Лента асфальта то стремительно падает вниз, то взлетает вверх, замедляя движение на подъеме, и тогда наш старенький экспедиционный газик, с трудом перевалив через очередную гряду, снова ускоряет свой бег. После Загорска шоссе, проложенное по старому Ярославскому тракту, все дальше уводило на север, в лесные районы Клинско-Дмитровской гряды. Не более 100 километров отделяло нас от летне-знойной Москвы, а уже ощущалось дыхание первозданной природы Севера. В веренице проплывающих мимо лесов глаз улавливает почти не тронутые рукой человека участки высокоствольных сосновых боров, мощных ельников. А вот и остатки дубрав, сохранившихся до наших дней в этих издавна обжитых местах.
Но вот в лучах заходящего солнца среди темнеющего леса мелькнула синева. Еще раз, еще... И перед нами во всей своей красе открылось Плещеево озеро — жемчужина Ярославщины. Сказочным даром природы кажется это озеро-море, то спокойное, излучающее васильковые оттенки безоблачного неба, то отливающее сталью древних шлемов российского воинства, а подчас вспененное седыми бурунами многобалльного шторма.
К северу и к югу от озера высятся холмистые отроги Угличской возвышенности и Клинско-Дмитровской гряды. На западе темнеют, уходя за горизонт, заболоченные леса Нерльской низины. То там, то здесь вдали белеют контуры древних монастырей, стоящих на высоких берегах Плещеева озера. В 1848 году великий русский драматург А. Н. Островский (100952), часто бывавший в этих краях, писал: «За 2 версты от Пере-славля с горы открывается очаровательный вид на город, на озеро, которое по ветру было похоже на огромное синее вспаханное поле».
С востока к озеру подступает загадочное Владимирское Ополье — обширный, малооблесенный край с плодородными черноземовидными почвами, образующимися обычно в степных условиях. Эти места были издавна густо заселены русскими земледельцами. На западных окраинах Ополья, вблизи древнего славянского города Клёщин (X—XI века нашей эры), и был основан Юрием Долгоруким в 1152 году Переславль-Залесский. Расположенный на пути, соединяющем Киев и Москву с подвластными им областями Севера, город пережил позднее удивительно яркую историю, о которой свидетельствуют летописи, многочисленные переславские храмы, монастыри, древние городские валы.
История района неразрывно связана с важнейшими событиями России. Сюда докатывались волны страшных нашествий татаро-монгольских орд. Отсюда, из своей родовой вотчины, Александр Невский — «солнце земли Русской» — повел свои дружины к славной победе на Чудском озере. Собирал здесь земли вокруг Москвы Иван Калита. Многие переславские воины полегли в битве на Куликовом поле. Зарево пожаров Опричнины и Смутного времени отражалось в водах Плещеева озера. Молодой энергичный Петр I, очарованный красотой этих мест, строил здесь первый русский военный флот.
Ярославская земля. Все здесь дышит историей. Ее черты улавливаются в природе, в городах и селах, в коренных жителях этих краев. Здесь особенно ясно начинаешь слышать голоса прошлого, ощущать свои связи с природой, с древними корнями земли Русской. Не менее интересны доисторические этапы развития природы и человека в районе озера Плещеево, исследование которых и проводил наш небольшой палеогеографический отряд.
Этот район охватывает несколько различных по возрасту и происхождению участков: он расположен на стыке Нерльской песчаной низины, Угличской возвышенности и Клинско-Дмитровской гряды, сложенных моренными суглинками. В формировании геологической структуры и рельефа территории видную роль сыграли древние материковые ледники, двигавшиеся из далекой Скандинавии и неоднократно вторгавшиеся в Переславщину. Здесь выявлены две основные моренные толщи, оставленные днепровским и московским ледниковыми покровами. Самый последний ледниковый щит Европы — валдайский ледник остановился в 200 километрах к северо-западу от района, хотя его талые воды затапливали Нерльскую низину. Этот ледник, отступивший в Скандинавию и исчезнувший около 10 тысяч лет назад, не оказал значительного влияния на формирование рельефа Переславщины. В послевалдайское время, в голоцене, здесь происходило образование торфяных месторождений и накопление озерных и пойменных отложений.
С деятельностью ледников связано происхождение своеобразной долины озерно-речной системы, состоящей из следующих звеньев: озеро Плещеево — река Векса — озеро Сомино — река Нерль Волжская. Эта долина не похожа на обычные долины рек Русской равнины. Наибольшей ширины (60—7 километров) она достигает у сзера Плещеево, соединенного короткой Вексой с озером Сомино, из которого вытекает Нерль Волжская. Чем ниже по течению, тем все больше долина сужается, и у деревни Камышево ее ширина составляет всего 300—500 метров.
