В замечательном турецком сериале "Великолепный век" помимо любовных препетий, интриг и борьбы за власть присутствуют товарно-денежные отношения. Буквально с первых же серий мы видим, как покупают девушек рабынь, как торгуют на рынке, как выплачивают жалование, как его воруют, как подкупают должностных лиц и т.д. и т.п. Куда ж без денег-то?! Ну любят люди денежные знаки искренней и бескорыстной любовью.
В сериале постоянно упоминается акче и некое абстрактное "золото", гораздо реже - золотой дукат. Акче - мелкая серебряная монета, дукат - венецианский золотой. Но самое интересно это то самое "некое абстрактное золото" - трудно определимая валюта, однако заметим, что в Осмаской империи в то время была в ходу и весьма популярна собственная золотая монета "султани", она же "алтун". Вот, что о ней пишет википедия.
Султани - первая светская исламская золотая монета. Начала чеканиться при султане Мехмеде II Завоевателе Константинополя в 1454 году, как один из символов закрепления конца Византийской империи. Чеканка султани продолжалась при его преемниках в Египте с 1520-х годов. До завоевания Константинополя в 1453 г. османы не чеканили золотых монет. За образец для монеты были взяты масса и стандарт венецианского дуката, как приличествующий новому имперскому достоинству государства. Вес монеты 3,43—3,51 г. На лицевой стороне тугра султана и дата, на оборотной — его титул. Золото султани содержало 5/6 чистого металла и 1/6 лигатуры. Султани быстро стала популярной монетой, особенно, среди торговцев восточной части Средиземного моря.
Предполагаю, что когда султан Сулейман назначил жалование Ибрагиму паше в три миллиона золотых акче, речь шла о жаловании именно в этой османской монете. Вполне возможно в обиходе султани называли "золотым акче".
Этим же "золотом" осыпают девушек гарема по разного рода радостным событиям.
Это же "золото" перепрятывает Гюль-ага.
Это же "золото" похищает Нигяр из тайника Рустема. Это же "золото" берут в долг Махидевран и Хюррем у Ракель-хатун.
Этим же "золотом", отчеканенным в Египте Селим пытается скомпрометировать Баязета и так далее. Словом о серебре-то (о серебряных акче) речь в сериале практически не идет...
Поэтому мне захотелось снова дать слово Орхану Памуку и его роману "Меня зовут Красный". В художественной форме мы узнаем, что в XVI веке происходило с золотом Османской империи, какова была его ценность, подлинность и что на одну золотую монету можно было купить.
"Я – золотая монета османского султана, двадцать второй пробы. На моей поверхности высечена печать нашего падишаха, повелителя вселенной. Здравствуйте, здравствуйте, привет всем. От моего блеска у вас округляются глаза и вы завидуете моему хозяину. Вы правы, потому что я – единственная мера оценки его таланта. Ибо мой хозяин – художник.
Я горжусь тем, что художники приняли меня как меру оценки и при моем появлении прекращаются все ненужные дискуссии. В прежние времена глупые художники спорили, кто талантливее, кто лучше всех понимает в красках, и споры каждый день превращались в драки. Теперь обо всем сужу я, и как результат, в мастерских теперь покой, порядок и согласие. Даже среди самых талантливых мастеров. Ибо мой аргумент – самый сильный аргумент в любом споре.
На что же можно за меня получить: одну ногу, то есть одну пятидесятую часть молодой и прекрасной наложницы; хорошо расписанный сундук с серебряной инкрустацией; сто двадцать свежеиспеченных хлебов; землю на три могилы; серебряный амулет; десятую часть лошади; две красивые китайские тарелки; охотничьего сокола с клеткой; час райского наслаждения с красавцем Махмутом, в которого влюблен весь мир, и еще столько всего самого разного, что и не сосчитать.
До того, как я оказалась на ваших глазах, я провела десять дней в грязном чулке бедного подмастерья обувщика. Несчастный каждый вечер засыпал, сладко перечисляя, что он может приобрести на меня. Слушая его, я понимала, что на деньги можно купить все.
