Известно, что уже в IX—XII веках во многих чешских городах в ремесленных мастерских было налажено производство оружия. Так, например, достоверно известно, что в Х-ХН вв. в Праге изготавливали мечи и щиты, а в XIII в. стали производить и ножи. Считалось, что ремесленники только в том случае могут стать хорошими мастерами, если сами умеют хорошо обращаться с оружием. Действительно, многие из них не раз доказывали свое мастерство на деле, например, участвуя в защите города, жителями которого они являлись. Есть мнение, что уже в IX—XII веках существовала четкая система обучения искусству обращения с холодным оружием.
В XIII в. в Чехии получают распространение «рыцарские игры» («rytirske hry» или «bojove rytirske hry»).
«Чешские хроники сообщают, что игры, «называемые теперь турнирами» устраивались при короле Вацлаве 1-ом в конце 40-х гг. Далимил Мезиржицкий (2-я половина XIII - 1-я половина XIV в.) в своей хронике событий чешской истории приписывает первое знакомство Чехии с рыцарскими тур-турнирами некоему немецкому рыцарю из Фридбурга, который «турниры в Чехию принес». Воинские игры нашли здесь благодатную почву и очень скоро стали излюбленным развлечением местных рыцарей. Знаменитый рыцарь из Штирии Ульрих фон Лихтенштейн, который принадлежал к числу известнейших рыцарей XIII в., упоминает о том, что во время странствий по Европе он принял участие в нескольких поединках в Крумловском замке и сразился с искусными чешскими рыцарями». [131, с. 89]
В XIV-XV веках в городах в деле обучения фехтованию продолжают играть весомую роль «цеховые братства», многие из которых превратились в «оружейные школы», а затем в «школы фехтования» (sermirske skoly). Последние при этом не теряли связь с производственными цехами - первые фехтовальные школы находились долгое время под патронажем «цеха ножовщиков». В XVI веке в Чехии начинают открывать свои «фехтовальные школы» иностранцы. Так, например, в сборнике правил фехтования, изданном в 1597 г. в Праге, сообщается о людях, которые прибыли в этот город, чтобы содержать школы фехтования, однако ведут праздный образ жизни, проводят время в трактирах и слоняются по ночам, не принося никакой пользы, а только вред, вызывая драки, склоки и мордобой».
Сохранилось интересное свидетельство о деятельности оружейно-фехтовальных школ в Праге в конце XVI века.
«В то время Прага являлась центром профессионального общества «фехтовальщиков от пера». Это общество находилось в тесном контакте с фехтовальным обществом св. Марка с центром во Франкфурте-на-Майне. Членом каждого из данных обществ мог стать лишь тот, кто выдержал поединок с фехтовальщиком дружественного общества. Такие поединки «фехтовальщиков от пера» с фехтовальщиками общества св. Марка устраивались один раз в год.
Выдержавшие специальный экзамен получали право преподавать фехтование в немецких и чешских городах. Мастера из этих обществ и городские ремесленники, обучавшиеся у них фехтовальному искусству, устраивали по воскресеньям и праздничным дням выступления - так называемые «публичные школы фехтования», демонстрируя свое искусство для развлечения публики.
До конца XVI в. Пражское фехтовальное общество находилось под патронажем цеха ножовщиков. В 1597 г. старшие мастера цеха ножовщиков добились официального разрешения на содержание собственной школы фехтования. В том же году были изданы правила фехтования, содержавшие также и устав данной школы.
В уставе подчеркивалось, что все учителя должны заниматься каким-либо ремеслом или мелкой торговлей. Таким образом, в Праге стремились воспрепятствовать тому, чтобы обучение фехтованию стало профессиональным занятием.
Большое внимание в уставе уделялось принципам проведения «публичных школ фехтования». Во время этих выступлений мастер фехтования или ученик должны были доказать свое умение в обращении с различными видами оружия - охотничьим ножом, алебардой, мечом. В правилах указывалось, что при поединке участникам следует вести себя достойно, «не набрасываться в бешенстве на противника, не хватать его за волосы (голову), не показывать язык».
