Ровно в тот момент, как я спустилась в переход, продавщица из киоска с кофе хлопнула на стекло табличку «Перерыв 15 мин» и пошла, переваливаясь, прочь — наверное, в туалет в ближайший торговый центр. Я с тоской глянула ей вслед и сунула «кофейную» сотню в футляр бомжа-гармониста. Он сидел в переходе уже не первую неделю: играл военные песни и подпевал срывающимся баском. Когда ему кидали мелочь, только шевелил жиденьикими бровями. Пару раз я и сама бросала ему монетки; музыкант оставался глух, как пень.
Задумавшись о музыке и нищете, я угодила каблуком в решётку и навернулась. Несколько секунд стояла в нелепой позе: локтями и коленками на заплёванном бетоне. Потом, чертыхаясь, начала подниматься. Встать помог какой-то мужик.
— Спасибо.
— Нзчто.
На пальто налипла шелуха от семечек — пока чистилась, чуть не стошнило. Потом на автомате захлопала по карманам: на месте ли телефон, проездной. Вспомнила, что убирала их в сумку. Сумки не было. Всплеск адреналина на время перебил даже головную боль; я заозиралась и наткнулась взглядом на мужика, что мне помог. Надо же — тот самый гармонист! Он не собирался никуда уходить, стоял рядом, покачивая в руках мою сумку.
— Спасибо, — ещё раз пробормотала я и подхватила свою Chanel с рынка в Люблино.
Гармонист угрюмо улыбнулся и сунул мне карамельку. Ладонь у него была, как ореховая скорлупа: сморщенная и в прожилках. От растерянности я взяла конфету — решила, что выкину по пути. Но в вагоне метро от головной боли начало мутить, так что я быстренько развернула фантик и закинула карамельку в рот. Пока доехала до работы, голову почти отпустило, а день пролетел незаметно и на удивление неплохо.
Уже вечером, вернувшись домой и покончив с делами, я намазала паштетом маковую булку и уселась перед ноутбуком, предвкушая приятный часок. Пять минут сериала — и сверху задребезжала дрель. Одиннадцатый час. Я его ненавижу.
...В детстве я хотела иметь пультик, который отключал бы все электроприборы в округе. Только представьте: один щелчок, и выключаются все колонки, магнитолы, усилители. И дрели тоже.
Но пультика у меня не было, и дребезг всверливался в мозг. Я вдела наушники, забилась под одеяло, начала бормотать вслух какую-то фигню, лишь бы заглушить дрель. Через пару минут выдохлась и умолкла. И с облегчением поняла, что дрель тоже молчит.
***
На следующее утро опять накрыла головная боль — видать, уже на неделю. Всё вокруг плыло в мутноватом, как несвежий бульон, тумане.
В переходе я снова встретила вчерашнего бомжа. Не дожидаясь, пока я подойду, он отложил гармонь и пошёл навстречу. Я поёжилась, но ретироваться не посмела, только вскинула перед грудью сумку — отгородиться от его вони и нищеты. Хотя вообще-то этот бомж не вонял; пах только мочёными яблоками.
Насупленно глядя, гармонист протянул мне ещё одну карамельку. Буркнул:
— Не на то тратишь.
И тяжёлой медвежьей походкой вернулся к гнезду из ящиков и газет.
Я растерянно потопталась. Потом достала сотенную на кофе, подскочила к нему, бросила не глядя и быстро отошла со смешанным чувством стыда и облегчения.
«Не на то тратишь». О чём это он?
В метро снова мутило — в старом вагоне без кондиционера стояла дикая духота. Я уже потянулась к форточке, но меня опередила какая-то женщина. Приятная прохлада… Секунду спустя волосатая мужская рука резко захлопнула форточку. Женщина недовольно оглянулась:
— Вы не зажаритесь?
— Хотите похолоднее — валите в другое место.
Пассажиры зароптали: жарко было не мне одной. Но больше никто открыть форточку не посмел: мужик стоял там, как злобный босс. Не боли голова, я встала бы и открыла. Но сегодня было не до того, и единственное, что я сделала, — снова разжевала карамель. По языку растёкся мятный холодок.
Босс свалил на следующей станции, а на пересадке на красную ветку вышла целая толпа. В вагоне стало совсем просторно, и я в одиночку расположилась на коричневом диване. Слова гармониста по-прежнему крутились в голове. Не на то тратишь. Что — не на то? Я даже не заметила, как сошла на нет головная боль.
