсеровским боевиком – террористом, трансформировался в Советского шпиона – нелегала, затем стал начальником военно-химического управления РККА, потом – членом подпольной антисоветской организации эсеров, но не сгинул, как подавляющее большинство военачальников – его «подельников», и в 1955 году, после смерти Сталина был реабилитирован, с восстановлением в партии и присвоением звания генерал-майора, я натолкнулся на фразу, написанную в 1925 году начальником Разведывательного управления Штаба РККА Яном Берзиным в характеристике Фишмана.
«Во время подготовки германской революции в 1923 г. тов. Фишману была поручена весьма ответственная секретная работа, которую он хорошо исполнил».
То, что за этой фразой стоят стыдливо умалчиваемые события, не входящие в канон «исторической правды» сомнений вызывать не может.
Когда я обещал читателю о них рассказать, я еще не знал насколько это интересная история, с вплетенными в нее судьбами удивительных и незаслуженно вымаранных из истории персонажей.
Побежденная в Первой мировой войне Германия, грезящая идеей реванша и Советская Россия, обе страдали от последствий международной изоляции, что способствовало их сближению по линии торговли, экономического и военного сотрудничества.
Германия на советской территории, формально не нарушая версальских ограничений, могла развивать и совершенствовать передовые образцы военной техники и вооружений. А Красная армия получала к ним доступ.
Контакты между Германией и Советским Союзом были разноплановыми, объемными, с участием большого количества людей. Для большинства Советских граждан, задействованных во благо Родины в этом сотрудничестве, десятилетие спустя, контакты с немцами лягут в канву их обвинительных заключений.
Но это позже. А тогда в 20-ых годах прошлого века, большевики, пребывая в состоянии победной эйфории и грезя идеей мировой революции, сочли, что в Германии, страдавшей от ограничений и колоссальных выплат победителям по Версальскому мирному договору, которые, как известно, ложатся на плечи народа, сложилась революционная ситуация.
31 июля 1923 года член Политбюро ЦК РКП(б) и председатель исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ) Г. Е. Зиновьев писал И. В. Сталину:
«Кризис в Германии назревает очень быстро. Начинается новая глава германской революции. Перед нами это скоро поставит грандиозные задачи… Пока же минимум, что надо,— это поставить вопрос 1) о снабжении немецких коммунистов оружием в большом числе, 2) о постепенной мобилизации чел. 50 наших лучших боевиков для постепенной отправки их в Германию. Близко время громадных событий в Германии. Близко время, когда нам придется принимать решения всемирно-исторической важности».
К моменту написания этой Зиновьевской записки на территории Германии, кроме прочих, уже действовали разведчики-нелегалы: бывший эсеровский боевик-террорист Фишман, о котором я рассказывал в предыдущей статье, и Вольдемар Рудольфович Розе, в качестве одного из руководителей военного отдела ЦК компартии Германии.
Вольдемар Рудольфович Розе мужчиной был серьезным. Он участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа в качестве начальника штурмовой колонны войск Южной группы 7-й армии, и Тамбовского восстания, где Тухачевский, как помните, применил против мирного населения отравляющие газы.
План подготовки «немецкого Октября» стал на повестке дня очередного заседания секретариата Коминтерна. Сеть нелегалов Коминтерна была раскинута по всей стране. Центрами взрыва были намечены два крупных города: Гамбург и Мюнхен.
Для инструктажа в Москву был вызван лидер немецких коммунистов Брандлер.
21 сентября 1923 года Брандлер докладывал на совещании в Коминтерне:
«Наши товарищи на 60–70% заняты подготовкой к гражданской войне...
Мы создаем теперь военизированные боевые организации в форме 15 дивизий по 5000 человек, их мы поставим на ноги в течение 6 недель. Мы имеем также пятерки и партизанские группы, которые уже сейчас … полностью вооружены... Вопрос об оружии также решен в том смысле, что у нас под руками имеется достаточно оружия. Мы закупили оружие, и есть лишь технические трудности его распределения; ведь если мы раздадим сейчас хотя бы 20 000 винтовок, тогда наше дело сразу провалится и склады тоже».
Датой начала восстания — «Днем X» — было назначено 23 октября.
Вопрос о «немецком Октябре» поступил на обсуждение Политбюро. Для руководства восстанием был создан «Ревком Коминтерна»: Пятаков, Радек, Крестинский. Кроме них решено командировать в Германию Куйбышева, Рудзутака, Лозовского, Шацкина, Цейтлина, Стецкого. – Рассказывает об этих событиях Николай Кузьмин в книге «Сталин. Время, люди, империя».
