Когда мы отошли от села на километр или больше, начало моросить, сначала немного, а потом все сильнее. Во время марша офицеры смешались с остальными заключенными. К вечеру уже темнело. Мы шли, громко разговаривали, конвой этого еще не замечал. Вреда нет и это нормально. Дождь прекратился, когда начало темнеть. Становилось холоднее, дул сильный холодный ветер. Шинели заключенных замерзали, превращались в колокольчики, и ходить в таком виде было очень трудно. Некоторые офицеры стали уговаривать солдат с наступлением темноты организованно атаковать обозы, а после их окончания все разойтись по населенным пунктам. Жители укроются на 2-3 дня, а потом должны подойти наши войска. В частности, пленных уговорил на это капитан артиллерии.
При этом он сказал, что в этой рискованной операции, если мы будем действовать смело и решительно, мы ничего не потеряем. И сделать это можно только сегодня, завтра будет поздно. Большинство вроде бы соглашались с капитаном, но были и такие, кто прямо говорил, что из этого ничего не выйдет. Все будут расстреляны, вот и весь результат. Основная масса заключенных все же поддержала капитана, и офицеры почти всегда соглашались рискнуть сегодня. Даже все конвои уже были развернуты. Они шли и ждали сигнала. Вместе с офицерами было около тридцати сопровождающих. Но у всех сопровождающих были автоматы, у некоторых даже винтовки. Если только организованно атаковать конвои, то можно расправиться с ними без единого выстрела, так меньше будет шума. Единственный грех в том, что ночь уже очень светлая. Колонна подошла к мосту через какую-то не особо крупную реку. Но что лучше. Самая практичная возможность атаковать конвой. Возможно, нападение действительно было бы совершено, но тут случилось непредвиденное. У самого моста из колонны выскочили несколько человек и поспешно разбежались в разные стороны. Конвоиры, конечно же, заметили и открыли огонь по беженцам. Пока по ним стреляли, несколько человек выскочили из строя и тоже побежали в разные стороны. Но далеко не ушли. Не успел. Их тут же косили из пулеметов. Чтобы убедиться, что они действительно убиты, немецкий офицер выстрелил в каждого из них из пистолета. Выстрел в голову. Самые первые, кто бросились бежать, а их было пятеро, все и остались. Пули их не зацепили, и немцы не стали их преследовать. Бегите за ними и остальные разбегутся.
После этого инцидента охранники пришли в ярость. А старший конвоир, высокий немецкий офицер, коверкая русские слова, заявил пленным: «Если кто-нибудь еще попытается бежать, конвоиры откроют огонь по всей колонне пленных. Предупреждаю, не нарушайте дисциплину! Опять колонна двинулась. Наши товарищи, первые жертвы фашистского плена, остались в снегу. Мы в значительной степени ушли от этого места, когда мы остановились снова. Пленный молодой солдат случайно споткнулся, подвернул ногу и теперь не может ходить. Двое конвоиров начали бить его прикладами, чтобы заставить уйти. Ведь паразиты прекрасно видят, что человек толком ходить не может. Он даже не может наступить на ногу. Колонна двинулась дальше. Когда мы отошли на приличное расстояние, сзади раздался ружейный выстрел. Конвой начал бежать, чтобы догнать строй, то есть пленную колонну. Молодой пленный солдат был убит. Это был первый выстрел по тем, кто не мог ходить.