***
Следующим утром, преодолевая дурноту, я почти бежала к подземному переходу и на этот раз сунула музыканту две сотни. В ответ получила тычок в ладонь и сочный хруст фантика. Две штуки.
— Не на то тратишь! — раскатисто повторил он вчерашнюю фразу. На нас обернулось несколько прохожих и торговка перчатками.
— А на что надо? — тихонько спросила я, пытаясь сделать вид, что я не с ним, а просто остановилась, что-то ищу в карманах.
— А ты подумай, — вдруг успокоился гармонист и улыбнулся жутковатой улыбкой, которой не хватало двух передних зубов. — Не просто ведь так я тебе даю эти конфетки.
— Почему именно мне, кстати? — оглядывая старика с куда большим интересом, поинтересовалась я. Старая потёртая шляпа, тёмная ветровка, брюки, седые вихры, баки. Одет совершенно не по погоде. Неужели не мёрзнет?
— На тебе сходятся энергетические линии. И у тебя корректные колебания позвоночного столба. Тебя сразу в толпе заметно.
— Чего?..
— Разнонаправленные вихри, яркий сгусток энергии, незатуманенное внутреннее око...
Я машинально сунула конфету за щёку. Перебивать гармониста было неловко, но и слушать всю эту галиматью… Я переступила с ноги на ногу. Как бы его повежливей прервать?..
Но вскоре бомж заткнулся сам. Сказал на прощанье:
— Не глупи больше. Выпей таблетку, а то ты совсем кислая.
Видно, скривило от мигрени. Хотя вообще-то мне было уже гораздо лучше, чем утром.
***
— Если сегодня не сообразишь, больше не получишь, — вручая конфету на следующий день, пригрозил гармонист. Я машинально кивнула, больше думая о работе, чем о бомже: квартальная встреча не сулила ничего хорошего. Но карамель, из смутных соображений, придержала. У меня было две штуки, и я решила поставить эксперимент: одну использовать чётко к месту, а вторую оставить. Если это действительно какая-то супер-конфета, всегда полезно иметь её про запас.
Идея была проста: я собиралась закинуться карамелькой перед встречей. Загадала: если сильно трепать не будут, то конфетка реально непростая… Загадала, а сама усмехнулась: надо же. Неужели верю во все эти потоки позвоночного столба? Но где-то внутри, глубоко-глубоко, свербила мысль: вдруг правда? Вдруг конфеты этого гармониста действительно исполняют желания? Что тогда пожелать?..
***
Убежала с работы пораньше. По результатам квартальной встречи повысили зарплату, закрыла кое-какие давние дела, провела переговоры с партнёром. Совпадение? Или нет? Или — нет?!. Всю ночь я думала о том, на что потратить оставшуюся конфету.
На пути от метро до работы меня каждое утро встречает вереница нищенок с иконами. Загадать, чтобы у них всё наладилось? Или так нечётко нельзя? А как тогда? Каждой по квартире, по тёплому углу, чай с пирожками, шерстяные тапки?
Сразу вспомнила о бабульке с перчатками, которая паслась около моего бомжа-гармониста. Ей, поди, тоже несладко, раз стоит каждый день в переходе, то варежки продаёт, то тапки. Может, и для неё пожелать квартиру? Но тогда уж вообще для всех бомжей нужно желать счастья...
Под окнами провыла сирена Скорой — возможно, какому-то одинокому старику стало плохо, и соседи вызвали врача.
А эти бабки, которым я устрою тёплые квартиры, — они ведь тоже окажутся одинокими. Нужно обязательно загадать, чтобы у них откуда-то появились дети, может, какие-нибудь подружки. И нужно, чтобы они все стали здоровы. Причём не только эти бабки, но и вообще все старики, и тот, к которому сейчас едет Скорая, тоже.
Обратите внимание: ИСТОРИЯ РОССИИ.
