За иллюминаторами лежала Бейра, прикрытая сочной тропической зеленью. Над городом и бухтой как бы парило ажурное строение высотной гостиницы, чем-то напоминающее гигантскую чайку, застывшую в полете. Некогда Бейра считалась самым фешенебельным курортом Восточной Африки, куда, бывало, забредали даже заокеанские гости, пресытившиеся Флоридой и Бермудами.
Иллюминаторы были распахнуты, но в каюту не доносилось ни звука. Порт казался вымершим, и даже чайки, зависающие над мачтами «Павлограда», были немы, как привидения. За жестяными кровлями пакгаузов, на зеленом взгорке темнели искореженные взрывом груды металла, которые тщетно пытался скрыть кустарник своими раскидистыми ветвями.
В Бейре мне повезло: местный врач Жозе Сантуш говорил по-английски, и неплохо.
Он рассказывал:
— В нашей городской больнице все врачи иностранцы: скандинавы, русские, кубинцы и только двое мозамбиканцев — дантист и ваш покорный слуга, врачующий накожные болезни и принимающий суда, приходящие в Бейру.
Я уже знал, что доктор Сантуш по совместительству заведует портовой карантинной станцией.
— Есть даже китаец — специалист по рефлексотерапии, а медицинские сестры и акушерки — мозамбиканки... С завтрашнего дня у меня отпуск и, если не возражаете, я с удовольствием покажу вам город и нашу больницу.
— Спасибо, Жозе.
На рельсах, поросших чахлой травой, застыл маневренный паровозик в крупных подтеках ржавчины. Скособочившийся портальный кран уронил к земле костлявую, в двух местах перебитую шею.
Мне трудно было поверить, что Бейра — второй по значению порт страны.
— Если раздобуду бензин, у нас даже свой транспорт будет. У одного моего знакомого индуса есть старенький джип. Иногда я одалживаю у него машину.
«Павлоград» был единственным судном в порту, не считая чумазого буксирчика, жавшегося к причальной стенке в сотне метров по корме.
Из-за пакгауза выкатила «Волга» с красным флажком на радиаторе и, развернувшись, затормозила у трапа.
— Ваш консул приехал, — сказал Жозе и протянул мне руку. — До завтра, доктору Леониде Не надо меня провожать. Я еще хочу подняться к капитану. Мы знакомы с ним.
— В дверях он остановился. — И еще: передайте, пожалуйста, вашим, чтобы ночью без особой нужды не сходили на берег.
— Бандиты? Он кивнул:
— Бывает, пошаливают по ночам и в городе, и в порту. Зачем рисковать без нужды?
Когда Жозе ушел, я поднялся в штурманскую рубку, полистал лоцию и очень удивился, узнав из нее, что порт Бейра рассчитан на обработку десяти океанских судов одновременно.
Вдоль борта «Павлограда» прохаживался автоматчик...
На другой день доктор Сантуш заехал за мной на стареньком джипе.
Стоял нежаркий день — редкий в тропиках. Над городом и морем нависало низкое небо, сплошь задернутое облаками, похожими на рыхлый, весенний снег. Город оказался зеленым и пустынным, как старый английский парк. Его одно-, двухэтажные строения терялись в листве незнакомых мне деревьев и кустарников. Прохожих не было, не было и машин на тенистых улочках. На площадке для игры в гольф с десяток молодых людей отрабатывали ружейные приемы. Кому-то из них Жозе махнул рукой.
— Новобранцы?
Он отрицательно покачал головой:
— Старшеклассники. Военное дело — обязательный предмет в наших школах, как грамматика, как математика...
— Жозе, а где вы получили врачебный диплом?
— В Мапуту. Но тогда город назывался Лоренсу-Маркиш.
Из двух-трех десятков мозамбиканцев, с которыми я познакомился во время стоянок нашего судна в Мапуту и Накале, Жозе оказался единственным, имеющим университетское образование.
— И как вам это удалось? Он тихонько рассмеялся:
— И не спрашивайте! Одному богу известно. На всем факультете обучалось не более дюжины черных.
Джип нырнул в пальмовую аллею и раскашлялся, как старый курильщик по утрам. Жозе сбросил скорость, и машина успокоилась.
— До выпускных экзаменов добралось только четверо. Дипломы выдали двоим.
Аллея вывела на площадь, окруженную трех-, четырехэтажными домами старой архитектуры. К одному из них жалась очередь, и хвост ее, огибая площадь, терялся в боковой улочке.
— Отоваривают продовольственные карточки, — пояснил Жозе, притормаживая у тротуара, и что-то крикнул. Из очереди ему ответило сразу несколько голосов. К машине бросились мальчишки, но Жозе резко рванул ее с места и пересек площадь. — Выдают месячную норму растительного масла, — сказал он, оборачиваясь ко мне.
— Чему она равна?
— Полкилограмма на человека. Продовольствие в нашу провинцию доставляется самолетами из столицы.
— Почему, Жозе?
— Оно слишком дорого, чтобы рисковать им. Продукты — жизнь.
— Не понимаю.
Он нахмурился:
— А тут и понимать нечего. Бандиты из МНС еще не научились сбивать самолеты. На морские суда они тоже не отваживаются нападать в море. Кстати, на днях в Бейру должен прийти транспорт с рисом и сахаром.
— А что означает МНС?
— Мозамбикское национальное сопротивление. Так красиво бандиты называют свою организацию. — С минуту он помолчал, о чем-то раздумывая, потом заговорил снова: — В городе солдаты несут караульную службу. Всякое может случиться, особенно в ночное время.
— Разве Бейра — прифронтовой город?
Он скептически улыбнулся и ушел от прямого ответа.
— Бейра не может быть прифронтовым городом, потому что фронта, как такового, в Мозамбике нет. В республике идет диверсионная война.
— И часто случаются диверсии в самой Бейре?
— Случаются...
Два-три поворота — и джип выкатил на широкую улицу, оттороченную по краям шеренгами цветущих каузарии и плотно жавшимися друг к другу трех-, четырехэтажными домами. На тротуарах появились прохожие. В перспективе улицы мелькнул легковой автомобиль и пропал за поворотом. Нервно сигналя, нас обогнал дребезжащий автобус, битком набитый пассажирами.
— Рейсовый автобус, — пояснил Жозе, прижимая джип к поребрику, — единственный в городе. Только на линию, увы, он выходит не часто: перебои с горючим. Все-таки самый надежный транспорт в Бейре — велосипед, — неожиданно заключил он.