Поддержите автора в Telegram: https://t.me/fogofwarcannel
14 фруктидора 2-го года республики (31 августа 1794 г.), в 15.07 взрыв чудовищной силы потряс окрестности Парижа. Как позже писала пресса: «Взрыв проявился сначала одним мощным ударом, затем несколькими другими очень сильными вспышками; это было похоже на землетрясение, сотрясающее дома. В этот момент окна открылись: мужчины и женщины, бледные от испуга, недоумевали, откуда доносится шум. Огромный столб дыма, поднимавшийся со стороны заходящего солнца с ужасающим величием, вскоре стал сигналом чрезвычайного бедствия…»
Вскоре выяснилось, что пороховой завод Гренель взорван. Ударная волна прокатилась по Парижу. Пространство вокруг фабрики было завалено мусором и представляло собой «действительно мрачное зрелище». В непосредственной близости все строения были серьезно повреждены и нуждались в ремонте крыш и каменных стен. Кроме того, во многих домах были выбиты двери, окна и ставни, почти все церкви Парижа лишились витражей. Черепица, битое стекло и куски дерева были разбросаны по всему городу во дворах. По предварительным оценкам (которые, кстати, не подтвердились), в огненном смерче погибло сразу до 1500 человек. Конечно, пороховые заводы и раньше взрывались с пугающей регулярностью, но катастрофа на гигантском пороховом заводе Гренель по масштабам человеческих жертв и других повреждений перекрыла все известные ранее трагедии, став первой техногенной аварией во Франции.
Возникает вопрос: как случилось, что в одном из районов Парижа было организовано опасное пороховое производство? Ведь даже при старом режиме из-за боязни пожаров и взрывов такие предприятия старались размещать подальше от жилых массивов. Здесь необходимо немного исторического контекста.
В 1792 году революционная Франция столкнулась с торговой блокадой, восстаниями роялистов и вооруженной интервенцией европейских государств. Чтобы защитить завоевания революции, Национальное собрание было вынуждено призвать в армию миллион человек, что буквально привело к невозможности снабжения многих войск оружием, пушками, порохом, одеждой и снаряжением. Все это потребовало от народа небывалых усилий по мобилизации всех производительных сил. Основу военной промышленности стали составлять предприятия, развернутые в ведомствах, строго контролируемых революционной властью. Тогда же, в августе 1793 года, Комитет общественного спасения создал в столице мощную «Парижскую мануфактуру» — предприятие, объединившее под совместным управление.
Еще в середине XVII века парижский пригород Гренель считался сельскохозяйственной равниной, протянувшейся вдоль Сены, сразу за стеной генерал-фермеров. Небольшую часть живописной площади занимали усадьба и ферма. В какой-то момент премьер-министр д'Аржансон купил замок для размещения Королевской военной школы, и обширная долина стала использоваться для армейских маневров. Когда революционная мобилизация прокатилась по Парижу, Комитет общественного спасения декретом 10 плювиоза II года (29 января 1794 г.) санкционировал превращение Шато-Гренель в один из главных центров порохового производства.
В беспрецедентном мероприятии участвовали лучшие научные умы Франции, такие как Лазар Карно, Гаспар Монж, Гитон де Морво, Клод Луи Бертолле, а непосредственное руководство организацией фабрики было поручено опытным инженерам-химикам, обладающим лидерскими качествами - Жану -Антуан Шапталь (Jean- Antoine Chaptal) и Жан-Антуан Карни. Благодаря предоставленным им широким полномочиям (вплоть до мобилизации людских ресурсов и реквизиции сырья, оборудования и материалов) производственные линии по производству пороха были запущены в рекордно короткие сроки. Через два месяца поражающий своим величием завод уже начал функционировать, хотя процесс строительства мастерских и цехов еще не был завершен.