И вообще все люди — болеют ведь не одни пожилые. Отец у меня тоже болеет. А мать всю жизнь хочет вылечить зубы. И ещё хочет свой цветочный магазин, больше для души, чем для денег. Тоже нужно устроить.Как уместить это в одно желание? Я вспомнила длиннющие запросы к базам данных, которые мы писали на третьем курсе. Может, достать тетради, составить всё по правилам? Я хихикнула. Вот бред…
Сама не заметила, как провалилась в сон. Снилось, что я — известный писатель. Сижу в центральном книжном на встрече с читателями и раздаю автографы. А потом выхожу на крыльцо и вижу в толпе девушку в инвалидной коляске и мужчину на костылях; оба одеты одинаково: в тёмных ветровках и фетровых шляпах. Я хочу отойти подальше, но в брючину вцепляется бродячая собака. Кричу, вырываюсь, цепляюсь за людей, но они убегают, а я не могу.
Много крови, и вот я уже в больнице, но палата оказывается штаб-квартирой НАТО: там ведут переговоры по локации ядерной атаки, и я говорю им, что так нельзя, не надо, лучше накормите африканских детей… Меня выводят, укушенная нога болит, прошу таблетки, но мне говорят: потерпи. А в вазочке на посту медсестры целая пригоршня мятной карамели, и я тянусь к ней, но сестра шлёпает меня по руке и кричит: это для старух из Нагасаки!
Убегаю, прихрамывая, во рту горько, в груди печёт, и в спину бьёт тёплый воздух, с каждой секундой всё жарче. На потолке звенит сигнализация: тревога! тревога! Кто-то говорит, что решено запускать атомную бомбу, и надо бежать отсюда. Я вспоминаю о конфетах, разворачиваюсь, но меня сшибает воздушной волной. Оглохнув, ползу прочь, а потом что-то взрывается, и я наконец просыпаюсь, вся в поту, в горле сухо и горько, а в затылке перекатывается тяжёлый свинцовый шар.
Трясущимися руками я полезла в кошелёк, куда спрятала лишнюю карамельку. Сотенные, карточка, мелочь, какие-то чеки… Вытряхнула содержимое кошелька прямо на одеяло. Купюры, визитки... дисконтные карты... Всё.
На встречу с бомжом я почти бежала.
А его не было.
В полной растерянности я подлетела к перчаточнице.
— Извините, вы не знаете, случайно, тут всё время гармонист сидит в такой старинной шляпе? Вы его сегодня не видели?
— Гармонист? — нахмурилась бабулька. — Тут парень раньше сидел, играл на гитаре. Но его месяц уже не видать.
— А гармонист? — наседала я.
— Был один. Замёрз, увезли в бомжеприёмник, — встряла женщина, торговавшая еловыми лапами. — Деточка, веточек не хочешь к Новому году?
— Не было гармониста никакого, — перебила перчаточница. — Вам, может, варежки нужны? Все размеры, расцветки!
Мотая головой, я отступила, развернулась, побежала к метро, сминая в кармане хрустящий фантик. Не может быть, чтобы этого гармониста не было! Не может!
***
Приехала на работу. Строчки на мониторе плыли перед глазами. Возвращалась головная боль.
По пути домой зазевалась, поскользнулась, растянулась на снегу во весь рост. Кое-как поднялась, зашарила в темноте по асфальту, собирая рассыпавшиеся из карманов ключи и салфетки. Вместе со снегом сгребла мятый зелёный фантик.
В голове полыхнуло. Это знак! Повинуясь интуиции, я бросилась к подземному переходу.
— Ничему не научилась, вся неделя зазря, — завидев меня, фыркнул гармонист, но при этом улыбнулся, как старой знакомой. — Перевёл на тебя уйму времени...
— Что это за конфеты? — задыхаясь, спросила я. — Вы кто?
— Бомж я для тебя, бомж, успокойся, — проворчал он. — Ещё в обморок давай мне тут упади!
— Что у вас за конфеты? — Я выудила из кармана сотенную и протянула гармонисту. Мне обязательно, обязательно нужна была хотя бы одна карамелька про запас! — Я потеряла вчерашнюю… случайно… Дайте ещё одну, пожалуйста!
— Нет, — резко ответил он.
— Почему?.. — пролепетала я.
— Потому что вчера ты её не потратила. Она у тебя была, а ты не потратила.
— Я не знала, что загадать!
— Поэтому я и отдал её тому, кто знал.
— То есть как… отдали? Просто забрали у меня и отдали другому?
