История болезни раком молочной железы. Теперь я могу об этом говорить...

Теперь я могу об этом говорить! Я не закомплексованный человек, однако в жизни женщины есть моменты, касающиеся ее здоровья, фигуры, чувств, которые она не позволяет никому обсуждать кроме… (ее доверенного –близкого человека, очень надежного). Мне 46 лет. Всю свою жизнь я посвятила созиданию (и это не высокопарное слово) – создавала семью, профессию, старалась достичь материального благополучия. Очень хотела чтобы мной и моими профессиональными достижениями гордились родные и близкие.

И когда все, казалось, в жизни сложилось, огромная беда – диагноз – рак молочной железы, как огромная змея вползла в мой мир. За 1 день я узнала свой диагноз. Это был для меня приговор! Шок… Странное ощущение не присутствие в собственном теле. Ведь как бы не болел человек, какие бы симптомы заболевания он сам у себя не находил – об онкологии никогда никто не думает – запрещает сам себе, потому что очень. Очень страшно. А самое главное – обостренно начинаешь думать о том, что не успел сделать в жизни, появляется такой страх за жизнь, сына, мужа, мамы. Что они, как они? И сколько бы лет не было твоему ребенку – ты осознаешь, что он станет сиротой. И жизнь его будет уже другой – тоскливой, материально нестабильной, возможно, он не сможет получить то образование, о котором мечтает мама и только она видит своего сына достойным членом общества. Страх! Он тормозит все логические и сознательные процессы мышления. Почему-то припоминаешь все самые плохие истории о сиротах, бедности, безысходности…

История болезни раком молочной железы. Теперь я могу об этом говорить...

А что будет с мужем? Ведь он такой хороший, добрый, семейный. Только я знаю все его привычки, вкусы. Только я уже 27 лет вижу как он засыпает, кладет голову на подушку, утром бреется. Какие у него глаза и любимые морщинки под глазами. Только я радуюсь, как девочка, когда он целует меня, делится своими мыслями, рабочими задумками, как он любит наш дом, и все в нем он сделал своими руками. Знаю, что все это он создавал для меня и сына. Господи! А как это все переживет мама. Ей-то столько не долю выпало несчастной. Это мой мир. Я вместе с мужем и сыном создавала его. И я не хочу его терять. Неужели все… Молишься, думаешь, ищешь в Интернете способы лечения без врачей. Но это только первые 2 часа. Образованный человек понимает – нужно сказать спасибо создателю за то, что доктор сказал тебе «Вы операбельна… я тебя вылечу…мы еще с тобой вместе в гости друг к другу ходить будем, только…потерпи все – операцию, химиотерапию, боль, слезы – старайся сдерживать…я тебя не брошу! Верь мне! Я не случайно пишу о ВРАЧЕ. Когда на мой День рождения – 30 декабря после душа я глянула на свою грудь – меня удивил мой сосок на левой груди – почему-то он «смотрел» не в ту сторону. Потрогала грудь – не болит, есть какое-то уплотнение, но не придала этому значение. Потом через месяц вроде как уплотнение исчезло. Потом муж заметил, что с грудью что-то не то. Стал уговаривать меня сходить к онкологу в служебную поликлинику. Да как-то и времени не было, и страх притуплял разум. И думала, ну вот, 23 февраля, 8 Марта, рабочие проблемы пройдут и поедем к моему самому лучшему другу – профессору Леониду Алексеевичу Путырскому. Я давно знаю этого доброго, отзывчивого, а главное очень грамотного оперирующего врача. Всегда радовалась, когда в СМИ, ТВ он выступал с призывом обратить внимание женщин на свое здоровье. И мне казалось, что эта проблема меня никогда касаться не будет…

И даже мой визит к доктору был не моей инициативой. Это мой муж экстренно позвонил Леониду Алексеевичу и очень попросил, чтобы он принял нас на консультацию. Так как я уже стала чувствовать большое уплотнение. Оно (уплотнение) за несколько месяцев увеличилось и уже не пропадало. О моем самочувствие. Если честно, где-то 3 года назад я стала замечать, что очень устало, стала нервной. Обостренно реагирую на какие-то процессы в жизни. Подруга говорит мне: «Это наверное климакс начинается. Мы смеялись с этого и я пробовала делать зарядку, плавать больше во время отдыха. Вообщем, вела здоровы образ жизни. Я очень люблю свою работу, профессию. Я трудоголик. Возможно, мои все сомнения о здоровье развивало мое стремление совершенствовать свою карьеру, опыт, знания, я стремилась стать незаменимым сотрудником в своей профессиональной сфере. Я добилась очень больших результатов своим желанием много знать, умело применять свои познания в практической деятельности. Рост над собой – назначение на большую должность очень радовал меня, моих родных, а болезнь становилась все реальнее, все яростней каждую минуту напоминала о себе. Понимая, что я у себя и у родных одна, я могла доверить свою жизнь только человеку, которому я всецело верю. Я сразу отмела предложение пойти к онкологу в поликлинику или больницу. Только к профессору Путырскому Леониду Алексеевичу.