Колонна остановилась у животноводческой фермы, рядом с поселком. Двор был пуст, поэтому нас погнали сюда. Двор был каменный, внутри все разрушено, кое-где не было даже крыши, но крыша, покрытая черепицей, цела. Окна были запечатаны. С обеих сторон немцы закрыли снаружи большие двустворчатые двери. Внутри двора заключенные стали разводить костер, чтобы хоть немного просушить одежду и обувь. Да и кушать очень хотелось. Из продуктов в моей сумке, кроме какого-то печенья, ничего не было. У некоторых разведчиков в мешках были консервы и сахар. Вот мы и поделили между собой, кто чем богат. Мы, все бывшие разведчики, решили держаться вместе и не доставлять друг другу неприятностей. Среди нас тут же был бывший председатель компании Махиня. Да. всем нам было тяжело. Ну, что ты собираешься делать теперь? Теперь мы будем рассчитывать только на возможность сбежать. Это единственный способ вырваться на свободу. Других выходов нет. Некоторые заключенные взбирались на крышу, чтобы посмотреть оттуда сквозь щели в крыше, нет ли вокруг амбара большой охраны, но ничего не было видно. Часовых не видно, но отчетливо слышно, как они разговаривают у стен, а у двери часовой почти беспрерывно играл на губной гармошке. Несколько смельчаков принялись аккуратно разбирать черепичную крышу. Удалось сделать квадратную дыру, в которую свободно может залезть человек.Дыра была проделана у самого края стены в ту сторону, где еще были скотные дворы и другие различные постройки. Все произошло так тихо, что у немцев не возникло никаких подозрений. Гармошка продолжала играть. Некоторое время за дырой наблюдали. Нет, с этой стороны немцев не было. Они решили выбраться через дыру тихо, по одному, с большой осторожностью. Одна маленькая оплошность, и все дело может быть испорчено. Более двадцати человек тихо, осторожно, бесшумно выбрались и тихо удалились от этого проклятого места. Наблюдение велось непрерывно. Все испортил прораб. То ли его трясло, как только он начал вылезать, то ли еще что, но дело в том, что когда он вылезал, плитка падала вниз. Немцы тут же закричали и открыли огонь по тому месту, где была дыра. Старшина выпал, пробитый пулями. Одними словами этот старшина не ругал. Если бы он просто упал сюда и остался жив, его, вероятно, растерзали бы сами заключенные. Но теперь он ничего не видел и не слышал. Он умер и подвел остальных.
Стрельба и крики на улице продолжались долго, вероятно, был организован сбор беженцев. Да. так хорошо все прошло. Многие, многие люди могли бы быть спасены сегодня, если бы не этот прораб. Теперь снова ждите удобного случая и пока неизвестно, чем все это закончится. Что скажет утро? Два разведчика тоже прыгнули в эту дыру как раз перед тем, как прыгнуть на толстого вождя. Удалось ли им уйти от погони и где-нибудь укрыться, или они погибли под пулями? После прекращения стрельбы до утра было тихо. Через стену снова слышен разговор немцев, на губной гармошке уже не играли.
Утром всех выгнали со скотного двора. Когда их выгоняли, они много ругались, а если кто медлил, били прикладами. Среди вчерашнего эскорта появилось несколько новых, поэтому они так усердно работали над своими ягодицами. Но один очень молодой немецкий солдат особенно бил заключенных тяжелой палкой. Ну просто мальчик, не старше 16-17 лет. Но этот мальчик - настоящее животное. Палка в его руках прошла по спинам заключенных, а некоторые упали им на головы. Каждый штрих он сопровождал русской ненормативной лексикой. Где и когда этот фашист научился так ругаться? Мне тоже пришлось получить от него сильный удар. При построении ругались и били особенно сильно. Все, что было слышно, было: «Дисциплина! Дисциплина, русская сволочь!» Когда столб был построен, к его подножию притащили три трупа среди тех, кто спасся ночью. Среди этих троих был старшина и разведчик Алеша Николаев, а третий мне не был известен. Алеша Николаев был замечательным разведчиком из бывших моряков. Адреса его родственников ни я, ни остальные разведчики не знаем. Возможно, кто-то из нас выйдет на свободу и ничего не скажет родным о его смерти, так как никто не знает, откуда он родом. Потом, конечно, немного позже, мы начали записывать адреса друг друга на листочках бумаги. Но это потом, а пока…
Перед формированием колонны заключенных выступил руководитель конвоя. Он сказал, что все заключенные, бежавшие ночью, были схвачены и расстреляны. Он потребовал, чтобы это больше не повторилось, потому что все равно никто не мог убежать. Тех, кто все еще пытается сбежать, ждет то же самое. Он указал на мертвых заключенных. Все понимали, что он нагло лгал, что всех сбежавших заключенных поймали и расстреляли. Кроме этих троих, всем остальным удалось сбежать. Ни один из них не был взят. Если бы их действительно поймали, их тела тоже были бы расстреляны здесь.
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: В плену (9).