Нет, он не хотел туда спускаться. Там было отвратительно. До ужаса. Повсюду завалы мусора: истлевшие тряпки, битые бутылки, осколки, обломки… Заплеванные ступени измазаны чем-то бурым. Снизу несло тошнотворным смрадом, как из гнилого рта.
Он дрожал от страха и сдавленных рыданий, знал, что там, в вонючей тьме, его ждет смерть, скорее всего мучительная. Он не мог вообразить подробностей предстоящего — на ум приходило лишь самое страшное для шестилетнего ребенка: съедят живьем. К этому примешивалось нечто неизвестное, лишь предугадываемое — постыдное и омерзительное, но ни мысли, ни позыва убежать подальше от гиблого места не возникало.
Туда нужно идти. Надо. Необходимо! Эта обреченность заполнила маленькое тельце, холодом разлилась по венам, утопила волю, жажду жизни. Страх не гнал прочь, наоборот, сковал по рукам и ногам, лишив возможности побега. Ожидание смерти подобно, и он умирал снова и снова, каждое мгновение, проведенное в предчувствии конца.
Не в силах терпеть это изматывающее, сосущее чувство, он сделал шаг вниз. Нога не нашла опоры, лестница с треском обрушилась. Темнота рванулась навстречу, оживая сотнями черных птиц. Оглушительно хлопали крылья — птицы пытались улететь, но крепкие нити, привязанные к ноге каждой, не пускали. В потемках птицы натыкались друг на друга, падали. Кто не разбился, взлетали снова, отрывали себе лапки, брызгая кровью. А он падал в эту кишащую трепыхающимися телами, клокочущую пропасть.
При падении тело дернулось и рывком, за один лишь миг, увеличилось в размерах, вместо детской щуплости обретя мышечную массу взрослого мужчины. К возрасту добавилось четыре десятка. От испуганного ребенка остались только слезы. Теперь они противно щипали неготовые открыться для бодрствования глаза.
Очнувшийся разум обуздал чувства, отделив сон от реальности: «Падение с лестницы — несбывшиеся ожидания, подавление переживаний реальности. Птицы — либидо. Ничего интересного. Фаза быстрого сна не самое удачное время для пробуждения, стресс для организма. Но теперь все под контролем».
Но оказалось, не все. Рокот вырвался за пределы кошмара и уже в реальности разрывал тишину ночи даже через шумоизоляцию окон. Звук бил по барабанным перепонкам, вызывая жуткий дискомфорт, заставлял сердце учащенно биться.
Лучи фонарей заскользили по портьерам. Он специально приобрел виллу на приличном удалении от населенных пунктов, чтобы избавить себя от назойливых соседей. Вообще от каких-либо соседей. Люди хорошо платят за общение с ним, поэтому он может позволить себе несколько часов уединения.
Кого же дьявол несет в четвертом часу? Час Волка — время безумцев. Как раз его профиль, ничего удивительного.
Пока он выбирался из постели, в дверь беспрестанно звонили и стучали.
— Кто? — спросил он, чтобы выиграть время, рассматривая пришедших в дверной глазок.
Вряд ли они расслышали вопрос из-за шума с фронт-ярда. Это в принципе не имело значения, когда ответ перед глазами: даже если б они явились в костюме клоунов, нацепив красные носы. И как безопасникам удается подбирать в свои ряды такие лица. Словно им выдают их вместе с формой. Оба в штатском, но даже отлично пошитые пиджаки сидят на них, как бронежилеты.
Спустя четверть часа источник изматывающего шума — вертолет уносил доктора Дастина Кингсмана решать проблемы государственной важности.
***
Ферзь, так Кингсман определил для себя хозяина кабинета, куда его сопроводили «пешки», не торопил, терпеливо ждал, пока доктор несколько раз просматривал запись выступления Секретаря.