В понедельник 18 июня мы с мужем приехали на консультацию к профессору Путырскому Л.А. Добрая, радостная улыбка от встречи со старыми знакомыми была на лице Леонида Алексеевича. Но когда он стал смотреть мою грудь, я увидела тревогу в глазах профессора. Мягко, он настойчиво он предложил срочно пройти обследование: маммографию, УЗИ обследование, пункцию. Но ведь нужно было соблюсти еще и формальности оформления меня в отделение к профессору. Я так благодарна, Что Леонид Алексеевич не сказал мне, чтобы я шла в больницу по месту жительства. Он быстро продиктовал мне заявление. Мы с ним пошли к зам. директора института и мне разрешили оформить мое пребывание в отделении маммологии. Все это мне казалось чем-то нереальным. Я была в состоянии, которое охарактеризовала бы так полная отключка с частичным пребыванием в уме. О муже и говорить трудно – он сразу стал таким седым, и глаза и дыхание его ловили каждый мой жест, движение. Я ничего не могла говорить – слезы лились сами. Было жарко, светило солнце, однако я этого не помню, помню чувство мокрого пластика очков, которыми я старалась закрыть слезы. Видя мое такое помешательство, профессор Путырский Л.А. был рядом с нами. Мягким, нежным голосом объяснял, какое будет следующее исследование – сейчас маммограф – не бойся, это так надо, сейчас на «изотопы» - это все делают, к Тамаре Степановне подойти на пункцию. Это необходимо, это исследование, все это делают. Я понимала, что все очень серьезно. Тем более, что еще при первичном осмотре Леонид Алексеевич сказал сразу – нужна операция. К сожалению, грудь сохранить не удастся. И чем быстрее ее мы сделаем, тем лучше это будет. Тянуть нельзя. Почему Вы не пришли раньше? Вопрос профессора был таким честным, с болью в голосе… Я только плакала. Ведь обратись я раньше (отбросив все важные, как мне казалось, дела) может и операция была бы другой? Операция была назначена на следующей неделе – 26 июня, госпитализация на 25 июня. Нужно было еще жить целую неделю с этой тайной, приговором, болью, страхом, безысходностью. На работе начальнику сказала о том, что мне необходима операция. Какая – не уточняла. Стала дела передавать заместителю, сотрудникам. Лето, отпуска. Какие мины за моей спиной корчили отдельные (а самое главное не очень добросовестные сотрудники). Кто-то откровенно радовался, особенно те, кто очень часто за плохую работу критиковался мной открыто и в присутствие всего коллектива. И это мне тоже нужно было пережить. Сейчас уже, пережив многое, я считаю, что даже в целях воспитательных необходимо говорить о таких подлецах, которых, наверно, увидишь в каждом коллективе, которые очень радуются чужой беде, начинают откровенно строить прогнозы (при живом руководителе) кто будет следующим, если этот умрет. Этот позорный факт нужно озвучивать, чтобы все вокруг знали о гнилостности таких личностей. Я пережила и это… Болезнь – это проблема…Но мы живем в мире людей, мы вольно и невольно зависим от всех обстоятельств, которые складываются вокруг нас в обществе и семье. И никто не застрахован от болезней. За 7 дней с 18 по 25 июня я прожила целую жизнь. Понимала, что может быть вижу всех в последний раз. И от этого люди мне становились ближе и ценнее. Сколько боли и переживания ненаигранных я видела в глазах и сослуживцев, которым сказала, что мне необходимо сделать операцию (какую – не говорила). И мои дорогие коллеги Инна, Лариса каждый день говорили: «Все будет хорошо! Мы тебя будем ждать.» Как это важно! Слава Богу – не все черствые люди. Мои друзья – саамы близкие – и мой муж – в пятницу 22 июня организовали выезд на дачу с шашлыками, котами, собаками, рыбалкой. Игорь и Маринка – вы теперь тоже мои родные. Только очень близкие, родные по духу люди могут помочь нам – дать любовь, которая помогает выжить. И это бесценно. Каждую минуту я старалась не думать о диагнозе, но мозг выдавал «онкология, рак, онкология, рак…»

