Морозова освободила первая русская революция. По амнистии освобождались политические узники, отбывшие не менее десяти лет заключения.
Морозову удалось вывезти из тюрьмы двадцать щесть томов своих научных рукописей. Среди них были труды по химии, астрономии, математике, метеорологии, истории. Тюрьма, двадцатилетнее заключение не смогли убить в нем ни любознательности, ни жажды творчества.
Когда маленький пароходик осенью 1905 года вез Морозова и его товарищей из Шлиссельбурга в Петропавловскую крепость (временное пристанище бывших узников), Николай Александрович напряженно думал о том, что ждет его впереди. «Мысли о прошлом сменялись мыслями о будущем, — рассказывал он,— и доминировала только одна неотвязная мысль: успеть напечатать сделанные мною в крепости научные работы». Морозову казалось, что жить ему осталось совсем немного, три-четыре года, не больше. Резкая перемена в режиме подействует на него губительно.
К счастью, Николай Александрович ошибся. После освобождения ему суждено было прожить более сорока лет. Прожить ярко и плодотворно. За несколько лет он напечатал много книг и научных статей, воспоминания о пережитом и перечувствованном.
Особенно важным считал он свой, большой труд под названием «Периодические системы строения вещества. Теория образования химических элементов».
Ученые того времени были уверены в неизменности химических элементов. Нет, утверждал Морозов, и железо, и серебро, и медь возникли не сразу, а путем сложных изменений веществ в небесных светилах и даже в недрах нашей планеты. «Может быть, — писал Николай Александрович, — рождение элементов продолжается где-нибудь среди туманных скоплений в глубине небесных пространств». Эту теорию современная физика полностью подтвердила.
Был напечатан в одном из петербургских журналов и рассказ о путешествии на Луну. А потом вышел и весь сборник «научных полуфантазий» Морозова «На границе неведомого».
Вскоре Николай Александрович был приглашен в Высшую вольную школу, основанную в Петербурге выдающимся ученым Петром Францевичем Лесгафтом. Он был избран профессором и преподавал астрономию, читал оригинальный курс космической химии, в котором рассказывал о том, что происходит с веществами на звездах и их планетах.