На проведение всего мероприятия отпускалось 500 тысяч фунтов стерлингов.
Немецкие коммунисты с нетерпением ждали сигнала от «Гриши», т.е. Зиновьева, главы Коминтерна.
Внезапно от «Гриши» пришло сообщение, что «День X» переносится. По стране помчались курьеры, сообщая новость на места.
Стало известно, что из Москвы приезжают Менжинский, Ягода, Трилиссер. Затем к ним присоединились крупные военные: Вацетис и Тухачевский (он приехал с паспортом на имя Полянова).
«Срочно приступили к организации Германской ЧК. Руководить этим ведомством приехал некто Скоблевский (он же - Горев, Близниченко, Гельмут). Это был латыш Вольдемар Розе, участник подавления Кронштадтского мятежа, жестокий палач, которого побаивался сам Крестинский, полпред в Германии». – Пишет не Резун-Суворов и не Солженицын, а все тот же, вполне просталинистски ориентированный Николай Кузьмин.
В этот исключительно важный момент произошел диковинный, трудно объяснимый сбой: о переносе «Дня X» не сообщили только в Гамбург. Восстание там началось 23 октября. Рабочие батальоны заняли несколько полицейских участков, но подверглись атаке отрядов рейсхвера. Помощи из соседних городов восставшие не получили — там готовились к выступлению 8 ноября».
29 октября 1923 года в письме в Москву Радек констатировал, что ЦК КПГ ввел в заблуждение Политбюро и Коминтерн:
«Представительство Централе дало в Москве совершенно нереальную картину подготовки партии. Все, что рассказывал Брандлер о состоянии вооружения, есть сущий вздор. Если мы бы знали, что в партии ничего не подготовлено для восстания, то мы бы в сто раз больше говорили о подготовке, чем о сроке… Серьезной же подготовки не было и не могло быть».
В течение трех дней рабочие Гамбурга сражались с армией. Силы были слишком неравны. Солдаты под командованием генерала фон Секта разгромили восставших. Руководитель немецкого рабочего класса Э. Тельман успел укрыться в подполье и вскоре оказался в Москве.
В Мюнхене мятеж начался в назначенный день — 8 ноября. Однако восставшие ограничились тем, что маршировали по улицам города.
Войска фон Секта быстро покончили с мятежом. Зачинщики были арестованы и преданы суду.
Несмотря на катастрофический провал, сумевшие выбраться из Германии советники КПГ из Коминтерна и военной разведки продолжали настаивать на том, что подготовку к новой германской революции нужно продолжать. А для этого — готовить боевые отряды коммунистов.
Розе оставили в Германии руководить военной работой запрещенной КПГ.
Работа Германских правоохранительных органов и вопиющее пренебрежение конспирацией привели к тому, что тучи вокруг советских легальных и нелегальных работников сгущались, и заместитель председателя Революционного военного совета республики (РВСР) И. С. Уншлихт, курировавший военную разведку, решил, что Розе-Володьке пора возвращаться в СССР.
15 мая 1924 года Уншлихт в докладе секретарю ИККИ И. А. Пятницкому писал:
«Соответствующее письменное приказание 16/II мною было послано товарищу, поддерживающему связь с ЦК ГКП. 20/II мною были посланы официальные письма по этому же поводу… Так как приезд Володьки по неизвестным мне причинам задерживался, я 11/III вновь телеграммой напомнил о необходимости немедленного снятия т. Володьки и откомандирования в Москву.
Кроме того, мною через тов. Бронека 19.III, 25.III и 26.III в категорической форме предлагалось немедленно выслать Володьку в Москву…
Тов. Бронек, через которого я вел переписку по делам воен. бюро, мне писал, что отправка Володьки в Москву задерживается ЦК ГКП, который, подчиняясь решению о снятии, все же хочет Володьку, как хорошего работника, оставить для другой работы в Германии».
Этой «другой работой», как указывал Уншлихт, было руководство террористической группой:
«Помимо существующей партизанской организации, имеющей свои ударные боевые группы, тов. Володькой была с ведома и согласия ЦК ГКП организована своя террористическая группа».
Первым заданием группы «Т», или «группы Неймана», должна была стать ликвидация завербованного полицией коммуниста, выдавшего расположение нескольких складов с оружием.