В понедельник 25 июня я приехала для госпитализации, подготовки к операции и дальнейшего выживания после химиотерапии. Войдя в корпус маммологии, мне казалось, что я оказалась в концлагере времен Великой Отечественной войны – все кругом смертники. Поверьте, я не видела людей, мне казалось, что все в спецформе, заключенных мучеников. День до операции. Палата. Оперированная женщина 65 лет стонет, плачет. Мои глаза не видят – все в какой-то мути. Ко мне подходит в палате мой доктор – Геннадий Ильич, с ним я познакомилась накануне 22 июня. Я его боюсь, он боится меня, т.к. поведение мое требует помощи скорее врача-психиатра. Я даже не могу с ним говорить – рот открывается – звуки – только хрипы, всхлипы, слезы из глаз. Моя дикая запуганность словами «онкология, рак» - очень изменили мое поведение и восприятие мира. Я – комок нервов, тупо боящийся всего. Не стоит скрывать, что в нашем обществе диагноз – у него рак – это приговор, все – жизнь окончена – осталось ждать скорой смерти. От такого человека даже сотрудники на работе отходят, чтобы не заразиться. 3-е тысячелетие, а мы все такие дремучие и жестокие. Я пишу все очень откровенно, потому что может быть мой рассказ когда-то, кому-то поможет. И человек, оказавшийся в аналогичной ситуации будет знать, что наши чувства одинаковы и страх – это не страх, и болезнь – это не приговор. И нужно жить – бороться за жизнь и каждый миг. Жизнь этого достойна! Может быть, я ее недостаточно ценила, разменивала на мгновения удач и годы скорби…игнорировала свое плохое самочувствие.

История болезни раком молочной железы. Теперь я могу об этом говорить...

Утро 26 июня. Встала в 6.00, не спалось. Даже глаза не закрывались. Прошла перед глазами жизнь, я все искала и до сих пор жду ответ на вопрос: «За что мне все это? Что я сделала?» Но никуда не денешься – операция…и куда-то нужно идти…Жду…Мысли отсутствуют вовсе, страх…негодование… Понимаю, если сделаю операцию – есть шанс на жизнь. Но ведь можно встать и уйти из этого ада. А что дальше? Сколько мгновений жизни мне останется. Мозг работает лихорадочно, но кругом тупик – от операции не уйти. Перед операцией в палату заходят профессор и врач – профессор улыбается, в его глазах читаю: «Все будет хорошо»; доктор напряжен, но очень вежлив, предупредителен. Я в состоянии аффекта. Через час начнут операцию. Сижу на кровати, жду, открывается дверь – заходит медсестра, приглашает в операционную. Пытаюсь в уме прочитать молитву «Отче наш» - не помню. Читаю вслух – не могу вспомнить. Иду по лестнице, вслух бубню что-то.

Обратите внимание: ИСТОРИЯ РОССИИ.

Дошла, операционная. И тут… что со мною началось делаться…слезы, крик. Медсестры меня уговаривают лечь на операционный стол. Кричу от горя, страха, негодования, обиды. Потом села на стол и в окно вижу 4-ех женщин, спокойно идущих по больничной аллее. Они в платках на головах (поняла – после «химии»). И сознание и восприятие мира и жизни ушло от меня…Наступило полное безразличие к происходящему: «Будь, что будет!...»

Очнулась, слышу голос: «Помоги мне, пожалуйста, перекладываем на кровать». Лежу, очень больно. Все…- уже? Прошу – «протрите мне лицо». Чувствую на лице воду – стало легче. Где я? Палата, на 3 женщины. Оцениваю свое состояние – я способна видеть, осознавать – значит жива. Глаза закрыты. Думаю – это ведь когда-то закончится…Слышу голос профессора, нежный и уверенный: «Я разрешил зайти в палату Сергею на секунду, глянуть на тебя. Прошу улыбнись ему, хоть краешком губ. Он тебя так любит! Всю операцию с утра ждал…Улыбнись – ему станет легче. Он такой надежный и любящий муж». Эти слова Леонида Алексеевича возвращают меня к жизни, так приятно осознавать, что ты любима и нужна, о тебе переживают, тебя ценят.

Заходит муж…бледный…Глаза от переживания кажутся черными. Вижу его такого родного, любимого и такого нежного. Улыбаюсь ему, по щекам текут слезы. Господи! Спасибо – жива. Родной мой рядом со мной. По взгляду, движениям мужа вижу – любит и так ценит мою жизнь, каждый ее миг.