Форма долины, таким образом, не соответствует современному течению рек Вексы и Нерли и имеет вид раструба, обращенного к верховьям своей расширенной частью. Это свидетельствует о том, что долина древнее текущих по ней рек. И действительно, многочисленные геологические скважины выявили здесь глубокую, совпадающую с современной долиной ледниковую рытвину, возникшую в краевой зоне московского ледника. При таянии огромной глыбы «мертвого» льда и образовалась плещеевская озерная чаша.
Еще более сложное происхождение имеют обнаруженные в районе долины глубокие воронковидные впадины. Одна из них, глубиной до 32 метров, найдена на, казалось бы, мелководном озере Плещеево, другая — 40-метровая — на небольшом озере Сомино.
Интересна история этого открытия, связанного с именем крупного палеогеографа и болотоведа профессора М. И. Нейштадта. Еще в 1926 году ему пришлось столкнуться с загадочным явлением: 12-метровый слой озерных осадков — сапропелей, пробуренных в районе небольшого торфяного островка на озере Сомино, имел необычно молодой возраст. Дальнейшее бурение вскрыло уже 38 метров сапропелей, однако и тогда скважина не достигла дна воронки. И только в 1957 году с помощью геологических буровых установок удалось выяснить, что глубина воронки с сапропелями составляет 40 метров. Возраст этой не имеющей себе равной в мире толщи сапропеля, определенный с помощью радиоуглеродного метода датирования, оказался равным 10 тысячам лет.
Некоторые исследователи выдвигали предположение о карстовом происхождении воронок на озерах Плещеево и Сомино. При этом ссылались на их характерную форму и на отмеченные поблизости выходы соляных источников, связанных с карстующимися глубинными отложениями. Сравнительно недавно, в XV—XVII веках, у села Усолье существовал соляной завод — «варница», а источники хлоридно-сульфатных вод известны и в настоящее время близ сторожки Талийкой.
Считали так же, что воронки могли образоваться при вытаивании глыб «мертвого» льда или в результате эворзионной деятельности ледника. По последней гипотезе, это остатки исполинских «котлов», как бы высверленных мощными потоками воды, падавшей с ледника.
Однако оба эти предположения маловероятны по следующим соображениям. В последний раз Переслав-щина покрывалась льдами во время московского оледенения. Валдайский ледник, как уже отмечалось, не достиг этого района, и глыбы льда, таким образом, появились здесь в эпоху московского оледенения. Они должны были сохраниться вплоть до валдайского оле-дения, когда плещеевская долина заполнилась мощной толщей песка. Иначе воронки неизбежно были бы погребены под этими песками. Но совершенно невероятно, чтобы остатки московского ледника могли долго просуществовать и пережить очень теплое московско-валдайское (микулинское) межледниковье.
По этой же причине следует отказаться и от эворзионной гипотезы, так как ледниковые водопады могли возникнуть здесь не позднее московского ледника.
Таким образом, если раструбообразная долина Вексы — Нерли возникла во время московского оледенения, то глубокие воронки озер Плещеево и Сомино имеют более молодой возраст. Так, 40-метровая воронка озера Сомино образовалась в самом конце валдайского оледенения, примерно 10 тысяч лет назад. Именно в это время произошел карстовый провал, в результате которого возникла воронка, где и началось накопление уникальной толщи сапропеля. Можно предположить, что и глубокая впадина на озере Плещеево также появилась в результате карстового обвала в конце валдайского оледенения.
С окончанием последнего оледенения наступил более теплый, продолжающийся и сейчас этап в развитии природных условий Земли. За это время ландшафты Переславщины претерпевали многократные и значительные изменения. Накопленные к настоящему времени палеогеографические данные позволяют восстановить некоторые события прошлого.
На ботанических картах эта часть Ярославщины отнесена к области распространения смешанных, елово-широко лиственных лесов. Но в действительности картина современного растительного покрова оказалась гораздо более сложной и пестрой. Участки елово-широко лиственных лесов, сильно поредевшие в последние столетия из-за пожаров и рубок, расположены на моренных возвышенностях — Угличской и Клинско-Дмитровской. В составе этих лесов наряду с елью, сосной и березой встречаются теплолюбивые породы — дуб, вяз, липа, клен и др.