«Группой,— писал Уншлихт,— было совершено всего лишь одно покушение на предполагаемого провокатора — некоего Рауша, который был ранен, но не убит».
В докладе Пятницкому Уншлихт утверждал, что никогда не давал разрешения на проведение терактов:
«Очевидно, в связи с этим организация террористических актов со стороны Володьки конспирировалась от Москвы. Ни в одном из докладов тов. Володьки террористическая группа не упоминается».
Объяснения давали и другие причастные к делу. То, чем занималась появившаяся в конце 1923 года группа «Т», 13 мая 1924 года описал в докладе секретарь военной комиссии ЦК КПГ В. Кресс, сумевший избежать ареста и добраться до Москвы:
«Организована террористическая группа ГКП Феликсом Нейманом в ноябре или начале декабря. Относительно решения, вызвавшего организацию, я не совсем осведомлен, т. к. в середине декабря, когда я принял секретариат Воен. Комиссии, она уже работала и я до времени не занимался ей, полагая, что она не является частью воен. организации. Однако я скоро узнал от разных не причастных к делу товарищей о задачах, возложенных на Феликса Неймана, а вскоре и он сам посвятил меня в свою работу, хотя я его никоим образом о том не спрашивал».
Кресс утверждал, что группу курировали только председатель КПГ Брандлер и известный ему под псевдонимом Гельмут Розе:
«По моему мнению, организация террористической группы произведена не без ведома ЦК и тов. Брандлер и Гельмут являлись только лицами, обсуждавшими и поручавшими ей конкретные задания с согласия ЦК».
О заданиях, которые давали группе «Т», Кресс писал:
«Задачи, поставленные Гельмутом террористической группе, но, как указано выше, в согласии с ЦК, были следующие: 1 — Сект; 2 — Рауш, 3 — Ветцель в Штутгарте. Других заданий, кроме установления местожительства и деятельности некоей Аннелизы Гербер, исключенной из КС (Коммунистического союза) молодежи за шпионство, Нейман не получал».
О покушении на Рауша Кресс сообщал:
«Задание на устранение Рауша было дано после того, как было определенно установлено, что он является оплачиваемым и по роду своей прежней партийной работы (сотрудник Берлинского аппарата по заготовке оружия, временно имперский курьер) чрезвычайно опасным полицейским шпиком; основания для этого заключения: сводки Берлинского аппарата по заготовке оружия, развед. отдела, сведения из областей (в Ганновере он хотел выдать полиции покушавшегося на здание правительства). Установлено, что провал 3–4 складов оружия в Берлине является следствием его работы».
Ветцель, которого собирались ликвидировать в Штутгарте, как писал Кресс, также был информатором полиции:
Дело же Ветцеля еще ясней, т. к. о нем неопровержимо доказано, что он получал от полиции 100 марок золотом в неделю и действительно выдал ей целый ряд товарищей».
Вероятнее всего, в группе «Т» был провокатор.
Не возражал против этой версии и Уншлихт:
«Подбор членов группы, как теперь выясняется, был недостаточно серьезен, а отдельные члены недостаточно проверены. В данное время существует предположение, что один из членов группы с самого начала ее создания состоял одновременно и в нац.-фашистской организации».
Получалось, что советского разведчика загнали в тщательно подготовленную ловушку.
А вслед за тем в очередной раз были проигнорированы элементарные принципы конспирации:
«Группе было дано новое задание, и она почему-то на партийном автомобиле, без сомнения известном полиции, была направлена в Штутгарт, где один из группы в пьяном виде был арестован в ресторане, а затем по его указанию и другие. После провала этой группы и начавшихся других провалов, что было известно Володьке, явки, известные отдельным членам группы, однако, не были отменены, и на одной из таких явок Володька и был арестован».
Полиции Розе был известен под фамилией Скоблевский. Тогда же, в мае 1924 года, в тюрьме оказался и Феликс Нейман.
«Арестованные члены группы,— писал Уншлихт,— Нейман, Пеге, Кениг и Сон рассказывают все, что знали о деятельности и связях военной организации, а также предают всех известных им деятелей… Конспирация в работе военного центра почти что отсутствует, и руководители воен. организации, в том числе и представитель ЦК ГКП, относились к делу весьма легкомысленно».
В показаниях членов группы «Т» появлялись и утверждения, крайне неприятные для СССР. Так, Нейман рассказал, что целями его группы кроме фон Секта были и крупнейшие германские промышленники Стиннес и Борзиг, с компаниями которых официальные представители Советского Союза в Германии пытались наладить сотрудничество во многих областях. Позднее глава группы «Т» заявил, что планировались еще и теракты с использованием бактериологического оружия, для проведения которых были получены возбудители холеры, тифа и дизентерии.