- Ты мне очень нужна! Ты обязательно должна держаться, киса, держись за жизнь. Все будет хорошо. Слова, слова…чувственный голос мужа…»Я тебе принес вкусненькое»…Только сейчас я осознаю, как нужно человеку, стоящему на грани жизни и смерти. Забота, любовь, понимание. Операция на груди – это не только хирургическое вмешательство, это большой психологически стресс. Женская грудь – символ сексуальности, который будит желание мужчины обладать тайной женщины.

Лишиться груди – это…ужас быть отвергнутой любимым человеком. Как же быть дальше? Как жить? А если узнают все кругом, будут обговаривать, словесно издеваться в тесных компаниях. Эти мысли постоянно преследуют меня. Рядом лежит женщина. Возраст примерно чуть больше сорока. Вслух говорит: «Как жить дальше»… От таких мыслей становиться хуже. Боль усиливается. Мука…Сознание говорит мне: «Перестань…не думай вообще…Выберись из реанимации…Станет легче – будешь рассуждать о жизни…А сейчас старайся выжить…Спи, спи, спи… Во сне в детстве ты выздоравливала (так всегда говорила мама).

На 2-й день в палату зашел Леонид Алексеевич. «А Вы можете ходить?» «Ходить? Да я еле лежу!» Профессор улыбается: «Ничего, сейчас халат на Вас оденут, и буду учить ходить!» Я в смятении, в реанимации положено лежать голой. Я же стесняюсь. Леонид Алексеевич понял мою стыдливость: «Я выйду. Вы наденете халат и пойдем гулять по коридору реанимации. С трудом встаю, медсестра помогает одеть и застегнуть халат. В голове такое чувство, как будто лопаются сосуды от __________. Держусь за поручень кровати. Заходит профессор, берет меня под руку. Выводит в коридор. Я иду…Через 2 дня меня перевели в палату. Перевязки, кровать, слезы, боль, чувство горя, обезболивающие уколы, таблетки от бессонницы…Жди, не думай, потом…все потом…Иначе…

Я не напрасно написала «Чувство горя». Есть такое чувство…от которого ты не можешь оторваться на секунду даже в сознании. Как капля точит камень, так и чувство горя переполняет душу и сознание человека. Если нет поддержки, может случиться ужасное… И вот испытывая такое горе – начинаю понимать, что горе и счастье идут рядом, что очень нужно хотеть жить. Что мне, даже когда нет сил терпеть боль, хочется любить, ходить по улицам родного города, слышать голоса мужа, сына и всех людей. Нужно вытягивать себя сейчас из этой сложной ситуации самой. Никто за меня не сможет сделать переоценку всего происходящего.

Слезы, боль, чувство неполноценности разрушают женщину. И если не пробовать перебороть эмоциональную умственную преграду, думаю, из состояния абсолютного горя никогда не выйдешь. А это уже совсем другая дорога, которая может привести на темную сторону сознания. Внушаю себе – нужно жить, встретить мужа, сына, маму. Нельзя постоянно плакать. Впереди еще очень много испытаний – химиотерапия… Если буду постоянно удрученной, плохо будут заживать раны, могут быть отеки и другие неприятности. Заставляю себя подойти к зеркалу, всмотреться. Разделась, подошла к зеркалу и чувствую, что на грудь смотреть не смогу. Ну и не надо, на что сил хватает, на то и смотрю. Оцениваю свое лицо, руки, ноги. И начинаю процедуры полного ухода за телом, в рамках дозволенного после операции. Приходи муж такой нежный, внимательный, я смотрю на него и чувствую, что и он на меня смотрит с таким сожалением, сочувствием, понимает, что каждое движение мне доставляет боль и неудобство. И в этот момент я прошу его принести косметику для ухода за телом, маски для лица, рук, шеи…Лицо мужа сияет. Начинаю каждую минуту пробовать облагородить свое тело. Трудно еще наклониться, обработать ноги, но ничего понемногу уже получается. Самой становиться так приятно. Начинаю чувствовать уверенность. Прошу мужа убрать домой старый спортивный костюм и принести мне брюки, сабо, рубашки. Я – женщина, немного раненая, но должна выглядеть приятно для самой себя в первую очередь.

Мой дорогой профессор очень положительно оценивает мое преображение от убитой горем женщины до человека, который борется за жизнь. Разрабатываю руку. Делать упражнения необходимо, но трудно. Каждое предельное движение утомляет. Но рука понемногу начинает выполнять свои функции. Следующий этап – химиотерапия. Готовлюсь, читаю специальную литературу. 4 «химии» - это серьезный рубеж, который нужно пережить. Мучительная процедура. Но, как говорит мой дорогой профессор, «Не бойся, каждая капля жидкости, попадающая в твою вену – это добавочный год жизни».

