Кто не слышал о царе греческого государства на северо-западе Греции Эпир - Пирре (III в. до н.э.)? Учебники истории прочно связали его имя со ставшей крылатой фразой: «Ещё одна такая победа, и я останусь без войска». Она фактически стала олицетворением побед, доставшихся путем больших потерь. Так, в сражении при Мальплаке в 1709 году герцог Марльборо и принц Евгений Савойский потеряли 24 тыс. убитыми против 12 тыс. убитых в рядах противника, но считали себя победителями. Эту победу История преподнесла как «пиррова».
Но в самом ли деле ради выигрыша сражения, Пирр, не считаясь с потерями, безжалостно швырял своих воинов в пекло боя, чтобы затем обескураженно чесать бороду и разводить руками? Ведь по свидетельствам античных историков, тот же Ганнибал считал царя Эпира даже лучшим полководцем, чем Александр Македонский. Тогда в чем же дело? Как может сочетаться полководческий талант, если не сказать гений, и масштабы потерь, грозившие оставить Пирра без войска? Очень странно, если только не подстроила подвох сама История.
В 280 г. до н.э. колонисты греческих городов-государств на юге Италии попросили Пирра оказать военную помощь в борьбе с наседавших с севера римлян. Дело в том, что греческие полисы на территории Италии не имели армий и пользовались услугами наемников. Разумеется, царь решил проучить северных «варваров». Нужно отметить, что в сражениях Пирр сочетал классическую фалангу с боевыми слонами. Было задействовано 20 тыс. солдат пехоты, 3 тыс. всадников и 20 боевых слонов. Последние считались очень грозным оружием, буквально наводящим ужас на противника и его коней.
Пирру с его греческой схемой была противопоставлена новая – легионная – система боевого построения. Очевидно такая схема, несмотря на ее перспективность, была еще «сырой», так как в следующие пять лет он одержал над римлянами несколько побед. Но каждая давалась все труднее и труднее. «Варвары» оказались не совсем «варварами», а очень способными воинами и из каждого поражения выносили полезные уроки, становясь не слабее, а сильнее. Пирр это чувствовал и понимал. После битвы при Аускуле в 279 г. до н.э., оценивая итог сражения он произнес ту самую, ставшую хрестоматийной фразу: «Еще одна такая победа – и мы погибли».
Нет, враг нес гораздо большие потери, но Пирр находился на чужой территории, где не было армий кроме его собственной и противника. Поэтому заменить погибших воинов и военачальников ему было просто некем, в то время как ресурсы римлян пополнялись постоянно. Фактически произнесенная Пирром историческая фраза, отразила отнюдь не промахи его как полководца, а нарастающее истощение войска, при которой продолжать войну означало обречь всех своих солдат на верную гибель. К сожалению, в массовом сознании прочно закрепился совсем иной смысл.
Что же было дальше? В противостоянии Пирра и римлян все-таки настал момент, когда поражение потерпели эпирцы. Это случилось в 275 г. до н.э. под Малевентом. Казалось, для истощенного войска это был закономерный исход, но в том то все и дело, что причина заключалась не в возросших силах противника, а собственных ошибках, в которых Пирр раскаивался до конца жизни.
Во-первых, он сделал слишком большую ставку на боевых слонов. Если первые столкновения вызывали у римлян панику, то в последующих они поняли слабые стороны этих животных. Забрасывая слонов дротиками, римские воины добивались того, что те от испуга поворачивались вспять и, обезумевшие, топтали наступавшую сзади пехоту. Тактика, в общем-то, бесхитростная, еще применявшаяся воинами Македонского в сражении против персов. Ну как мог Пирр об этом забыть? А кроме того понять, что хитрость противника уже полностью обесценила эффективность некогда грозной силы?
Во-вторых, Пирр решился на ночной марш – бросок, являвшийся одним из сложнейших военных маневров. Он редко приносил успех древним полководцам. Конечно, в какой-то степени Пирра можно было понять: ведь ему угрожало столкновение сразу с двумя римскими армиями, каждая из которых превосходила его собственную. Поэтому в качестве выхода Пирр видел решение разбить их по очереди, начав с войск консула Мания Курия Дентата. Замысел безусловно дерзкий. Требовалась самая малость – выйти под покровом ночи ему в тыл и неожиданно напасть на рассвете.
Но, видимо недаром Малевентум в переводе означало как «дурной воздух». Царю накануне приснился плохой сон: будто все зубы у него выпали и рот наполнился кровью. Полный плохих предчувствий он хотел отменить ночной марш, но уступил мнению полководцев, считавших такое резкое изменение планов губительным.
Войска, состоящие из лучших воинов и слонов, двинулись по темному лесу при свете факелов. Но неверно рассчитанное расстояние привело к тому, что факелы погасли прежде времени и эпирцы элементарно заблудились. Эх, Пирр, ну как можно было пренебречь разведкой и главное - проводниками? С рассветом дорогу удалось найти, но они уже были замечены римлянами, и прежде чем были заняты боевые позиции, атакованы и обращены бегство.
А тем временем Маний Курий нанес удар по главным силам. В бою сошлись не просто два войска, а две военные системы – греческая и римская. Легионное построение в это раз проявила себя более гибкой системой ведения боя, особенно когда в бой пошли слоны. Римляне быстро разомкнули ряды и пропустили разъяренных животных в тыл. Там их сначала разогнали ударами копий по хоботам, а затем заставили метаться по полю, топча эпирскую фалангу.
Это было первое поражение эпирского царя, после которого ему ничего не оставалось, как увести остатки своих войск с территории противника, освободив поле для начала нового театра боевых действий некогда бывших союзников – Рима и Карфагена. Поражение Пирра нельзя назвать позорным как, к примеру, того же Клавдия Пульхра (см. «Битва, проигранная до ее начала»). Скорее он недоучел перемены в постоянно совершенствующейся тактике ведения боя. Поэтому История проявила к нему благосклонность, слегка изменив смысл его в общем-то мудрого и верного изречения.
В честь победы над Пирром римляне переименовали Малевентум в Беневентум – «благой воздух».
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Пиррова победа царя Пирра.