Германская пресса не стеснялась в эпитетах, описывая деятельность группы Неймана, которую стали именовать «германской ЧК».
Складывавшаяся из публикаций картина деятельности «генерала Скоблевского» была поистине ужасающей.
Но настоящей катастрофой было другое. Коммунистические террористы утверждали, что выполняли задания советского полпредства в Берлине:
«По их показаниям,— докладывал Уншлихт,— устанавливается связь военной организации с миссией и получение оттуда денег, хотя конкретных данных об этом в деле не имеется».
Советская разведка прилагала все возможные усилия для получения данных о поведении Розе в заключении и его показаниях.
А надежным каналом связи с ним позднее стали адвокаты. Существует и не подтвержденная документами версия, что глава ОГПУ Ф. Э. Дзержинский предлагал освободить Володьку с помощью силовой акции. Однако шансы на успех операции были невелики: Скоблевского держали в тюрьме в строгой изоляции, причем временами в кандалах. А провал акции дал бы противнику новые доказательства участия советского государства в террористической деятельности на территории Германии. И в Москве решили использовать менее радикальные способы для освобождения Розе.
Сотрудники ОГПУ, действовавшие под крышей полпредства СССР в Германии, обратили внимание на выпускника Берлинского университета К. Киндермана и учившегося там же Т. Вольшта, которые хотели посетить Республику немцев Поволжья и Сибирь и безуспешно пытались получить советскую визу. У молодых немцев неожиданно появился новый друг из прибалтийских немцев М. фон Дитмар, знающий русский язык, готовый их сопровождать в поездке и имеющий знакомства в советском полпредстве. И встретившийся с ними сотрудник дипмиссии Якубович посоветовал немецким студентам, как их потом всюду начали именовать, предоставить хотя бы фиктивные документы о членстве в КПГ, заверяя, что это очень поможет в получении визы.
Все так и произошло, но 26 сентября 1924 года после приезда в СССР все трое были арестованы за использование поддельных документов для проникновения на советскую территорию. А позднее им предъявили обвинения в совершении и подготовке терактов. Причем столь же необоснованные, как и большая часть обвинений, предъявленных Розе.
22 апреля 1925 года процесс над «германской ЧК» — а по сути, над советской политикой — завершился. На следующий день Политбюро решило:
«а) Предложить тов. Крестинскому заявить официальный протест германскому правительству по поводу мотивировки приговора.
б) Поручить тов. Крестинскому позаботиться о Скоблевском как легальными, так и нелегальными способами».
Скоблевского, Неймана и признанного виновным в подготовке бактериологических терактов Мерциса приговорили к смертной казни. Других членов группы «Т» — к длительным срокам заключения. А в Москве в руководстве террористической группой немецких студентов для симметрии обвинили советника германского посольства Г. Хильгера. Поскольку он обладал дипломатической неприкосновенностью, судили и 3 июля 1925 года приговорили к смертной казни только студентов.
Позже стороны договорились о замене смертной казни Скоблевскому и студентам тюремным заключением. 31 октября 1925 года немецких студентов помиловали, но не отпустили на родину. Вопрос с помилованием Розе и обменом решился лишь после того, как страны заключили торговый и новый политический договоры, а ОГПУ арестовало более десятка германских граждан, обвиненных в шпионаже и других преступлениях.
В сентябре 1926 года 14 немцев, включая Киндермана и Вольшта, обменяли на Розе и трех подданных Германии, осужденных за передачу секретных данных СССР.
По возвращению Розе был награждён вторым орденом Красного знамени.
В 1930 году окончил Военную Академию им. Фрунзе и назначен командиром и военком 16-й стрелковой дивизии. С 1932 года военрук Северного краевого коммунистического университета, с 1933 года — Московского коммунистического университета общественных наук. С декабря 1934 года работал в Главном управлении Гражданского воздушного флота (ГУ ГВФ) начальником военизированной охраны. Уволен в запас РККА 28 октября 1937 года.
В 1938 году В. Р. Розе был арестован органами НКВД, расстрелян 20 января 1939 года.
Нейман тоже избежал смерти. В 1924 году он каким-то образом бежал в Вену, из которой в 1925 году был выслан в СССР. Там 21 мая 1925 года он сменил Ивана Каца на посту представителя КПГ в Коминтерне.