Иная картина в Нерльской низине, где господствуют сосновые леса, чередующиеся с обширными болотами. Здесь встречаются карликовая березка, арктическая малина и другие северные виды, которых нет на моренных возвышенностях. Чем же вызваны значительные различия в растительности отдельных участков района? Когда и откуда пришли и смешались здесь разнородные по своей экологии растения?
Для нас, палеогеографов, торфяники Переславщины представляли большой интерес. В них законсервировано огромное количество хорошо сохранившихся остатков растений. В одном грамме торфа насчитывается несколько тысяч пыльцевых зерен. Изучив пыльцу в торфяных слоях, можно восстановить историю былой растительности. Составленные по наиболее древним болотам нашей страны пыльцевые диаграммы, где для каждого слоя отмечается содержание пыльцы различных растений, дали возможность проследить за изменением природных условий за последние 12 тысяч лет. Именно такой возраст имеют болота в окрестностях озера Плещеево и в других районах Европейской части СССР.
Переславщина — исключительно благоприятный район для пыльцевых исследований. Здесь находится обширная группа переславль-усольских болот с торфяниками: Половецко-Купанское, Сомино, Попово, Мшаровское, Берендеево, Ивановское.
Образцы для пыльцевого анализа отбираются с помощью специального бура, позволяющего извлекать на поверхность ненарушенные слои торфа. Хотя бур довольно легко вдавливается в торфяную залежь, работа эта трудоемкая, требующая больших физических усилий. В этой связи вспоминается случай на Половецко-Купанском болоте — огромном торфяном месторождении, расположенном к северу от озера Плещеево, где нужно было пробурить несколько глубоких скважин.
В тот день рано утром я пришел в контору леспромхоза, что у деревни Новоселки, где мне обещали выделить людей для бурения. Подобрав шесть крепких, в косую сажень парней, я отправился с ними на болото. Штанги бура в руках этих лесных богатырей казались игрушечными. С легкостью, словно играя, они выполнили работу и вернулись на свои лесосеки. Остался лишь один из них — Коля Корольков, который присоединился к нам по пути на болото.
— Так я, Александрыч, думаю: к чему на такую пустяшную работу столько мужиков от дела отрывать? Ты уж бери меня одного, управлюсь,— с усмешкой сказал он.
Я с сомнением оглядел худощавую фигуру Королькова и тут обратил внимание на его мощные руки, которые встречаются у людей с недюжинной природной силой, укрепляемой постоянным физическим трудом. Согласившись, я увидел потом эти руки в работе: сноровисто, без единого лишнего движения Коля один соединял штанги, вгонял бур на большую глубину и с непостижимой легкостью извлекал его на поверхность.
Я не успевал упаковывать, надписывать образцы торфа и просил передышки, вызывая все ту же усмешку Королькова.
Коренные жители Переславского края — сильный, красивый, способный к труду и мысли народ. Это о них писал А. Н. Островский (100952): «Народ рослый, и красивый, и умный, и откровенный, и обязательный, и вольный ум, и душа нараспашку».
К помощи со стороны мы прибегали редко, чаще обходились своими силами. Многие десятки километров были пройдены по болотам Ярославщины, сотни образцов торфа были собраны и привезены в Москву. Анализ пыльцы из этих образцов позволил восстановить историю развития растительности района в голоцене.
Но прежде чем продолжить рассказ о результатах этих работ, надо пояснить схему деления голоцена на различные в природном отношении периоды, о которых придется часто упоминать в дальнейшем. Наиболее известна схема, разработанная в начале текущего столетия двумя скандинавскими исследователями — Блиттом и Сернандером. Она используется в большей части районов умеренного пояса северного полушария, а в последнее время — и в южном полушарии.
Схема Блитта — Сернандера, созданная для сравнительно небольшого района — Скандинавии, в дальнейшем широко распространилась, являя собой редкий пример долголетия научной концепции, сохранившей большой интерес до наших дней. Причина подобного успеха состоит в том, что она удачно отразила не только историю растительности и климата Скандинавии в голоцене, но и более общие черты развития природных условий этого времени, характерные, как будет показано в дальнейшем, и для других районов Северной Евразии.
Кроме того, благодаря широкому использованию единой схемы периодизации голоцена палеогеографы смогли более точно сопоставить развитие природных условий самых различных территорий Земли с историей классического района палеогеографических изысканий — Северо-Запада Европы. Таким образом, схема Блитта — Сернандера с некоторыми современными уточнениями и дополнениями уже стала применяться в качестве глобального хронолого-палеогеографического эталона голоцена.