На материале начала XVII в. можно проследить изменения, произошедшие в Пражском фехтовальном обществе с течением времени. В 1606 г. был принят новый устав этого общества, согласно которому отменялась зависимость фехтовальщиков от цеха ножовщиков, который обязывал мастеров фехтования заниматься каким-либо другим ремеслом или мелкой торговлей. Теперь они получали возможность целиком посвятить себя искусству фехтования. После этого профессиональные фехтовальщики создали новую, самостоятельную организацию, получившую название «Мастера и подмастерья вольных фехтовальщиков от пера» («Mistri а tovarysstvo svobodnych serniru od рега» -Авт.), а позднее «от длинного меча и от пера». [131, с. 139-143]
Стоит отметить, что в оружейных школах и фехтовальных братствах наравне с умением обращаться холодным оружием, ремесленники и профессиональные фехтовальщики изучали приемы борьбы, которые, по мнению мастеров, увеличивали шансы на победу в любом поединке.
Несколько по-своему искусство обращения с холодным оружием развивалось за пределами крупных городов. Здесь не было фехтовальных школ и профессиональных фехтовальщиков, как в городах, но при этом всегда были искусные бойцы, не уступавшие своим мастерством грамотно обученным городским бойцам. Основной системой обучения обращению с холодным оружием в сельской местности и некоторых мелких городах была сохранявшаяся с древности четкая система социализации личности, а также многочисленные и разнообразные традиционные народные игры и ритуалы. Кроме того, имеются сведения о том, что в некоторых семьях тонкости работы с оружием передавались по наследству, как, например, это было у ходов - этнографическая группа чехов, продолжающая существовать в Чехии, на западной ее границе.
«Дольше всего и лучше всего сохранились леса на западе, на границе с Баварией, по склонам у подножия величественной Шумавы. Часть этих лесов и важнейшие дороги, ведущие из Домажлице в немецкие земли с незапамятных времен сторожили ходы - народ крепкий, закаленный, сложения богатырского, нрава удалого. <...>
В мирное время они ходили вдоль рубежа и следили, чтобы немцы не отодвигали с пользой для себя наши границы без разрешения и не рубили наши леса, не охотились в них. <...>
Когда чешскому королю случалось проезжать по ходскому краю, ходы встречали его в полном вооружении, со знаменем, на котором был герб с изображением песьей головы (окаймленное черным белое знамя с песьей головой - М.А) <...>
Испокон веков они были свободными людьми и не подчинялись никаким властям, кроме самого короля. Дворяне не имели права селиться на ходских землях или получать эти земли в собственность».
Верными союзниками ходов в их сторожевой службе были большие и сильные псы, а также оружие, которое ходы носили с собой даже тогда, когда решениями сейма это запрещалось всему остальному населению Чехии. Традиционным для ходов оружием являлись «стояк» - прямой длинный нож, который в случае необходимости ход выхватывал из-за голенища, и чекан, который ходы называли «чакана» - это одновременно и посох, и оружие длиною около полутора метров, сделанное из крепкого дерева. Нижний конец «чакана» был снабжен острием, верхний топориком с обушком. Кроме того, верхняя часть чекана украшена металлической резьбой и шляпками гвоздей. Этим оружием, как «стояком», так и «чакана», умели работать в паре: два «стояка», два чекана или «стояк» и «чакана».
Аналогичное ходскому чекану оружие, под названиями «валашка» и «секерка» популярно и у словаков.
«Каждый мужчина-горец еще в XIX в. носил с собой маленький топор-валашку (valaska, sekerka). Валашка насаживалась на длинную рукоять, что позволяло опираться на нее при ходьбе в горах, а при необходимости использовать как оружие. Известно, что по закону, принятому еще в начале XVI в. енгерским сословным сеймом, крестьянам было запрещено носить при себе оружие. Этим и объясняется, по-видимому, такое широкое распространение топориков-валашек у горцев, заменивших им другие виды оружия. До сих пор валашка остается символом мужества и отваги у местных жителей и воспевается во многих фольклорных произведениях горной Словакии».
Грозным оружием «валашка» становилась в руках «збой-ников» - словацких гайдуков, у которых она являлась одним из основных видов оружия. Любой мужчина, вступающий в дружину «збойников», особенно когда збойницкое движение достигло своего наивысшего подъема (конец XVII-начало XVIII в.), должен был продемонстрировать свое умение владеть этим оружием. Существовал даже своеобразный экзамен на удар валашкой».