— Что, думаешь, нечестно? — Бомж поднял жиденькие брови, засмеялся, поманил меня ближе. Я подошла. Сейчас выбор казался мне очевидным; окажись эта счастливая конфетка у меня в руках снова, я бы не думала ни секунды.
— У тебя был шанс. У тебя был выбор. И головка у тебя светлая, и мысли правильные. Я же говорю, такие колебания позвоночного столба сразу в толпе выделяются. Но ты решила желание приберечь, не использовала сразу — значит, не так оно тебе и надо. Вот и досталось другому.
— И… всё?..
Перед глазами пронеслось вчерашнее: инвалиды, больничные палаты, сирены, собаки в клетках, старухи из Нагасаки... Но всё застлала другая картина, моя, моя! В ту минуту я точно знала, чего хочу, видела, как подписываю очередной контракт с издательством, и на электронку приходит предложение об автограф-сессии… У меня могло всё это быть! Вчера! Уже вчера! Но я смалодушничала, не поверила до конца, а может, не посмела признать, что личное волнует меня больше общественного...
Но ведь это же нормально, правда? Это нормально — хотеть счастья, заботиться о себе? И я могла получить всё это...
Обветренные губы щипало, щёки на холоде жгло от солёных капель. Бомж вздохнул и вытащил что-то из-за пазухи.
— На.
С тёмной ладони сиял кремовый фантик с цветным городом.
Я замерла на мгновенье. Безграничная возможность в целлофановой упаковке.
А потом, ужаснувшись, что её снова отберут, я схватила конфету и крепко сжала пальцы.
— Так расстроилась из-за какой-то конфеты! — усмехнулся бомж.
— Ничего себе, «какой-то»! — Видать, у этого бомжа столько волшебных сладостей, что он зажрался и даже сам себя не желает вытащить из нищеты. — Вы вообще кто?
— Гармонист Иркутского ансамбля народных инструментов, — подмигнул старик. — Так что не переживай за меня, я морозоустойчивый. За всех не напереживаешься. Как говорила Мать Тереза: хочешь осчастливить весь мир — иди домой и люби свою семью.
— А...
— Бэ. Это не все понимают. И ты вот не понимаешь. Но ты не горюй. Давай, шагай домой. И кофе не пей так много, вредно. Я вот вроде отучил тебя за неделю, снова не начинай.
— Так что мне загадывать-то? С конфетой? Про семью надо, да?
Сверху, из нарастающей метели, раздался противный вой. Бомж заторопился:
— Упс. За мной, кажется. Вставай, беги отсюда поскорее, чтоб заодно не забрали. Конфетку долго не держи, а то срок выйдет.
— Что загадывать-то?
— Да что хочешь!
— Так что загадывать?!
— Всё, полетел! Всего хорошего!
Но далеко бомж не улетел: на ступенях его перехватили медики-спасатели в оранжевых куртках. Один нёс за спиной носилки, второй — медицинский чемоданчик с красным крестом.
Я не ушла: стояла рядом, смотрела, как гармониста укладывают, расспрашивают, вкалывают какой-то раствор. Меня медики не замечали. И только когда они уже уходили (бомж, кряхтя, устраивался поудобней), я схватила одного из них за оранжевый рукав.
— Это кто? — Голос дрогнул и эхом отозвался в почти пустом переходе.
— Псих местный. Приставал? У него периодически галлюцинации бывают, он соседей по палате, врачей пытается гипнотизировать. Постоянно сбегает. Раньше всё про конец света рассказывал, теперь про Мать Терезу говорит.
— Вы не связывайтесь с такими, — предупредил второй медик, поднимая гармонь. — Брать с собой его баян?
— Оставь, — махнул рукой напарник. — Всё равно краденый.
— Не связывайтесь с такими, девушка, — повторил медбрат. — Городской сумасшедший...
Вместе с напарником он подхватил носилки, и все трое скрылись наверху, в черноте метели.
Всё произошло слишком быстро. Был бомж — нет бомжа. Но конфета всё ещё лежала в моей руке. Я так и не поняла, правда ли это — про волшебство, про желания. Но всё-таки загадала. Глупо было бы упустить шанс дважды.
Конфета оказалась вафельной, с кремовой начинкой.
Подпишись тут интересно!
#мистика #история #страх #призрак #дух #приведение #полтергейст #демон #зло #неместь
Еще по теме здесь: История.
Источник: Мистическая история: Дефицитный кусочек добра.