Внешний вид Дианы Танос соответствовал нормам: деловой стиль одежды, гладкая прическа, повседневный макияж. Работа стилистов безупречна: намерено подчеркнуто характерное портретное сходство. Дастин разгадал задумку и улыбнулся: на Ассамблее выступала ожившая статуя Свободы.
В начале доклада полный контроль над мимикой и жестами, отличная дикция, интонационная стабильность при ровном полноценном дыхании:
«Наша задача убедить людей в необходимости отказаться от поддержки терроризма; лишить террористов средств для совершения нападения, доступа к смертоносному оружию; предотвратить поддержку…
Пауза. Быстрый взгляд на текст доклада.…террористических…
Пауза. Непроизвольное сокращение мышц правой стороны лица.
…государствами…
Пауза 6 секунд, тик правого века.
…террориситческих групп государставми;
Перестановка букв в словах.
…защищать права терроризма…
Бессвязная речь с перестановкой слов. Сокращение мышц лица не контролируется.
…в контексте борьбы…
Пауза.
… извините, защитить права человека в ноктексте… в контсетке… Вот дерьмо!
Нецензурная брань. Сотрудник безопасности предлагает помощь.
Пошел на х**, тупой ублюдок!!!
После паузы на греческом:
κάρτιστοι μὲν ἔσαν καὶ καρτίστοις ἐμάχοντο φηρσὶν ὀρεσκῴοισι καὶ ἐκπάγλως ἀπόλεσσαν…
Конец записи.
— Это…
— Греческий, — Ферзь опередил вопрос.
На экране появился текст перевода: «Были могучи они, с могучими в битвы вступали, С лютыми чадами гор, и сражали их боем ужасным…»
— Илиада. Песнь первая, — определил доктор.
— Верно. Знакомы с древнегреческой культурой?
— Поверхностно. Год на факультет Истории искусств.
— Это помимо психиатрии? Мы знали, что вы тот самый…
— Не торопитесь с выводами, — доктор остановил дифирамбы. — У меня слишком мало информации. Вам придется рассказать все.
— Это категорически невозможно! — радушное лицо Ферзя тут же превратилось в каменную маску неприступности.
Кингсман усмехнулся. Политики недурные актеры: игра лицом избавляет от тысячи слов.
— В таком случае, не смею тратить ваше время на поиски другого специалиста. Боюсь, что его у вас в принципе нет, ни первого, ни второго.
Доктор поднялся с кресла и направился к двери. «Пешки» преградили путь к выходу. Тот, что повыше, приветливо улыбаясь, жестом предложил занять покинутое кресло.
— Ах, даже так… — доктор сделал правильные выводы.
— Доктор Кингсман, — Ферзь обратился к его спине, в голосе звенела стальная доброжелательность. — Дастин, если позволите…
Доктор обернулся, кивнул.
— Вы абсолютно правы, у нас нет ни того, ни другого — ни времени, ни специалиста. Боюсь, нам все же придется сотрудничать.
— В таком случае, я могу лишь сообщить, что у Секретаря поражение в области ассоциативной коры больших полушарий и нарушения в дорсолатеральной префронтальной области. Это вам скажет любой первокурсник.
— Любой первокурсник не спасал похищенных детей, проникнув в сознание маньяка, впавшего в кому.
— Пациента с кататоническим синдромом, — поправил доктор.
— Это детали.
— Именно, в них дьявол кроется. Без деталей, у меня возможности студента.
Пауза затянулась.
— Послушайте, — Кингсман заговорил, как можно тише, вынуждая собеседника прислушиваться, — неужели вы думаете, что узнав подробности, я стану большей угрозой безопасности страны, чем сложившаяся ситуация?
Ферзь упрямо поджал губы, но пальцы рук бесконтрольно сплелись в замок. Доктор отметил невербальный знак: «Он в стрессе, из последних сил держит себя в руках». В ответ соединил руки кончиками пальцев, демонстрируя уверенность в своей позиции, готовность упорно отстаивать собственную точку зрения.
