Китайские артиллеристы вели беспорядочный огонь, их неуклюжие офицеры практически не управляли боем, в то время как едва ли не каждый выстрел с японской стороны находил свою цель...
Говоря о событиях, предшествовавших русско-японской войне, невозможно обойти вниманием бой между японским и китайским флотом в устье Ялу в сентябре 1894 г. Само сражение требует отдельной публикации, об этом в другой раз. Поговорим о том, что было вокруг.
Существует стереотип о том, что Китай к концу XIX века был слабой и бедной страной. Абсолютная правда, но с поправкой на масштабы.
Флаг Китая (1889-1912 гг)Население Китая в конце 1890-х годов, по разным оценкам, составляло от 300 до 400 миллионов человек (для сравнения: в России тогда жили 133 миллиона, а во всей Британской Империи, над которой «никогда не заходило солнце», - 310 миллионов). Даже с учетом того, что подавляющая доля подданных богдыхана пребывала в ужасающей нищете, доходы государства – просто в силу огромного числа налогоплательщиков - были велики. Империя погрязла в коррупции, воровстве и взяточничестве; ее терзали восстания и безжалостные иностранные капиталисты, и все же, благодаря своим масштабам, она могла себе позволить очень многое. К примеру, могла строить броненосный паровой флот, которого ни одно азиатское государство в то время (1880-е годы) еще и в проектах не имело.
Отцом Бэйянского флота считается выдающийся китайский сановник и казнокрад Ли Хунчжан, обладатель жёлтой куртки для верховой езды, трехглазого павлиньего пера и звания воспитателя наследника престола. Casus Belli неоднократно касался этой личности в предыдущих публикациях; в 1870 году Хунчжан стал наместником столичной провинции Чжили (де-факто - верховная чиновничья должность в стране).
Ли ХунчжанПри всех недостатках Ли, ему нельзя было отказать в государственном уме. Пользуясь служебным положением, он стал проводить политику модернизации. В частности, Ли добился, чтобы с 1875 года все средства военно-морского ведомства тратились на единственный флот, северный (а в империи флотов было четыре), иначе – Бэйянский. К тому моменту северная флотилия была самой маленькой и слабой, но Хунчжан «пробил» мощную кораблестроительную программу, предусматривавшую строительство и заказ за рубежом 48 (!) современных боевых кораблей. Одновременно предполагалась закупка новейших образцов морских вооружений, организация их производства, обучение личного состава, разработка угольных копей.
Современная реплика китайского броненосца ДинъюаньВ процессе реализации программы произошла характерная для любой коррумпированной страны «усушка и утруска», в результате чего флот получил не 48 крупных судов, а лишь 16 (2 броненосца, 8 крейсеров и 6 канонерок), и не столь мощных, но все же этот флот по числу броненосных и бронепалубных кораблей превосходил к началу 1890-х флот любой неевропейской державы. Командовал флотом адмирал Дин Жучан, но если сам адмирал был человеком не лишенным талантов, то сказать того же о большинстве его офицеров, увы, было нельзя. Ситуацию несколько скрашивали иностранные военные советники во главе с коммодором Уильямом Лангом. Что до матросов, то хотя их и готовили при участии иностранцев, дисциплина в китайском флоте строгостью не отличалась.
Дин ЖучанВо время визита китайской эскадры в Японию в 1887 году разразился скандал с участием командира военно-морской базы Курэ Хэйхатиро Того. Посетив корабли китайской эскадры он заявил:
Хотя броненосец Цзиюань не очень-то и велик, содержится он плохо, во многих местах грязь, а на орудийных стволах главного калибра матросы сушат нижнее белье. Дух орудий – это дух военного корабля. Подобное отношение оскорбительно для него. По тому, как относятся к своим пушкам, можно судить о дисциплине и моральном состоянии матросов…
«История с подштанниками» быстро стала достоянием мировой общественности и сильно повредила имиджу Китая.
Броненосец "Цзиньюань", колоризованное фотоТак или иначе, к началу военных действий в Корее ни Япония, ни Китай не имели существенного численного перевеса, как на суше, так и на море. Вскоре, однако, выяснилось, что это имеет мало значения.
Бой в бухте Асан 25 июля 1894 г. стал первым боевым эпизодом японо-китайской войны, который показал реальную расстановку сил на море. Следующий бой, 17 сентября 1894 г. в устье Ялу, стал уже настоящим сражением броненосных эскадр. Противостояли два формально практически равных по силам флота. Один – японский - был новее, его корабли были быстроходнее и скорострельнее; другой – китайский – имел два мощных броненосца германской постройки, вооруженных гораздо более тяжелыми пушками (ничего подобного японцы не имели).