Если бы я рассказала о всех своих приключениях до того, как оказалась у вас, они составили бы многие тома. О некоторых местах я могу рассказать с гордостью, а о некоторых мне совсем не хочется вспоминать. За семь лет я поменяла пятьсот шестьдесят хозяев, в городе не осталось дома, лавки, рынка, мечети, церкви или синагоги, где бы я не побывала. О сколько тайн я узнала! Пока я перемещалась, обо мне сплетничали, меня целовали, обо мне рассказывали легенды и сочиняли ложь. Меня бросали в лицо, как обвинение, что в мире, кроме меня нет других ценностей, что я безжалостна, слепа, что, к сожалению, все в мире построено на мне, что я – грязная, пошлая и презренная. Но несмотря ни на что, подавляющее большинство людей страстно любило и любит меня – искренне и даже чрезмерно.
Улица за улицей, квартал за кварталом я обошла все уголки огромного города: мне знакомы руки евреев, абхазцев, арабов, мингрельцев. Один раз я покинула город в кошельке учителя. Когда путь нам преградили разбойники с криками «жизнь или кошелек», несчастный учитель исхитрился и быстро засунул меня в заднее отверстие. Здесь пахло еще хуже, чем пахнет во рту у менялы и было очень неприятно. Но потом случилось нечто еще более ужасное: «Денег нет, так надо хоть поразвлечься с ним», - сказали разбойники и выстроились в очередь. Это было тяжело, потому я и не люблю покидать город.
А в городе меня ценили. Девушки целовали меня, как воображаемого возлюбленного, носили в бархатных мешочках, клали под подушки, прятали на груди, в белье и даже во сне проверяли, на месте ли я. Меня прятали в бане на печи и в сапоге, в дивно пахнущей мускусной лавке, в ремнях из верблюжьей кожи, за подкладкой из египетской ткани, в скрытых кармашках разноцветных шаровар, в головке сыра, затыкали под оконную раму, совали в грубый соломенный тюфяк, в глубину сундука или шкафа. Старики, стоящие одной ногой в могиле, по сто раз в день смотрели на меня, высунув из кожаного мешочка.
Одна чистоплотная черкешенка после уборки дома каждый раз вынимала меня из-за пышного лифа и массировала мягкой щеточкой.
Обратите внимание: Девушка купила убогого котенка за 100 рублей. Она удивилась, каким он вырос....
Одноглазый меняла сооружал из нас башенки. Я путешествовала на лодках из красного дерева, бывала во дворцах, меня прятали в переплетах книг, в каблуках туфелек и попонах. Я видела сотни рук, грязных, волосатых, тощих, жирных, дрожащих, старых. Я впитала запах опиумных курилен, свечных мастерских, рыбных базаров и пота. После множества приключений меня бросил в свой мешочек бандит – ночью он зарезал и обобрал человека. Дома он плюнул в меня: «Что б тебя, все из-за тебя!». Мне было так обидно, что захотелось исчезнуть..Но если бы меня не было, то как бы вы отличили хорошего художника от плохого?... Поэтому-то я не исчезла и лежу сейчас в кошельке самого талантливого из них...
А если вы лучше, овладейте мной….
Вы еще здесь? О, друзья мои, я вам так благодарна за бескорыстное внимание ко мне, за то, что вы слушаете меня. Я так тронута, что мне хочется еще кое что рассказать о себе. Мы ведь здесь все свои, и если вы никому не расскажете и если не обидится мой нынешний хозяин – художник – я открою вам тайну. Клянетесь молчать?
Ладно. Я – не настоящая монета (двадцать второй пробы) османского султана, напечатанная на его монетном дворе. Я – фальшивая монета. Меня отлили из низкопробного золота в Венеции, а потом привезли сюда и выдали за полноценный османский золотой.