«...когда нового «разбойника» принимали в дружину, ему необходимо было показать свою ловкость. Высоко подпрыгнув, он должен выстрелом из пистолета с одной руки снести вершину дерева, а с другой одновременно срубить валашкой верхушку второго дерева»
До наших дней сохранилось много народных разбойничьих песен, в которых неизменно воспевается это оружие, а также подчеркивается, насколько грозным оно может быть в умелых руках.
«С вами ль мне забота -
семь на одного-то!
Эй-я, гой-я! Выходите двадцать,
так сподручней драться.
С вами ль мне работа -
семь на одного-то!
Эй-я, гой-я! Выходите сорок,
Чтобы я взял топорик».
Пользоваться «валашкой» как оружием начинали обучать с раннего возраста.
«В горных областях Словакии юношей начинали привлекать к участию в выпасе скота с подросткового возраста. С этого момента они должны были сами изготовить для себя боевой топорик. Однако, при этом существовало строгое правило: у мальчиков, только начинавших пасти скот, «валашка» должна была быть деревянной, и за этим строго следили взрослые. <...>
Топорик служил оружием во время драк в корчме, где молодежь собиралась на гулянье, поэтому во многих западно-карпатских областях парней обязывали носить только деревянные топорики, во избежание несчастных случаев при молодежных забавах и танцах».
Долгое время в сельских местностях Чехии и Словакии из воинского обихода, а также из игровой и ритуально-магической сферы жизни людей не исчезал меч (сабля). Достаточно часто это оружие применялось в ритуальных драках (например, во время традиционного обряда («jizda kralu») или в драках из-за девушек, что нашло отражение в народных песнях, например, у словаков:
За костелом, в долине
Бьются парни за Марину.
А Марина какова!
У Марины безрукавка шелкова!
Я бы саблю не тупил,
Я бы девку позабыл!»
До сих пор сохраняется много игр и танцев, в которых валашка, меч, сабля или заменяющая их палка занимают главное место: игры - «па zbojnikov» (Словакия), «па Janosika» (Словакия); танцы - «mecove» (Южная Чехия) «pod sable» (моравско-словацкое пограничье), «babkovnici» (Моравское Словацко), «palickovy» (Словакия), «valaskovy tanec» (Словакия), «odzemok» (Словакия).
В чешских областях сохранились состязания с мечом, отдаленно напоминающие японское «тамэси гири» - «испытание меча». Связаны они с обрядом жертвоприношения. Однако, в более поздние времена ритуальное убийство приняло состязательный характер в виде «stinani kohouta» («казнь петуха») и «stinani Ьегапка» («казнь барана»):
«В Моравии такого барана украшали цветами и лентами, напевая при этом ритуальные песни. Убить же его одним ударом сабли должен был верховодивший молодежью «староста» (starek). А в окрестностях г. Брно выбирались сразу четыре таких юноши-«старосты», каждый из которых должен был убить своего барана. Если кому-либо из них удавалось одним ударом отрубить барану голову, это считалось проявлением особой доблести»
Подобное состязание в «казни петуха» встречается также у чехов, переселившихся в Качульский район Молдавии (с. Голубое). Здесь оно проводится в том варианте, который наиболее характерен для Центральной Чехии - вместо меча используется цеп.
«Это своего рода соревнование в ловкости всей молодежи села. Петуха закапывают по шею в землю, и каждый соревнующийся старается с завязанными глазами найти его и убить цепом. Зрители дают ему советы, т.е. всячески ему мешают. Победитель становится героем дня»
Иногда состязание с петухом или другой домашней птицей усложнялось. Например, существует вариант, в котором всадник должен срубить гусю голову на полном скаку.
Особого внимания заслуживают традиционные воинские искусства гуситов - последователей и сторонников учения Яна Гуса (13071-1415), чешского проповедника, идеолога чешской Реформации, в результате смерти которого, также в ответ на расправу над ним, в 1419 году начались известные гуситские войны. Основной воинской силой гуситов была армия таборитов.