Флот в гавани ВэйхайвеяКак и в бухте Асан, инициатива полностью была на японской стороне. Командующий японским Объединенным флотом Сукэюки Ито стремился уничтожить китайский Бэйянский флот, и через два месяца после начала войны ему, наконец, выпал такой шанс.
Китайская эскадра прикрывала переброску подкреплений из метрополии, японская стремилась завоевать господство на море.
В целом оба флота были примерно равны.
Перед боем Ито выделил из своих сил "Летучий отряд" контр-адмирала Цубои из четырех эльсвикских крейсеров. Задачей отряда было нанести максимальный урон наиболее слабым китайским кораблям, а затем Цубои следовало присоединиться к основным силам. Вести огонь разрешалось только с максимально эффективных дистанций.
Японский крейсер "Ёсино"Японцы обнаружили китайский флот, прикрывавший высадку цинских войск в устье Ялу, утром 17 сентября 1894 года. Японским экипажам было приказано быстро завершить завтрак и играть боевую тревогу. Китайцы накормить своих моряков не успели; адмирал распорядился поднимать якоря и выходить навстречу противнику.
Китайский адмирал Дин Жучан выстроил свои корабли строем фронта, имея броненосцы в центре, при этом наиболее слабые корабли оказывались в самом уязвимом положении. Вряд ли адмирал не понимал этого, но он прекрасно отдавал себе отчет в реальных возможностях своих подчиненных: если стрелять их более-менее научили, то о согласованности маневров в бою и речи не могло идти. Принося в жертву наиболее слабые свои боевые единицы, Жучан выигрывал время для броненосцев и современных крейсеров, которые получали возможность нанести больше урона противнику.
Начало сраженияСтрой фронта также был выбран не случайно - большинство китайских кораблей имело носовой залп сильнее бортового. Увы, держать эскадренный ход сколь-нибудь продолжительное время большинство старых судов совершенно не могли, и строй фронта очень быстро превратился в бесформенное скопление.
В самом начале боя адмирал Дин Жучан был контужен, и боем руководить не мог. Его весьма скупые предбоевые инструкции капитаны выполняли по собственному усмотрению, часто вовсе их игнорируя. Командование формально перешло к Лю Бучану, человеку лично храброму, но неспособному управлять эскадрой; к тому же опийному наркоману. Уже знакомый нам по бою в Бухте Асана Фан Боцянь струсил, старшим лейтенантом Шен Су Чаном был отстранен от командования, но после его гибели вернулся к командирским обязанностям. Потом "Цзиюань" под командованием Боцяня попросту сбежал, по дороге протаранив и потопив старый тихоходный китайский крейсер "Ян-Вей" (тот перевернулся и затонул на мелководье, части экипажа удалось спастись, а командир Лу-Линь покончил жизнь самоубийством).
Крейсер "Цзиюань"В общем, чудес не случилось, если не считать чудом то, что большая часть китайской эскадры мужественно и стойко продолжала вести неудачно складывающийся бой, невзирая на потери. В немалой степени этим китайцы обязаны иностранным военным советникам. Действиями "Динъюаня" руководил уже упомянутый англичанин Тайлер; на борту второго броненосца, "Цзиньюаня" распоряжался американец Фило Макгиффин. Кроме того, на эскадре имелось ещё 10 немцев и англичан — артиллерийских офицеров и судовых механиков.
Бой продолжался с половины первого до половины шестого, после чего эскадры, истратившие почти весь боезапас, разошлись. Японцы не потеряли затонувшим ни одного судна (но были полностью выведены из строя флагманский крейсер «Мацусима» и броненосный корвет «Хиэй»); Китай лишился четырех (из них затонули от воздействия противника два - броненосный крейсер «Цзин-Юань» и бронепалубный крейсер «Чжи-Юань»). По окончании сражения ни один из адмиралов не сделал даже попытки проследить за противником, а японцам и в голову не пришло уничтожить китайские транспорты, разгружавшиеся в устье Ялу
Японский флагман - крейсер "Мацусима"Отметим несколько важных моментов.
- Управление китайской эскадрой было потеряно с первых минут боя, а предбоевые инструкции были настолько общими, что фактически каждый китайский корабль оказался предоставлен сам себе.
- Японцы старательно и вполне успешно рисовали "палочку над Т".
Обратите внимание: "Жертва сталинского режима и нквд" или все же резидент японской военной разведки. Ч 2. .
Однако сам по себе этот маневр не принес им решающего перевеса над противником. - Грозные тараны, в который уже раз, принесли больше урона своим, чем противнику. Именно в результате "дружественного" таранного удара пошел ко дну "Ян-Вей".