Первоначально на пороховом заводе работало около 700 человек: около 80% из них были заняты обслуживанием барабанных мельниц, а остальные были распределены на другие операции (взвешивание, прессование, измельчение, сушка, просеивание, хранение и т д.) или принадлежали руководящему составу (директору, инспекторам, супервайзерам, начальникам цехов и т.д.). Кроме того, для работы с механизмами и инструментами помимо штатных привлекались десятки столяров, столяров и кузнецов. Как представитель конвента, Бертран Барер позже писал: «Это было одно из самых красивых и замечательных учреждений такого рода в Европе.. великое предприятие по производству пороха, больше, чем любое другое население в видимой вселенной…»
Пороховой завод Grenelle можно назвать поистине «революционным предприятием», где апробировались передовые методы производства и технические новинки. Таким образом, многовековой опыт пороховых практиков показал, что получить дымный порох требуемого качества просто за счет изменения соотношения его составляющих невозможно. Качество порошка сильно зависело от степени помола ингредиентов. Более высокая однородность компонентов позволила получить пороха с улучшенными баллистическими и взрывчатыми свойствами.
Раньше измельчение и перемешивание порошкового состава производилось в архаичных деревянных ступах с помощью пестика, либо с помощью «полозьев» — массивных колес, вращавшихся по кругу на горизонтальной площадке. Здесь также применялся метод измельчения и перемешивания состава во вращающихся бочках. По сути, это была простая барабанная мельница, куда загружали чугунные или каменные шары. При вращении ствола они свободно падали, разбивая смоченную смесь ударами, дроблением и истиранием. Таким образом удалось сократить продолжительность обмолота ингредиентов с двадцати одного до четырех часов.
В то же время передовые методы получения селитры и мобилизация населения на добычу основного порохового ингредиента (доля составляла 75%) позволили снабдить завод «Гренель» большим количеством первоклассного сырья. Объем производства пороха неуклонно рос и в течение нескольких месяцев достиг 30% всего производства во Франции. Себестоимость производства оказалась одной из самых низких в стране, что в конечном итоге привело к уничтожению порохового производства в крае (конкуренцию они просто не выдержали). Некоторые горячие головы на съезде сочли это положительным моментом: «Только мы хотим контролировать распределение стратегического сырья!»
Новые производственные процессы, внедренные на мануфактуре Grenelle, не обязательно были менее опасными, чем те, которые использовались на традиционных пороховых заводах. Тем не менее их реализация свидетельствовала о абсолютном доверии новой власти к науке, подкрепленной передовыми технологиями.
Здесь следует отметить, что сами исследователи полностью осознавали все риски, связанные с эксплуатацией порохового завода в столице. Поэтому безопасность производственных процессов строилась не только на научных знаниях, но и на железной дисциплине, четкой регламентации технологических операций и постоянном контроле за движением материалов на предприятии. Все перемещения сырья и готовой продукции должны были осуществляться в присутствии директора или специальных инспекторов и контролеров. Было организовано строгое разделение рабочих по цехам с жестким контролем за личным составом. Фактически цеховые структуры были приданы армейской организации, а уличенные в нарушении устава безжалостно увольнялись и подвергались суровому наказанию революционным судом.
Власти справедливо опасались промышленного и роялистского саботажа, поэтому обеспечение безопасности бизнеса имело первостепенное значение. Пороховые погреба охраняли солдаты, которые постоянно обходили их по периметру. Часовые у ворот осуществляли пропускной режим, пропуская на территорию только граждан, зарегистрированных в специальных реестрах и имеющих паспорта, подписанные главой революционной администрации в Париже.
Особое внимание уделялось политической и моральной благонадежности наемных рабочих. Комитет общественной безопасности издал приказ краевым революционным управлениям набирать исключительно «добровольцев-граждан в возрасте от 25 до 40 лет, живущих на расстоянии вытянутой руки от завода, кроме того, не курящих и не пьющих, чтобы республика не страдала» от любых препятствий». Сохранились любопытные рекомендации нижних частей санкюлотов города Парижа в отношении отдельных рабочих:
«Жан Саланьяк. Хороший республиканец, проявил усердие на военной службе… Его можно смело использовать на революционном пороховом заводе.»
"Пьер Фогене. Секция санкюлотов Галле-о-Бле заявляет, что ничего не имеет против названного гражданина. Прошел военную службу без жалоб. Вернулся домой после выхода в отставку. Не курит, не пьет вина, что подтверждается тремя соседи.»