— Мне нужна полная информация, необходим осмотр и доступ к моей аппаратуре.
Вице-президент глубоко вздохнул.
— Хорошо…
«Что? Так просто? У представителя интересов государства такая предрасположенность к убеждению… Либо, положение на самом деле критическое».
***
Все они находились в отдельных боксах. Весь Кабинет, в полном составе.
Министр внутренних дел пыталась кормить воображаемого ребенка грудью. Министр финансов был введен в искусственную кому после попытки самооскопления. Абсолютно голый министр обороны перемещался на четвереньках, запрокидывая голову, протяжно выл, задирая ногу, мочился на углы.
Генеральный прокурор извивался в конвульсиях, пытаясь высвободиться из смирительной рубашки, хищно скалясь обломками зубов. Приступ застал его на крестинах внука. Он намеривался съесть ребенка. Подоспевшие родные едва отбили малыша, безумца заперли в бильярдной. Там он глодал шары до приезда врачей.
— Тень.
— Что, простите?
— Юнг считал, что каждый несет в себе Тень, и чем меньше она воплощена в сознательной жизни, тем чернее и плотнее.
— Так что же это?
— Чаще всего — связь с животными инстинктами, вытесненными сознание. Так же постоянно сгущающаяся завеса иллюзий между эго и реальным миром.
— Доктор, я не совсем понимаю…
— Агрессивные импульсы, аморальные побуждения, страхи, иррациональные позывы, неприемлемые сексуальные желания – это далеко не полный перечень теневых аспектов, которые люди носят в себе. А теперь вы скажите мне, каким образом это массовое безумие поразило только конкретных людей в конкретное время?
— Вирус. Они назвали его «Черная дыра». Ответственность за теракт взяли на себя…
— Спасибо, можете не продолжать. Это лишняя для меня конкретика. Мне нужно было лишь удостовериться в искусственной природе заражения. Что ж, я не вирусолог, — доктор развел руками.
— Специалисты уже работают в этом направлении. Но это важные люди для государства. Оно нуждается…
— Прежде всего это — люди, — перебил доктор. — Просто люди. Это они нуждаются. Им действительно необходима помощь.
Быстро и без интереса он просмотрел МРТ-снимки, словно знал, что на них увидит.
Ферзь ждал. Кингсман медлил, пытаясь придать объяснению наиболее доступную для восприятия непрофессионала форму.
— Вирус поражает клетки мозга, в результате в сознании человека образуются те самые «черные дыры». Говорящее название, действительно. Они втягивают в себя личность: память, опыт собственный и опыт поколений сжимаются в неразделимое целое. Индивидуальность носителя соединяется с архетипом и поглощается им. Личное затягивается в «черную дыру» типического.
— И какие же здесь архетипы?
— Анима, — доктор показал на «Кормящую», — проще говоря, Мать, Деметра — богиня плодородия. Кронос, — жестом указал на Прокурора, — пожирающий собственных детей. Воин, жрец, зверь… У образованных это мифологическая природа, у большинства же просто хаос. Боюсь представить последствия массового заражения…
— А… Секретарь?
Доктор еще раз оглядел боксы. По надписям нашел Диану Танас, без таблички с именем узнать ее было практически невозможно. Распущенные, спутанные волосы почти скрывали фигуру, оказавшуюся довольно хрупкой без делового костюма. Женщина смотрела в одну точку, кисти рук совершали вращательные движения.
— Доктор, как вы думаете, что она делает?
— Клубок.
— Простите?..
— Сматывает нить в клубок. Это Аридна. Мне нужны мои приборы. Срочно!
— Все, что вы просили, уже доставлено.
Парные шлемы представляли собой систему, пересылающую сигналы мозга от одного участника другому. Тело Секретаря было зафиксировано, ассистенты закрепляли шлем.
— Вы проникнете в ее сознание? — Ферзь не мог сдержать любопытства.