- Торпедные аппараты на палубах "кэпитал шипов" оказались практически бесполезны. Напротив, они несли угрозу самим своим носителям: именно от взрыва собственной торпеды в аппарате затонул бронепалубный крейсер "Чжиюань".
- Орудия крупного калибра нанесли противнику гораздо меньший урон, чем скорострельная среднекалиберная артиллерия.
- Основной урон китайским кораблям был нанесен не бронебойными, а фугасными снарядами. Возникшие от их попаданий пожары уничтожали палубы и надстройки, выводили из строя слабо- и небронированные корабли. В то же время пробить броневой пояс или барбеты артиллерийских установок китайских броненосцев японцы так и не смогли.
- Значительная часть китайских боеприпасов не взрывалась. После боя было обнаружено, что некоторые из неразорвавшихся снарядов вовсе не имеют взрывчатки, а наполнены цементом или песком.
- Эффективность огня китайских кораблей могла быть выше, если бы в боекомплекте было больше фугасных снарядов: бронебойные часто пробивали цель насквозь, не нанося серьезного ущерба.
Китайцы сражались храбро, но не могли сравниться с японцами, продемонстрировавшими великолепную тактику на протяжении всего боя.
Китайские артиллеристы вели беспорядочный огонь, их неуклюжие офицеры практически не управляли боем, в то время как едва ли не каждый выстрел с японской стороны находил свою цель.
Чайна газетт, Шанхай, 6 октября 1894 г.
В газете "Нью-Йорк Таймс" появились заголовки: "Китайское Ватерлоо в Корее" и "Великая морская победа Японии", но это было преувеличением. Хотя китайский флот потерпел поражение, его боевое ядро сохранилось, пусть и в весьма потрепанном виде. Так, "Чженьюань" получил свыше 160 попаданий; на обоих китайских броненосцах были снесены мачты и надстройки, но суда сохраняли ход и управление, продолжая вести огонь.
Наши читатели, которые были знакомы с состоянием китайских и японских вооруженных сил до войны, несомненно, не удивлены победами сынов "Империи Восходящего Солнца", и должны были их ожидать... Мы становимся свидетелями появления новой военной силы на Востоке.
"Московские Новости", 1 октября 1863 г.
Между тем, в официальном отчете о сражении, полученном китайским правительством, утверждалось, что
...китайский флот победил численно превосходящий флот гномов (уничижительное название японцев - CB) ... потопив три вражеских корабля и серьезно повредив остальные, но потеряв в бою четыре наших собственных.
Peking Gazette 4 октября 1894 г.
Это было самое ужасное в мировой истории военно-морское сражение. Корабли обеих сторон были сильно избиты, особенно корабли противника. Враг отступил первым, так что можно считать, что победа осталась за нами. Если бы не беспорядок у нас в тылу, победу можно было бы считать полной...
…После нескольких часов ожесточенного боя, в котором мы поклялись умереть, но не отступить, наш флот преодолел силу противника, превратив поражение в победу. В это время нам удалось потопить адмиральский корабль, еще один военный корабль, и один транспорт. Позднее еще несколько кораблей противника затонули от полученных повреждений. Японский флот не смог помешать нам высадить больше войск в Корее.
Донесение Дина Жучана Ли Хунчжану
Вообще у Дина Жучана была репутация человека скромного и честного – этим он разительно отличался от большинства цинских чиновников. Возможно, что, будучи контужен и ранен в бою, рапорт он писал не сам.
Нельзя сказать однозначно, поверило ли Дину цинское правительство, или просто стремилось поддержать престиж в глазах подданных, но по итогам сражения в устье Ялу на флоте не было репрессий, напротив, многие капитаны получили награды.
Сложнее было с зарубежными наблюдателями. В китайскую победу не поверил никто, ведь ни одного конкретного уничтоженного корабля не было названо.
Хилари Герберт (слева)Впрочем, не особо верили и в японскую. По словам министра военно-морского флота США Хилари Герберта, битва при Ялу "закончилась почти ничьей". Объяснял он это тем, что хотя Китай потерял суда общим водоизмещением 7580 тонн, а Япония не потеряла ни одного, но "большая часть японского флота серьезно пострадала". По его мнению, будь у китайских комендоров в достатке исправных разрывных снарядов, вместо малоэффективных бронебойных - японцы запросто могли бы проиграть.
Другими словами, после битвы при Ялу китайский флот все еще мог противостоять японскому, создавая помехи наращиванию войск на азиатском материке.