Насколько я знаю, в Венеции такие дела творятся уже много лет и, Всевышний знает, сколько еще будут твориться. Но, друзья мои, знайте, что золотые монеты низкой пробы, которые неверные распространяли из Венеции на Востоке, чеканились на том же монетном дворе, что и настоящие венецианские дукаты. Османцы уважали слово и верили написанному, они не обратили внимания на процент содержания золота в этих монетах. Со временем-то османцы разобрались, в чем дело, и научились как и неверные, пробовать монеты на зубок – сплав, где было мало золота и много меди был более твердым. Попробовав на зубок такую монету и определив, что она фальшивая, красавец Махмут, в которого влюблен весь мир, увлекал сгоравшего от страсти к нему в рай не на час, а лишь на полчаса.
В Венеции нас положили в железные сундуки, погрузили на корабли, и качаясь на волнах, мы приплыли в Стамбул. Я оказалась в лавке менялы, в его черном рту, пахнувшем чесноком. Почти тут же в лавку вошел наивный крестьянин, который хотел разменять свой золотой. Пройдоха меняла поднес его монету ко рту, приговаривая: «Посмотрим, не фальшивый ли твой золотой». Когда мы встретились во рту у менялы, я увидела, что принесенный крестьянином золотой был настоящий, османский. Не то, что я. Глядя на меня, османская монета сказала: «Ты фальшивая». Она была права, но сказала это так высокомерно, что я обиделась: «Сама ты фальшивая».
Наивный крестьянин в тот момент похвастался:
- Мой золотой не может быть фальшивым! Я закопал его в землю много лет назад – разве тогда были такие безобразия?!
Мне было интересно, чем все это кончится. А меняла вынул изо рта не ту монету, что дал ему крестьянин, а меня. «Забирай свой золотой, мне не нужна гнусная подделка венецианского неверного! Не стыдно тебе?» - укорил он крестьянина. Тот что-то ответил, я не расслышала, и ушел. Услышав те же слова от других менял, он расстроился и поменял меня всего на девяноста медяшек. И вот так началось мое долгое хождение среди людей, о котором я вам уже рассказывала.
Скажу с гордостью, что чаще всего я перемещалась как нормальная монета – из кошелька в кошелек, из пояса в карман. В страшном сне я видела, что меня кладут в кувшин и зарывают в саду под камнем. К счастью, тоскливые периоды заточения длились не долго. Все, кто брал меня в руки, особенно те, кто устанавливал, что я – фальшивая, старались как можно скорее от меня избавиться. Ни разу мне не встретился человек, который предупредил бы покупателя, что я фальшивая. Но много раз видела, как люди, приобретшие меня за сто двадцать медяшек, не заметив, что я фальшивая, злились, негодовали и не могли успокоиться, пока не сбывали меня с рук. Надув следующего покупателя. В попытках избавиться от меня, они, из спешки и гнева, терпели неудачи и искренне ругали обманувшего их человека, называя его безнравственным.
Ха-ха! И вот за семь лет я поменяла пятьсот шестьдесят хозяев. И в городе не осталось ни дома, ни лавки, ни рынка, ни мечети, ни церкви, ни синагоги, где бы я ни побывала. И нигде я подолгу не задерживалась. Наедине с новым хозяином, который с опозданием понимал, что я фальшивая, я слышала много плохого про себя. И чувствовала себя несчастной и одинокой. Но зато при переходе из рук в руки, обо мне рассказывали столько солидных, убедительных, хоть на самом деле насквозь лживых историй, что я успокаивалась, и уже теперь иногда даже и сама не верю, что я - фальшивая. Ибо по мере того, как падает моя истинная стоимость, растет воображаемая.
О, я вижу, что мой блеск существенно померк в ваших глазах, и теперь вы смотрите на меня свысока – дескать, фальшивка, знай свое место. Но, добрдетельные господа, подумайте над тем, всегда ли вы сами, продавая себя миру, являете ему свою истинную стоимость, и соответствует ли заявленный вами процент золота в вас его действительному его содержанию?
И если вы лучше меня, то бросьте меня в воду."
( «Меня зовут Красный» Орхан Памук, Стамбул)
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Каким золотом осыпали девушек в гареме Сулеймана? Особое мнение..