В Советском Союзе схема Блитта — Сернандера издавна использовалась В. Н. Сукачевым, В. С. Доктуров-СКИМ, К. К. Марковым, М. И. Нейштадтом, Д. А. Герасимовым, Н. Я. Кацом, С. В. Кац и другими учеными при изучении современных отложений на Русской равнине и Урале. Однако восточнее эта схема как бы переставала «работать» из-за отсутствия четких представлений о хронологии голоцена Сибири и Дальнего Востока, а также в силу большой специфики развития природных условий восточных областей СССР.
Ныне новые палеогеографические данные и в особенности возможность установления возраста древнего материала органического происхождения радиоуглеродным методом позволяют осуществить точное сопоставление событий прошлого на всей территории Северной Евразии.
В настоящее время большинством исследователей применяется несколько уточненная схема Блитта — Сернандера, хронология которой определена сотнями радиоуглеродных датировок. Только в одном разрезе болота Алерёдс-Моссе на юге Швеции были получены для различных по возрасту слоев торфа 33 радиоуглеродные даты. Эта работа, тщательно выполненная известным шведским палеоботаником Т. Нильсоном, позволила определить хронологические рамки всех периодов голоцена.
В настоящее время эта схема имеет следующие характеристики.
Позднеледниковое время разделяется на два периода: относительно теплый межстадиал аллерёд (1001—12 тысяч лет назад), когда увеличилась роль лесных формации, и холодную стадию — поздний дриас (1000,3—11 тысяч лет назад), в течение которой широко распространились приледниковые безлесные ландшафты.
Послеледниковое время подразделяется на пять периодов: предбореальный (90—10,3 тысячи лет назад), бореальный (80—9), атлантический (40,5—8), суббореальный (200,2—4,5 тысячи лет назад) и субатлантический (последние 2,2 тысячи лет).
Читателю следует запомнить названия и возраст этих периодов для понимания дальнейшего текста. Принятая схема была использована при изучении и сопоставлении голоценовых отложений по широтному профилю, пересекающему лесную зону СССР от прибалтийских до тихоокеанских окраин нашей страны. Западное крыло профиля связано со скандинавской схемой Т. Нильсона, отражающей характер развития природных условий Северо-Западной Европы; восточное — с палеогеографическими схемами голоцена Аляски и Японии. Таким образом удалось осуществить трансконтинентальную корреляцию голоценовых отложении, что позволило выявить общие и отличительные черты в развитии природных условий различных районов Северной Евразии за последние 10—12 тысяч лет.
Наиболее сложна проблема климатической расшифровки схемы Блитта — Сернандера. Первоначальная характеристика отдельных периодов голоцена, данная Сериандером, вызвала разногласия, которые не разрешены полностью и теперь. Нет, однако, необходимости излагать все многообразие мнений в отношении рассматриваемой схемы, так как основная часть дальнейшего рассказа будет посвящена климатической характеристике периодов в различных районах Северной Евразии.
А теперь вернемся на Плещеево озеро и перелистаем некоторые страницы пыльцевой летописи, хранимой и толщах болот района.
10—12 тысяч лет назад — завершающая, позднеледниковая фаза последнего оледенения. Ледник, двигавшийся ранее с северо-запада на Европейскую часть СССР, достигнув (около 15—20 тысяч лет назад) Валдайской возвышенности, отступил обратно в Скандинавию. Но в Переславщине, как и в других частях Русской равнины, продолжали существовать крайне суровые климатические условия. Лишь кое-где сохранялись небольшие островки леса из березы, сосны и ели. В это время господствовали тундровые сообщества да особые «холодные» степи, приспособленные к развитию в условиях холодного и континентального климата. Остатки подобных своеобразных степей можно встретить сейчас в некоторых районах Якутии.
Около 10 тысяч лет назад волна потепления охватила Европу, дав толчок к быстрому распространению лесов. Началось послеледниковое время, продолжающееся до наших дней. Ранние этапы послеледниковья были поистине эпохой березовых лесов, которые простирались от Атлантического побережья до Урала. Единственным конкурентом березы была сосна, которая селилась на песках. В центре Русской равнины, в районе Плещеева озера, в это время существовали различия в составе лесов, занявших моренные возвышенности и песчаные низины. На Клинско-Дмитровской и Угличской возвышенностях, сложенных моренными суглинками, господствовали березняки, на песчаной Нерльской низине — сосняки.