Джордж Александер БаллардАнализируя результаты сражения, английский вице-адмирал Баллард отмечал, что
Два китайских броненосца были более чем эквивалентны шести лучшим японским кораблям, при условии, что их орудия имели бы полный и качественный боекомплект. Увы, за полтора месяца с начала боевых действий китайцы так этим и не озаботились.
Дж. Баллард. "Влияние моря на политическую историю Японии" (Лондон, 1921)
В то время как западная пресса строила догадки, в Пекине результаты кампании оценивали вполне адекватно. Буквально на следующий день после сражения под Пхеньяном появился императорский указ.
…Ли Хунчжан …. не был достаточно расторопен и быстр в своих военных приготовлениях… Мы приказываем в наказание снять с его гунмао украшение в виде Трехглазого павлиньего пера, а также снять с него Желтую куртку для верховой езды.
Всемогущий Ли буквально стоял на краю гибели.
Та самая курткаВ цинском Китае носить желтые вещи дозволялось только членам императорской фамилии, или лицам, приближенным к ней, и практически всегда это были маньчжуры. Награждение желтой магуа (своеобразный жакет с короткими рукавами) свидетельствовало о доверии и благорасположении императора, правда, к концу правления династии престиж желтой куртки несколько снизился. Еще большее значение имело трехглазое павлинье перо. Им вообще награждали только особ монаршьей фамилии, и Ли стал лишь вторым в истории ханьцем, удостоенным подобной чести.
В общем, эти публичные символы статуса были валютой политической власти, которую при известных обстоятельствах можно было обменять на кое-что поважнее, к примеру, на жизнь. За то, что в течение трех дней японцы деморализовали и практически уничтожили так долго и дорого создаваемые Хунчжаном армию и флот, любого другого чиновника ждала неминуемая смерть. Лишившись куртки и пера, Ли легко отделался. Просто, какими бы неумелыми ни были его флот и армия, они были лучшими в Китае. Уже поэтому вдовствующая императрица не могла позволить себе удовольствие насадить голову Ли на кол…
Не сумев добраться до головы Ли, многочисленные недоброжелатели требовали крови его приближенных. Императорское неблагорасположение было объявлено нескольким генералам, многие чиновники лишились своих постов. В числе прочих с императорской службы был уволен племянник Хучжана, заведовавший арсеналом Бэйянского флота.
Фило Макгиффин, фактически командовавший в бою броненосцем ЧженьюаньРепрессии не скрывались, но вплоть до 20 сентября, когда в Тяньцзинь с Бэйянской эскадры прибыли иностранные военные советники, никто не связывал их с событиями в Корее. Выжившие, однако, подтвердили японские сообщения о потоплении четырех китайских судов. Подтвердили они и сведения о нехватке снарядов, и о том, что два судна дезертировали из боя. По их показаниям Фан Боцянь был впоследствии приговорен к смерти и казнен.
Фан Боцянь и У Цзинчжун, бежавшие с поля бояДальше делать хорошую мину при плохой игре было невозможно. Но…
Все до единого считают заявление об отсутствии потерь на японской эскадре ложью.
North-China Herald, 5 октября 1894 г.
Имеются в виду, конечно, потери в корабельном составе. Японцы признали, что 90 их моряков погибли и 200 были ранены (сегодня называют цифру 280 убитых), что по сравнению с 850 убитыми китайцами и 500 ранеными относительно немного.
Артиллерийская установка крейсера Ян-Вей, погибшего в бою в устье ЯлуНевозможно было поверить, что китайским военно-морским силам не удалось потопить ни одного японского корабля. Через 10 лет все это в деталях повторится и после боя в Чемульпо, и после сражения в Желтом море, и после Цусимы…
Понимая, что от собственных подданных правды ему не добиться, император Гуансюй в конце октября пошел на беспрецедентные меры, вызвав на императорскую аудиенцию генерального инспектора Константина фон Ханнекена. Фон Ханнекен присутствовал в битве при Ялу в качестве советника адмирала Дина Жучана. Получалось, что иностранцу император верит больше, чем собственным чиновникам.
Если уж двор чувствовал, что ему "толкают порожняк" по такой жизненно важной теме, как война, какова же была достоверность сведений, предоставляемых по менее значительным вопросам? Маньчжуры не понимали и не чувствовали истинного положения дел в своей империи...
#Ялу
#японо-китайская война
#1894
#военно-морские силы
#военная история
#история китая
#история японии
#флот
#империя цин
#морские сражения
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться в раздел - так вы не пропустите выход нового материала
Помочь развитию сайта:
https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6
Еще по теме здесь: История.
Источник: 1894. "Все до единого считают заявление об отсутствии потерь на японской эскадре ложью".