Публицист Н. Валентинов так писал о Ленине: "Он никогда не пошел бы на улицу "драться", сражаться на баррикадах, быть под пулей. Это могли и должны были делать другие люди, попроще, отнюдь не он. В своих произведениях, призывах, воззваниях он "колет, рубит, режет", его перо дышит ненавистью и презрением к трусости. Можно подумать, что это храбрец, способный на деле показать, как не в "фигуральном", а "в прямом, физическом смысле" нужно вступать в рукопашный бой за свои убеждения. Ничего подобного! Даже из эмигрантских собраний, где пахло начинающейся дракой, Ленин стремглав убегал. Его правилом было "уходить подобру-поздорову" – слова самого Ленина! – от всякой могущей ему грозить опасности. Мы знаем, например, из его пребывания в Петербурге в 1906-1907 гг. (он жил тогда под чужим именем), что эти опасности он так преувеличивал и пугливое самооберегание доводил до таких пределов, что возникал вопрос: не есть ли тут только отсутствие личного мужества?".
Лев Троцкий вторит Н. Валентинову: "Карл Либкнехт был революционером беззаветного мужества. Соображения собственной безопасности были ему совершенно чужды. Наоборот, Ленину всегда была в высшей степени свойственна забота о неприкосновенности руководства. Он был начальником генерального штаба и всегда помнил, что во время войны он должен обеспечить главное командование".
И что же? Прав-то оказался Ленин! Он стал творцом Октября. А Либкнехт был попросту, банально пристрелен фрайкорами – предшественниками национал-социалистов. Только что и осталось – названия улиц в честь Карла в некоторых городах бывшего Союза. А "киллеров" оправдали, хотя свидетелей убийства (и Либкнехта, и Люксембург) было хоть отбавляй!
Почему все так случилось? Потому что за Лениным уже стояла "железная" гвардия, а за Либкнехтом – только Роза Люксембург... Я, конечно, несколько утрирую ситуацию, но лишь для того, чтобы лучше была понятна суть происходящего. Наступила эпоха, которую можно охарактеризовать так: ваше слово, товарищ маузер.
Воспоминаний Ленина о первой встрече со Сталиным не сохранилось. Зато, говорят, на одном из заседаний ЦК в конце 1917 года, когда встал вопрос о кандидатуре на должность народного комиссара по делам национальностей, Ленин предложил кандидатуру Сталина. Кто-то выдвигал другого кандидата, говоря, что тот человек умный и толковый. Но Ленин лишь отмахнулся: "Ну, туда умного не надо, пошлем туда Сталина".
И все-таки Ильич продвигал своего "младшего" соратника. Именно благодаря его поддержке 3 апреля 1922 года Сталин был избран генеральным секретарем ЦК РКП(б). Первоначально этот пост был больше "техническим" – руководство аппаратом партии. А лидером партии и правительства продолжал оставаться председатель СНК РСФСР В. И. Ленин.
Утверждение Сталина не обошлось без внутрипартийных интриг. Но то, что это назначение состоялось при активнейшей поддержке Ленина, имело огромное значение для политического будущего Сталина и далеко идущие последствия для расстановки сил в руководстве партии.
Это уже стало очевидным, когда в мае 1924 года на XIII съезде РКП(б) Крупская зачитала "Письмо к съезду" – своеобразное политическое завещание Ленина. В нем Ильич, в частности, писал, что "Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека".
В ответ Сталин тут же заявил о том, что готов уйти в отставку (блестящий политический ход в тех условиях, когда за ним уже было большинство):
– Что ж, я действительно груб… Ильич предлагает вам найти другого, который отличался бы от меня только большей вежливостью. Что же, попробуйте найти.
Но за Кобу заступились соратники, в том числе в противовес Троцкому, претендовавшему на место преемника Ленина. Они говорили: "Ничего. Нас грубостью не испугаешь, вся наша партия грубая, пролетарская"…
Вопрос об отставке все же был поставлен на голосование. Но большинство поддержало Сталина. Против голосовали лишь сторонники Троцкого.
Кстати, Лев Давыдович, видя, что теряет влияние, позднее даже хотел устроить нечто вроде "контрреволюции". В 10-ю годовщину Октябрьской революции он вывел на улицы Москвы своих сторонников. Но было уже поздно. Молодые студенты-сталинисты были организованы в ударные бригады, которыми руководил выдвиженец Сталина Георгий Маленков. Эти отряды сумели разбить на мелкие группы колонну сторонников Троцкого. А командующий Московским военным округом беспартийный военспец Борис Шапошников вывел на улицы броневики. Троцкий попытался выступить перед участниками демонстрации с балкона отеля "Националь", но ему устроили жесткую обструкцию. Судьба Троцкого была решена. И Сталину уже никто не мог помешать стать в недалеком будущем "вождем всех времен и народов".
Крупская в 1926 году как-то заметила: " Если бы Володя жил, то он теперь сидел бы в тюрьме". Конечно, несколько чересчур. Но именно такова диалектика революции. Сначала – король, потом – Марат, Дантон. В конце концов, очередь обязательно дойдет и до Робеспьера.
Но в данном случае весьма любопытен был бы ответ на нетривиальный вопрос. Кто, по мнению Надежды Константиновны, должен был посадить "Володю" в тюрьму: Троцкий или Сталин?..