Казалось, что при такой организации все должно работать с точностью часового механизма. Однако его там не было. Комитет общественной безопасности, испытывая настоящее «головокружение от производственных успехов», требовал из месяца в месяц увеличивать производство пороха. Под давлением властей администрация завода была вынуждена нанимать персонал, не способный к серьезной работе. В дело вступили жители ближайшей комнаты, мигранты в сельской местности и другие подобные зрители. Кроме того, продолжалось масштабное строительство новых цехов, цехов и вспомогательных зданий на заводе. В августе 1794 года на месте находилось около двадцати частных подрядчиков, а общая численность служащих в другие дни достигала 2500 человек.
Все это привело к постепенному ослаблению контроля над рабочими, а меры безопасности и элементарные меры предосторожности стали отодвигаться на второй план в пользу увеличения производства. Что уж говорить, если среди жертв катастрофы были женщины, продавцы еды, табака и алкоголя, а в карманах убитых и раненых то и дело находили «зажигалки, кремневые ружья, труты и курительные трубки». Даже дежурные солдаты были отстранены от дежурства и отправлены в помощь рабочим, чтобы не замедлять темпы производства. То есть драконовские меры безопасности полностью компенсировались возможностью их реализации.
При таких обстоятельствах катастрофа была лишь вопросом времени. 31 августа 1794 года в воздух взлетело сразу от 30 до 150 тонн пороха. Воздействие было феноменальным: за доли секунды объем взрывчатого вещества увеличился в 1600 раз, огненный вихрь в результате сгорания смеси достиг температуры 1600 °С, а ударная волна пронеслась по окружающей области со скоростью 400 м/с, и уничтожает все на своем пути. Последствия взрыва ощущались на расстоянии более 10 км от завода «Гренель». От более серьезных последствий его спасло то, что незадолго до катастрофы в армию была отправлена крупная партия пороха.
Одним из первых на место аварии прибыл Жан-Антуан Шапталь, впоследствии оставивший красноречивые описания: «Два военных поста, по двадцать пять человек каждый, полностью исчезли. Было сожжено 60 лошадей, занятых на «каруселях».. чего я никак не мог понять, так это исчезновения всех бесследно исчезнувших людей и животных... Осмотрев помещение через час после взрыва, я увидел только двух или три человеческих бедра или руки, но не останки лошадей. Еще одно явление, которое меня очень поразило, это то, что из людей, которым посчастливилось выжить, около сотни оставались глухими и слепыми в течение трех-четырех месяцев… »
Конвент довольно быстро отреагировал на катастрофу. Территория вокруг была оцеплена войсками и Нацгвардией, после чего спецподразделения приступили к тушению пожаров, расчистке завалов и оказанию первой помощи пострадавшим. Общее количество жертв составило 536 убитых (из них 321 пропал без вести) и 679 раненых. Число пострадавших было определено с высокой степенью достоверности — это те, кто не явился за зарплатой в последующие дни. В дальнейшем цифры несколько изменились, за счет неопознанных тел и погибших в течение нескольких месяцев от последствий взрыва, но общей картины это практически не изменило. При этом власти сразу же заявили, что не намерены скрывать масштабы катастрофы. Из-за невозможности опознания тел для подтверждения смерти было достаточно совпадающих показаний.
Власти немедленно приняли меры по возмещению ущерба семьям погибших, приравняв погибших к воинам, павшим на поле чести. Бесчисленные жертвы взрыва — раненые, обожженные, ампутированные и парализованные — также имели право на различные виды компенсации. Выплаты распространялись на всех, кто получил травмы, независимо от степени тяжести, но обычно не превышали одной трети месячного заработка жертвы. Денежная помощь обычно ограничивалась одним или несколькими платежами в течение нескольких месяцев, и лишь немногие могли получить пожизненную пенсию по инвалидности.
Поддержите автора в Telegram: https://t.me/fogofwarcannel
Больше интересных статей здесь: Промышленность.
Источник статьи: 31 августа 1794 г.