Раньше предполагали, что с переходом к послеледниковому времени в большинстве районов Русской равнины позднеледниковый растительный комплекс окончательно распался за счет исчезновения тундровых и степных элементов, а господство перешло к лесным формациям. Считали также, что климат с этого момента стал непрерывно улучшаться. Эти события связывались с распадом ледникового щита в Скандинавии, который около 10 тысяч лет назад разделился на две быстро растаявшие глыбы льда.
Однако палеогеографические материалы, собранные при изучении болот Переславщины, указывали на несколько иной характер изменения природных условий в начале послеледникового времени. Пыльцевые анализы определенно свидетельствовали о том, что ледниковая обстановка частично сохранялась здесь в предбо-реальном периоде — начальной фазе послеледниковья. Вторая половина этого периода характеризовалась похолоданием и частичным восстановлением приледникового комплекса растительности, почти исчезнувшего в начале предбореального времени. Облесенность центра Русской равнины уменьшилась за счет нового распространения тундровых и степных растений. Так, в районе Переславля-Залесского были обнаружены первые четкие следы предбореального похолодания, вошедшего в научную литературу под названием «переславский интервал». Ему предшествовало кратковременное потепление, названное «половецким», так как впервые оно выявилось при изучении Половецко-Купанского болота. Время этих неизвестных ранее климатических пульсаций было точно установлено по радиоуглеродным датам: половецкое потепление в центре Русской равнины относится к интервалу 10—10,3 тысячи лет назад, а переславское похолодание — 9,5—10 тысяч лет назад.
Естественно возник вопрос, не носят ли эти климатические колебания местный характер, не связанный с общими изменениями природных условий в начале послеледникового времени? Сомнения рассеялись, когда аналогичные следы природных изменений были позднее обнаружены в различных частях Северной Евразии. Убедительные материалы были получены на Среднем Урале в разрезе Горбуновского болота. Пыльцевые и радиоуглеродные анализы показали, что здесь, как и на Русской равнине, половецкое потепление сопровождалось широким распространением лесных формаций, а переславское похолодание — частичным восстановлением приледникового растительного комплекса.
Аналогичные колебания климата в предбореальном периоде выявила Н. В. Кинд в ряде районов Сибири. Следы переславского похолодания обнаружились в районе Норильска, у г. Игарка, на Енисейском кряже. Наконец, немецкий исследователь Вере выделил для Северо-Западной Европы теплую фазу Фисланд, соответствующую половецкому потеплению, и холодную фазу Пиоттино, сопоставимую с половецким похолоданием.
Отмеченные в различных областях Северной Евразии следы изменений растительного покрова в начале послеледникового времени, несмотря на удаленность друг от друга пунктов наблюдения, вполне сравнимы. Повсеместно прослеживается общая закономерность: лесные формации, преобладавшие 10—10,3 тысячи лет назад, позднее (около 9,5—10 тысяч лет назад) были несколько потеснены характерными для позднеледниковья тундровыми и степными сообществами.
Частичное восстановление приледникового растительного комплекса во время переславского похолодания было, несомненно, вызвано ухудшением климата на огромных территориях. Эта волна похолодания отражает остаточное воздействие последней ледниковой эпохи, которое было связано с активизацией сохранившихся в начале голоцена остатков материковых ледников. Палеогеографические исследования последних лет показывают, в частности, что остатки ледника в Скандинавии продолжали еще свою активную деятельность не только в предбореальном, но и бореальном периодах. Строго говоря, ледниковая обстановка в Северной Европе окончательно завершилась около 8 тысяч лет назад.
Ледниковые явления в предбореальном периоде имели второстепенный, остаточный характер. Основной перелом в развитии природных условий произошел несколько раньше, на позднепослеледниковой границе (около 10,3 тысячи лет назад), определяемой как палеогеографический рубеж глобального масштаба.
Так, исследования истории растительности небольшого района в центре Русской равнины позволили по-новому взглянуть на развитие последнего оледенения и прийти к важным палеогеографическим обобщениям.
Но вернемся к переславской летописи. Около 8 тысяч лет назад климат становится теплым. Леса к этому времени окончательно заняли господствующее положение. В центре Русской равнины появляются теплолюбивые древесные породы. Первыми с юга проникли сюда липа и вяз, а затем дуб и другие породы, предпочитающие плодородные почвы. Они избегали песчаных равнин с бедными почвами и продвигались на север по суглинистым моренным возвышенностям. Именно здесь, где на поверхность выходят богатые питательными веществами отложения, и закрепились широколиственные породы. В то же время эти породы полностью отсутствовали на песчаной Нерльской низине, где главный фон растительности образовывали сосновые боры на песках. Здесь кое-где сохранились остатки тундровых и степных сообществ.