— Скорее, в подсознание, боюсь, сознание уже утрачено.
— Готово, — сообщил ассистент.
— Вы позволите? — доктор освободился от назойливости Ферзя, занял место рядом с пациенткой. Надел второй шлем.
***
Он не хотел туда спускаться. Там было отвратительно… До ужаса. «Культурный слой» — красивое название кучи дерьма, что оставляет человек за тысячелетия своего существования. Как не называй, но это — мусор. А уж материальный он или информационный — разницы нет. Любая свалка токсична и зловонна.
Он стоял на краю провала в нем, разверзнувшийся пропасти, дыры. Он был готов к этому. Ариадна протянула ему конец нити. Вот кем истовый борец с терроризмом, была для себя самой: прекрасная царевна, единоутробная сестра чудовища, пособница в в его убийстве — в убийстве собственного брата-монстра. От соприкосновения с истиной бросило в жар: дело ее сознательной жизни — борьба с терроризмом, а в подавляемом подсознании — она с ним «одной крови». Стоит ли удивляться методам этой борьбы?
Спасительная нить — многослойный символ. Тонкая, почти невидимая, но прочная, спасающая из лабиринта смерти и привязывающая Героя к ее владелице. Это надо помнить. Доктору привязанности абсолютно не нужны.
Стоп! Почему он подумал об этом? А кто он здесь, на краю дыры? Герой?!
Чернота щерилась зубастой пастью, грозила рогами, глядела прямо в душу глазами безумца. А ведь Ницше предупреждал: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Он был и к этому готов.
Единственное, чего он не ожидал, это увидеть их всех на «горизонте событий». Утратив сознания, они объединились в подсознании в единое целое. Логично. Человечество унаследовало мтДНК от «Удачливой матери». Все мы «дети» Митохондриальной Евы и Y-хромосомного Адама, на клеточном уровне — один организм. Значит, «дыра» одна для всех.
Они сбились в кучу на краю, напуганные, страдающие, ненавидящие друг друга и себя самих, раздавленные чувством вины, стыда и долга. Жертвы. Несчастные и обреченные.
Это нужно прекратить! Никто по своей воле не хочет в пропасть, в вонючий подвал, в лабиринт к чудовищу. Никто не должен жертвовать собой ради насыщения монстра. Он ненасытен. Нельзя откармливать Зверя!
Должен быть выход. Если есть Черная дыра, должна быть и Белая! Нет Тьмы без Света.
Самое трудное было — отвернуться от предначертанного и пойти в противоположную сторону. Темнота затягивала. Свет пугал, как Неопалимая купина ужасала Моисея, а Фаворский свет страшил апостолов. Тоннель, ведущий к белому Свету — последнее, что видит умирающий, прежде чем предстанет перед Судом Божьим и получит прощение. Прежде…
Прежде он должен простить. Простить себя. Простить Тьму в себе и неповиновение ей. Простить, что не спустился в лабиринт, не убил Зверя, не стал её-их Героем, а повернулся и ушел. Пусть навстречу Смерти. Но это лучше, чем вечное топтание на краю, лучше бесконечного падения в Бездну. Дна там нет.
Но и Смерти нет. Есть вечная жизнь.
Он не хочет быть Героем, не хочет и не станет убивать Зверя, он покажет Путь прочь от Него, от Черного к Белому, от Тьмы к Свету.
Они пойдут за ним. Все. Братья и сестры. И вскоре опередят его в стремлении к Свету, оставят далеко позади.
***
Из доклада вице-президента:
«...На сегодняшний день все пострадавшие в результате теракта «Черная дыра» пришли в сознание. Доктора Д. Кингсмана вывести из комы не удалось».
Автор: Виктория
Источник: https://litclubbs.ru/duel/495-k-belomu.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#психология #Фантастика #фантастический рассказ #белое #космос #черная дыра
Еще по теме здесь: Космос.
Источник: К Белому!.