История болезни раком молочной железы. Теперь я могу об этом говорить...

Первый. Второй, третий день после химиотерапии, тошнота, головная боль, состояние между сном и бодрствованием – выматывают меня. И кажется, что все – больше не могу. В момент отчаяния прошу у профессора мышьяка. Он так всегда смотрит на меня умными глазами и тихо с ноткой юмора в голосе говорит: «Не поможет, к сожалению. Организм уже отравлен». Я добавляю: «И что, у меня изо рта не пойдет роскошная белая пена?» Леонид Алексеевич поддерживает: «Нет, не пойдет». Смех сквозь слезы у меня, медперсонала и естественно профессора. Как оказалось позже, эта шутка быстро разошлась по всему отделению. Смех, юмор – одно из чувств человека, позволяющих выдержать испытания и выжить. Подводя черту под пережитым, я могу уверенно сказать – нет ничего прекрасней жизни. И право жизни должно контролироваться самим человеком. Что это значит? Нужно любить себя и вовремя обращать внимание на свои болячки. При выявлении симптомов болезни срочно обращаться к врачу. Не откладывать на потом. Я увидела в отделении маммологии много разных судеб. Болезнь разрушила не только судьбы людей, но и отняла жизни. Психология женщины и мужчины определена одним из самых важных сексуальных символов – грудь женщины. Часто женщины просто боятся потерять своего спутника и они теряют жизнь! Это неоправданно большая цена.

Перенеся много – я знаю: нужно слушать свой организм. Мне никто не говорил, но во время первых двух дней после химиотерапии я очень мучалась. Боялась только одного – потерять сознание. Вспомнила, что когда-то читала о великой греческой певице Марии Каплос, которая дыхательными упражнениями спасла себя. Стала дышать носом – выдыхать ртом. Часто, медленно, много раз. Экспериментировала для себя – помогло. Мне предстоит еще 3 «химии». Уже падает волос. Но я знаю – нужно все пережить. Я научилась…Я учусь у жизни…я учусь у себя…Я не знала себя… Когда первый раз после операции я вышла на улицу – услышала запахи трав и цветов. Было такое ощущение, что я никогда таких сильных запахов земли не слышала. Даже ради этого нужно жить, радоваться. Переосмыслить происходящее, сказать спасибо Господу Богу за исцеление. И больше обращать внимание на положительные стороны жизни. Уж очень часто раньше я скептически относилась к происходящему. Больше обращала внимание на темные стороны быта. Теперь я точно знаю: «Уныние – тяжкий грех!» Ведь не только отдельная часть тела (грудь), составляет и определяет внутренний мир человека. А он такой особенный, богатый знаниями, рассуждениями, эмоциями! Спрашиваю себя. За что мужчина любит женщину? За что ее уважают друзья, коллеги, просто знакомые? Неужели за фигуру, части тела…Возможно это и важно для глупца, но умные и добрые люди любят нас за личностные качества, которые им близки! Скоро я выйду за порог больницы. Я научусь жить без груди. Будет сложно возможно что-то или кто-то уйдет от меня. Я скажу им всем: «Прощайте!». Значит так тому и быть, это было не мое. Беда больше не допускается в мою душу! Я не робот – но ко всему буду относиться философски, как рассуждал персонаж мультфильма о муммитроллях «О тщете всего тщетного». Бессмертная душа моя, я тебя больше не обижу! Я тебя сберегу! Буду жить! Буду любить, молиться об исцелении себя и всех болящих, и конечно я не могу умолчать о человеке, который всегда был рядом, внимательно всматривался в мое лицо, когда я могла потерять сознание, когда я плакала от боли и безысходности – стоял рядом со мной, молчал, гладил мне руку, сопереживал. Мои победы, над болезнью 0 были его победами. Пытался меня в трудные моменты подбодрить шуткой! Убеждал меня, что я здорова, любима, востребованный обществом человек.

Спасибо Вам доктор с большой буквы – Леонид Алексеевич Путырский! С Вами я выйду из борьбы с болезнью победителем!

Мне очень хочется когда-нибудь в нашей республике организовать реабилитационный центр общества, клуб помощи женщинам, пережившим операцию на молочной железе. Нас уже много. Будет много пользы от нашего общения, пропаганды, знаний, умения жить полной грудью с этим диагнозом.

Больше интересных статей здесь: История.

Источник статьи: История болезни раком молочной железы. Теперь я могу об этом говорить....