Табориты - сторонники радикальных действий. Они получили свое название по месту сбора на горе Табор, что в Южной Чехии, где они основали город, названный также словом Табор. Табор возник как община «военного коммунизма», каждый, приходящий в Табор отдавал свое имущество в общий фонд и вступал в «общину равных», предметы первой необходимости в которой распределялись поровну. Себя они называли «Божьими воинами».
Сразу же после возникновения лагеря табориты перешли к непосредственным боевым действиям против панов и церкви. Народные массы выдвинули из своих рядов талантливых руководителей, среди которых необычайным полководческим талантом отличался Ян Жижка из Тронцова. По происхождению он был мелким рыцарем, к гуситскому движению примкнул еще до прихода в Табор. В ходе войны с феодалами-католиками он создал армию, какой до того не знала Европа. По принципам формирования она коренным образом отличалась от прочих армий, поскольку в основном состояла из крестьян и городской бедноты. Но были и рыцари, бюргеры. Действия таборитов отличались особой, даже для Средневековья, жестокостью.
Жижка создал новую, соответствующую условиям, стратегию и тактику, применив для ее осуществления оригинальные оборонительные и наступательные средства: в ограждение из возов заманивалась конница противника, которая затем истреблялась скрывавшейся в возах пехотой. Возы эти были специально приспособлены для сражений. Пространство под колесами перекрывали толстые дубовые доски, подвешенные на цепях. Сами возы скреплялись цепями, а промежутки между ними были прикрыты специальными щитами. Воины, находящиеся на повозках, могли прятаться за деревянным бордюром, имевшим бойницы для стрельбы. Практически, это была передвижная крепость.
Со временем военная тактика таборитов усовершенствовалась: они стали применять конницу и артиллерию, использовать топографические особенности местности.
Характерная особенность таборитских войск заключалась также в том, что часто в боях, наряду с мужчинами, участвовали женщины и подростки.
Постоянным более-менее доступным оружием восставших крестьян были орудия их труда - топоры, косы, ьилы, серпы, ножи. В полевом войске таборитов они находили применение наряду с мечами, кинжалами, луками и алебардами. Во время боя употреблялись и специальные багры, служившие для стягивания всадников с коней, а также грозные таборитские цепы.
«Наиболее грозным оружием в руках таборитов, несомненно, были их цепы и молотилки, наводившие страх на крестоносное войско. Первоначально употреблялись лишь обычные крестьянские цепы для молотьбы, иногда слегка приспособленные к боевой обстановке; для более сильного удара они снабжались металлическими гвоздями и шипами. С развитием боевых действий начали применяться цепы, специально предназначенные для войны: это была длинная палка, на одном конце которой к цепи прикреплялся деревянный или металлический шар, густо усаженный шипами. Нередко применялся и особый боевой цеп под названием «скорпион». Он отличался от обычного цепа тем, что к его древку прикреплялась не одна цепь, а три или четыре, но без шаров на концах.
Близко к цепам по своим особенностям подходило и другое оружие таборитов - палицы, также снабженные металлическими и деревянными шипами. Цепники вместе с воинами, вооруженными палицами, составляли в войске таборитов особые отряды.
Чешские цепники показывали на редкость виртуозное умение владеть своим оружием. «Гуситы, - пишет о них Винтер, - вбивали в свои цепы гвозди и умели молотить ими легко и эластично». В бою он наносили ими до 20-30 ударов в минуту, «причем редко удар не попадал в цель». Для крестоносных рыцарей цепы были страшным оружием, а цепники - самой грозной силой. <...>
Наряду с цепами и палицами в вооружении таборитского войска большую роль играли короткие копья длиною около семи ступней, под названием «судлицы» (sudlice). Они применялись пехотинцами в качестве колющего оружия. Следует упомянуть также и о секирах. Судлицы и секиры составляли основное вооружение особых отрядов, кроме того, у воинов имелись длинные копья, при помощи которых они стаскивали всадников с лошадей».
Отработанная тактика, дисциплина и умение обращаться с оружием, помогали таборитам одерживать победу за победой: при Витковой горе (1420 г.), под Вышеградом (1420 г.), на горе Владарь (1421 г.), у Габра (1422 г.) и т.д.