В результате этих событий произошла резкая дифференциация лесов района: на моренных возвышенностях начали формироваться теплолюбивые широколиственные леса, на песчаных равнинах растительность сохраняла черты растительности сравнительно холодного, предшествовавшего этапа.
Около 5—8 тысяч лет назад, в атлантическом периоде голоцена, климат становится наиболее теплым. Если сравнить климат того времени с современным, то окажется, что мы живем в относительно холодное время. В атлантическое время максимально распространились широколиственные породы, продвигавшиеся далеко на север, вплоть до Белого моря. На моренных возвышенностях центра Русской равнины безраздельно господствовали многоярусные широколиственные леса. Иной была растительность песчаных низин: здесь, как и раньше, преобладали сосновые и отчасти березовые леса. Широколиственные породы селились лишь пятнами в местах, где на поверхность выходят суглинки.
Итак, основные преобразования в растительном покрове происходили в атлантическом периоде на моренных возвышенностях. В низинах состав лесов оставался примерно прежним, что еще более усиливало контрастность общей картины растительного покрова.
Особую историю переживали в это время ландшафты Владимирского Ополья. Здесь с конца последнего оледенения сохранялся обширный остров травянистой растительности, который никогда не был полностью облесен. Ландшафт края напоминал лесостепь, в которой леса то расширялись, то сокращались, а засушливая степь теряла свой первоначальный приледниковый характер, постепенно превращаясь в более влажные луга, под которыми сформировались сохранившиеся до наших дней темноцветные плодородные почвы черноземного типа.
Чем же вызвана эта удивительная сохранность обширного острова трав, со всех сторон окруженного густыми лесами? Вопрос этот окончательно не решен, хотя можно предполагать, что безлесность Владимирского Ополья объясняется особенностями гидрологического режима и литологией поверхностных отложений района, представленных лёссовидными суглинками и напоминающих лёссы степных районов Украины.
Около 4,5 тысячи лет назад резко похолодало. Ухудшились условия существования широколиственных лесов. В первую очередь пострадали от морозов наиболее теплолюбивые породы, в частности некоторые виды вяза, липы и дуба. Примерно к этому периоду относится удивительное явление — более или менее одновременное сокращение или выпадение вяза на огромной территории, от Атлантического побережья Европы вплоть до Урала. Современные представления о причинах деградации вяза сводятся к трем основным концепциям: антропогенной, фитопатологической и эколого-климатической.
Сторонники антропогенной гипотезы объясняют изменение характера широколиственных лесов активизацией хозяйственной деятельности неолитических племен. При этом ссылаются на пыльцевые диаграммы голоценовых отложений в ряде стран зарубежной Европы, где непосредственно выше уровня сокращения количества пыльцы вяза начинает постоянно отмечаться пыльца растений, связанных с хозяйственной деятельностью человека. Есть указания на возможность выпадения вяза из-за вспышки голландской болезни или снижения конкурентоспособности этой породы в связи с обеднением почв лесной зоны.
Наиболее обоснованной представляется климатическая гипотеза, так как она объясняет не только уменьшение роли вяза, но и всю довольно значительную перестройку растительности севера Евразии при переходе от атлантического периода к суббореальному. Согласно этой гипотезе, изменения растительного покрова были вызваны двумя волнами похолодания, охватившими огромные территории 4,5 и 4,9 тысячи лет назад. В Северо-Западной Европе и на Русской равнине эти похолодания привели к некоторому сокращению широколиственных лесов и увеличению роли холодолюбивых растений. На крайнем севере Евразии граница между лесом и тундрой резко отступила на юг. Во многих районах Сибири отмечается деградация темнохвойной еловой тайги, что свидетельствует об увеличении континентальности климата этих территорий. На Камчатке происходит снижение границы леса в горах и широкое распространение холодостойких кустарников подгольцового пояса.
В Японии палеоботаник Цукада отмечает похолодание и распространение холодолюбивых растений около 4,5 тысячи лет назад. На Аляске Хейссер на основе анализа многочисленных пыльцевых данных и радиоуглеродных датировок также выявил холодный этап, наступивший 5 тысяч лет назад. При этом температура самого теплого месяца в этих районах была на 2—3° ниже, чем в предшествовавшем атлантическом периоде. Это же ухудшение климата привело к наступанию горных ледников и к сдвигу к югу границы тундры в ряде северных районов Канады.