Вернувшись в Германию в 1928 году, Нейман стал одним из высших руководителей КПГ, в 1930 году избирался в рейхстаг. Нейман был лидером партийных отрядов самообороны КПГ (нем. Parteiselbstschutz) и являлся одним из организаторов террористической акции в отношении двух полицейских на площади Бюловплац 9 августа 1931 года.
В конце 1934 года он снова оказался в СССР, где в апреле 1937 года был арестован НКВД. 26 ноября 1937 года приговорен к смертной казни Военной коллегией Верховного суда СССР и расстрелян в тот же день.
Жена Неймана, коммунистка Маргарита Бубер-Нейман в 1940 году была арестована и передана советской стороной гестапо.
Об этом более подробно я писал в статье «Сакральные жертвы странной дружбы». Вы легко отыщите ее, если перейдете в архив сайта по прямой ссылке, которую я традиционно оставлю в конце текста.
Не пережили знакового для страны 1937 года и другие герои этой истории.
Пятаков был фигурантом по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра», известного, как второй Московский процесс и был расстрелян.
Немецкий писатель Лион Фейхтвангер, присутствовавший на процессе, написал:
«Я никогда не забуду, как Георгий Пятаков, господин среднего роста, средних лет, с небольшой лысиной, с рыжеватой, старомодной, трясущейся острой бородой, стоял перед микрофоном и спокойно и старательно повествовал о том, как он вредил во вверенной ему промышленности. Он объяснял, указывая вытянутым пальцем, напоминая преподавателя высшей школы, историка, выступающего с докладом о жизни и деяниях давно умершего человека по имени Пятаков и стремящегося разъяснить все обстоятельства до мельчайших подробностей, охваченный одним желанием, чтобы слушатели и студенты всё правильно поняли и усвоили».
Крестинский стал фигурантом дела «антисоветского правотроцкистского блока», более известного, как третий Московский процесс. Расстрелян 15 марта 1938 года в Москве.
На этом же процессе Радек был приговорён к 10 годам тюрьмы. По официальной версии, он был убит в Верхнеуральском политизоляторе другими заключёнными 19 мая 1939 года.
В 1956—1961 годах ЦК КПСС и КГБ СССР проводили расследование обстоятельств гибели Карла Радека. Бывшие оперуполномоченные НКВД Федотов и Матусов показали, что это убийство (как и убийство Г. Я. Сокольникова два дня спустя) было организовано под руководством старшего оперуполномоченного НКВД Кубаткина — тот выполнял прямые указания Берии и Кобулова (а распоряжение о ликвидации заключенных исходило непосредственно от Сталина).
Поляк по национальности Уншлихт арестован11 июня 1937 года и обвинён в принадлежности к «диверсионно-шпионской сети польской разведки в СССР».
Ожидаемо оказалось, что латыш Рудзутак возглавлял антисоветскую националистическую латышскую организацию, занимался вредительством и был шпионом иностранных разведок.
На заседании Военной Коллегии виновным себя не признал. В протоколе судебного заседания секретарь записал, что Рудзутак в суде заявил:
«… его единственная просьба к суду — это довести до сведения ЦК ВКП(б) о том, что в органах НКВД имеется ещё невыкорчеванный гнойник, который искусственно создаёт дела, принуждая ни в чём неповинных людей признавать себя виновными. Что проверка обстоятельств обвинения отсутствует и не даётся никакой возможности доказать свою непричастность к тем преступлениям, которые выдвинуты теми или иными показаниями разных лиц. Методы следствия таковы, что заставляют выдумывать и оговаривать ни в чём неповинных людей, не говоря уже о самом подследственном. Просит суд дать ему возможность всё это написать для ЦК ВКП(б). Заверяет суд, что лично у него никогда не было никакой плохой мысли против политики нашей партии, так как он всегда полностью разделял всю ту политику партии, которая проводилась во всех областях хозяйственного и культурного строительства. Ещё раз просит суд предоставить ему возможность подробнейшим образом изложить всё то, что ему известно о методах следствия, в ЦК партии».
Не забудьте кликнуть на иконку с оттопыренным вверх большим пальцем и подписаться в раздел. Тогда увлекательное разноплановое «чтиво» будет Вам доступно всегда.
Перейти в архив статей сайта.
Перейти на страницу романа "Апокриф".
Еще по теме здесь: История.
Источник: Германское чк. «Днем x» — было назначено 23 октября. .