В 1424 г. Ян Жижка умер. Руководителем войска стал Прокоп Голый, образованнейший человек своего времени, весьма искусный политик и талантливый полководец. Он разгромил очередной крестовый поход (1426 г.), причем на этот раз участники его разбежались, едва пришло известие о приближении армии Прокопа.
После этого гуситы перенесли военные действия за пределы Чехии. В 1428 году они совершили поход в Моравию, Словакию и Силезию, в 1429-1430 гг. - в Саксонию и Баварию, чтобы распространить гуситские идеи в соседних странах.
Разгрому гуситов поспособствовали накопившиеся у них внутренние противоречия - разногласия между чашниками (консервативное крыло гуситов, представленное, в основном, богатыми бюргерами) и таборитами. Католическое духовенство, собравшись на Базельский собор в 1433 г., обещало правому крылу гуситов некоторые уступки. Войскам гуситов было предложено сложить оружие. Бедняки, жившие лишь трудом своих рук и ничего не накопившие за 15 лет войны, отказались разоружиться. Тогда чешские католики и чашники, и войско пражан объединились и 30 мая 1434 года встретились с таборитами у деревни Липаны. Противниками таборитов оказались войска, знакомые со всеми тонкостями гуситской тактики и обладавшие к тому же численным превосходством. В кровавом бою пало 10 тысяч таборитов, среди них и Прокоп Голый. Битва у Липан закончилась почти полным их истреблением.
Блестящие победы таборитской армии над отлично обученной конницей крестоносцев, во главе которой стояли прославленные немецкие рыцари, заставляет задуматься над вопросом о боевой и физической подготовке у таборитов - воинов-пуритан XV века.
Как известно, гуситское движение внесло принципиальные изменения в развитие культуры страны, в том числе и в деле образования: под их влиянием были открыты школы с преподаванием на родном языке; а в таборитской школе учились мальчики и девочки, что было неслыханным явлением в средневековом образовании. Непримиримый враг гуситов Эней Сильвий Пикколомини, посетив Табор, записал в своей хронике: «С ними (гуситами) пришли ученики и многие горожане, они хорошо знали латинский язык, ибо,как ни странно, это вероломное человеческое племя имеет одну хорошую черту - любит образование».
Любовь к образованию хорошо прослеживается и в воинском деле. Они заимствовали у рыцарей и создавали свои методы обучения, способные подготовить физически сильного и ловкого воина.
«Военная и физическая подготовка таборитов представляла собой единый комплекс средств, направленных на воспитание полноценного воина народной армии. Орудия крестьянского труда - цеп и коса - были превращены ими в боевое оружие. Умение по-боевому владеть цепом, косой, топором, луком и пращой считалось необходимым не только для мужчин, но и для женщин. Из детей же формировались отряды пращеметателей. Одна часть таборитов работала, другая - воевала. Работающие материально обеспечивали не только себя, но и воюющих.
В перерыве между походами и битвами дети таборитов под руководством опытных военных обучались метанию камней в цель и на дальность, занимались бегом, прыжками, борьбой, учились плавать и стрелять из лука. Занятия проводились игровым методом. Какой-либо установленной методики обучения не имелось, не было и твердых правил. Техника выполнения упражнений заимствовалась детьми у взрослых, а последние действовали по пословице «всяк молодец на свой образец» <...>
Взрослые табориты в годы освободительной борьбы проходили специальный курс военного обучения и систематически тренировались не только в искусстве владения боевым оружием, но и в плавании, верховой езде, в беге, прыжках и борьбе. Появилась у них даже некоторая специализация: одних - в качестве цепников, других - повозных конюхов, третьих - пушкарей и т.д.».
Немаловажную роль в таборитской воинской педагогике играли также методы психологической подготовки. Одним из этих методов была песня, и, конечно, проповедь.
«Песня была у гуситов универсальным средством революционной агитации. Ею заканчивалась каждая проповедь, с пением боевого гимна они шли в бой. И музыка и тексты песен отличались высоким мастерством, так как многие из них создавались целым поколением реформаторов, вышедших из Пражского университета, где музыка была обязательной частью образования. Крупнейшими произведениями музыкальной культуры средневековья являются политические и боевые песни гуситов «Восстань, великий город Прага», «Кто такие божьи воины» и др.»