Эти резкие изменения растительности на севере Евразии и в других районах северного полушария в начале суббореального периода могут служить хорошим примером одновременной реакции местной растительности на глобальное изменение климата.
Около 3,2 тысячи лет назад в центральных и других районах Русской равнины снова похолодало. Значительно увеличилась увлажненность климата. В новых условиях стала интенсивно распространяться темно-хвойная еловая тайга. На моренных возвышенностях в районе Плещеева озера многоярусные дубравы атлантического времени постепенно превращались в смешанные, елово-широколиственные леса. На Нерльской низине ель также распространилась по увлажненным местам, образуя древостой таежного облика. Но на большей части песчаной равнины продолжали господствовать сосновые леса, сформировавшиеся еще в начале голоцена.
Около 700—800 лет назад произошло новое изменение в растительном покрове Переславщины: резко сократились ельники, вытесненные сосновыми и березовыми лесами. Некоторые исследователи связывают это явление с расширением хозяйственной деятельности человека, хотя и в данном случае преобразования в растительном покрове объясняются похолоданием климата.
Таким образом, выявилась большая разнородность ландшафтов, существовавших в голоцене на моренных возвышенностях и песчаных низинах. Климатические колебания голоцена по-разному влияли на растительность этих территорий. Слабо проявляясь в пределах песчаных низин, они четко фиксировались на моренных возвышенностях. Это указывает на то, что развитие растительности отдельных районов определялось не только климатическими изменениями, оно во многом зависело и от характера рельефа, литологии поверхностных отложений, гидрологического режима и других местных факторов.
Такая закономерность достаточно ясно выражена в резкой дифференциации современной растительности не только сравнительно небольшого района Переславщины, но и многих других частей Русской равнины, где в настоящее время хорошо выявляется контрастность ландшафтов моренных возвышенностей и песчаных низин.
Какие же практические рекомендации можно дать на основе изучения истории растительности в голоцене? В районе озера Плещеево и в других центральных и северо-восточных районах Русской равнины наиболее перспективны в лесоводческом отношении три породы: береза, ель и сосна, причем первые две из них — на суглинистых почвах, а третья — на песчаных. Сосновые боры на песках — самые древние и устойчивые древостой Русской равнины. Широколиственные породы, как показал пыльцевой анализ, находятся в стадии постепенного угасания. В благоприятных климатических условиях они достигают наиболее пышного расцвета на моренных возвышенностях, сложенных суглинистыми отложениями. В современных климатических условиях с их тенденцией к похолоданию широкое использование этих пород в лесоводческих целях малоперспективно. Однако крайне важно сохранить и укрепить остатки этих древних теплолюбивых лесов, так как по их дальнейшему биологическому развитию можно будет определить направление будущих климатических тенденций.
Широкое распространение в центре Русской равнины березняков, не говоря уже о зарослях серой ольхи,— результат хозяйственной деятельности человека последних столетий. Однако кое-где еще сохраняются первичные высокопродуктивные древостой из березы — породы, исключительно устойчивой по отношению к колебаниям климата.
Болота Переславщины могут рассказать не только о растительности и климате прошлого: в торфяных толщах до сих пор хранятся уникальные памятники деятельности древнего человека эпох мезолита, неолита и бронзы. Археологам были уже известны десятки стоянок на берегах озер Сомино, Плещеево, по реке Вексе, однако недавние открытия первобытных поселений на болотах Переславщины привлекли особое внимание ученых.
Чрезвычайно интересное болотное поселение времен неолита было обнаружено на болоте Берендеево. Территория поселения, вскрытая по всей площади торфодобывающими машинами, хорошо выделялась на светлосером фоне выработанных торфяных полей в виде овального темного пятна.
В культурном слое стоянки найдены деревянные сваи, на которых сооружались жилища, многочисленные обломки сосудов и разнообразные изделия из кости и камня. Наконечники стрел, костяные гарпуны, рыболовные крючки — вот лишь краткий перечень многочисленных находок. Исследуя культурный слой, ученые обнаружили в районе стоянки несколько погребений. Внимание привлекло захоронение, где находился хорошо сохранившийся скелет мужчины 55—60 лет, завернутый в цисту — трехслойный «пакет» из бересты. Берестяная оболочка этого своеобразного гроба крепилась лубяными веревками к деревянным рейкам. На костях древнего берендеевца были найдены куски плетеной одежды — одной из самых древних на территории СССР.
Антропологи установили, что череп относится к так называемому протоевропеоидному типу. Удалось установить и возраст погребений. Радиоуглеродный метод датирования показал, что болотное поселение с захоронениями существовало около 5 тысяч лет назад.
Еще более удивительные находки были сделаны на болотах Северо-Западной Европы, где, по данным П. В. Глоба (100972), было найдено несколько сот хорошо сохранившихся тел мужчин, женщин и детей железного века. Большинство этих «болотных» людей, живших около двух тысячелетий назад, обнаружено в Дании и в прилегающих районах ФРГ, а также в Великобритании, Норвегии, Швеции, Швейцарии и в других местах.
«Присутствие в торфяниках кислоты, а также низкое содержание кислорода в болотной воде способствовали дублению кожи и сохранению трупов. Некоторые из них находились в таком состоянии, словно были погребены недавно» (Глоб, 1972). Наиболее сенсационная находка была сделана в 1950 году при добыче торфа на одном из Толлундских болот в Ютландии (Дания). Здесь в торфяной залежи на глубине около 3 метров был обнаружен настолько хорошо сохранившийся труп мужчины (с ремнем-удавкой на шее), что «на место происшествия» была даже вызвана полиция. Однако археологи быстро опознали в покойнике еще одного древнего «болотного» человека. Как показал радиоуглеродный метод датирования, трагедия, разыгравшаяся на Толлундских болотах, произошла около 2000 лет назад.
Голова толлундского человека (выставленная теперь для показа в Силькеборгском музее) — лучшая по сохранности среди всех остатков древних людей, обнаруженных в мире. Сомкнутые веки и полуоткрытые губы придают лицу покойника вполне естественное выражение спокойно спящего человека. Многие из людей, трупы которых были найдены на болотах Северо-Западной Европы, были, вероятно, брошены в болотные топи в наказание за преступления или в качестве жертвоприношений божествам (Глоб, 1972). В отличие от этого берендеевский «болотный» человек умер, по всей вероятности, естественной смертью.
Что побудило людей селиться на болоте? Палеогеографические реконструкции в районе болота Берендеево позволяют ответить на этот вопрос. В начале послеледникового времени на месте болота Берендеево существовало озеро, на островах которого появились мезолитические стоянки. В дальнейшем, в эпоху неолита, произошло заболачивание периферийной части водоема, но в центре болота озеро продолжало существовать. Люди неолита, хозяйственная деятельность которых была тесно связана с водоемами, вынуждены были продвинуться за отступившей границей озера и поселиться на торфяных берегах.
Выяснилось также, что во время появления болотных стоянок многие торфяники Русской равнины сильно пересыхали и на них появлялись настоящие высокоствольные леса. Остатки этих древних лесов — стволы и пни крупных деревьев — сохранились до настоящего времени в торфяных залежах в так называемом пограничном горизонте.
Не менее интересные находки были обнаружены на болоте Ивановское, расположенном в 30 километрах к северу от болота Берендеево. Здесь на торфянике найдено более десятка пунктов пребывания древнего человека. Некоторые из них были указаны сотрудником ивановского торфопредприятия Г. И. Цыганковым. Все ивановские стоянки возникли на островах и берегах древнего озера, существовавшего ранее на месте Ивановского торфяника. На одном из таких островов человек неоднократно основывал свои стоянки, о чем свидетельствуют несколько культурных слоев, относящихся к эпохам мезолита, неолита и бронзы.
На разрабатываемых торфяниках Берендеево и Ивановское выявлен целый комплекс стоянок. Он обнаружен в значительной мере благодаря новому фрезерному способу добычи торфа. Горизонтальная, послойная разработка торфяников на больших площадях позволяет находить вещественные следы пребывания человека на всей территории болота. По мере выработки торфа здесь, как на проявляемой фотографии, проступают и открываются все новые стоянки первобытного человека, которые тысячелетиями хранили торфяники.
Поскольку фрезерная добыча осуществляется на большинстве разрабатываемых болот, можно ожидать новых важных археологических открытий на многих торфяниках нашей страны. Вполне вероятно, что уже в настоящее время работникам торфяной промышленности известны находки не менее значительные, чем те, которые были сделаны на болотах Берендеево и Ивановское. Несомненно, что многие торфяники, возникшие в результате заторфовывания озер, еще хранят уникальные памятники далекого прошлого.
Учитывая возможности в области «болотной» археологии, следует поставить вопрос об охране выявляемых на торфяниках памятников первобытной истории человека. Разрушаемые сейчас ивановские и берендеевские стоянки так же важны для нас и будущих поколений, как и восстанавливаемые архитектурные ансамбли Переславля-Залесского.