Давайте поговорим не столько о корабле, сколько о людях, составляющих экипаж этого корабля. От экипажа зависит, насколько эффективным будет корабль. В морской истории немало примеров, когда трусливый или растерянный экипаж вместе с капитаном отправлял корабль на дно моря. Русский крейсер «Изумруд» и немецкий рейдер «Граф фон Шпее» — лишь примеры, когда экипаж по тем или иным причинам практически уничтожил боеспособный корабль.
Здесь мы имеем пример совершенно другого персонажа. Нет примера даже безумной храбрости, как ее иногда называют в книгах. Именно безумная смелость приводит к появлению героев, которым ставят памятники. Мертвые герои. А в нашем случае ВСЕ участники не только остались живы и здоровы, не только выполнили задачу Родины, но весь вопрос в том, КАК они это сделали.
Давайте, как всегда, медленно и по порядку.
И приказ требует задать вопрос: знаете ли вы разницу между ледоколом и эсминцем?
Ответ – задачи, и это правда. Ледокол – это корабль совершенно другого класса, который отличается прежде всего формой корпуса. Ни у одного другого класса кораблей этого нет; Корпус ледокола весьма специфичен: лыжа, чтобы ползти по льду, и очень округлые обводы, чтобы плюхаться во льду, не повреждаясь при этом кромками.
Другое отличие — мощность машин. Она очень высока, поскольку ледоколу приходится работать в сложных ледовых условиях.
Третьим отличием является наличие нескольких электростанций, обеспечивающих энергией большие насосы, перекачивающие воду из носовой кормы и дифферентных цистерн по левому и правому борту. Это необходимо для того, чтобы раскачать ледокол, чтобы он мог легче войти во лёд.
Естественно, ледоколы не отличаются умеренным аппетитом (речь идет об угле и нефти; времена атомки к моменту описываемых событий еще не наступили) и скоростью.
Линейный ледокол проекта 51 («Иосиф Сталин») был заложен в Николаеве на заводе Андре Марти (сегодня это Черноморский завод) в ноябре 1935 года под названием «Отто Юльевич Шмидт». Но поскольку остальные три ледокола в проекте назывались «И.Сталин», «В.Молотов», «Л.Каганович», корабль был переименован в «А.Микоян».
Для своего времени ледокол «А.Микоян» был современным кораблем. Усиленные борта, второе днище по всей длине, системы управления живучестью по новейшим советским технологиям. На борту имелась весьма прилично оборудованная в станочном плане мастерская с полным набором станков, что позволяло производить любой ремонт в условиях Северного морского пути, где, как известно, не очень множество доков и ремонтных баз.
Условия для экипажа тоже были очень хорошие: каюты на двух и четырех человек, полностью механизированный камбуз, библиотека, кинотеатр, душевые и баня. Естественно, имелся еще и лазарет с небольшой операционной.
Надо сказать о просто красивом наборе радиостанций, позволявших передавать радиограммы из Ленинграда на «Микоян» на Черном море и «Сталин» на Белое море.
Микояна был спущен на воду в 1938 году и вступил в строй в 1941 году.
Водоизмещение 11 242 тонны, длина 106,7 м, ширина 23,2 м.
Осадка носом 9,0 м, кормой 9,15 м.
Двигатели 3 х 3300 л.с каждый прикручивался своим винтом.
Максимальная скорость — 15,5 узлов, дальность — 6000 миль на скорости 10 узлов.
Экипаж насчитывал 138 человек, большую часть которых составляли водители и кочегары.
Микояна вступил в строй в 1941 году на Черном море. И практически сразу началась война, ледокол даже не прошел государственных испытаний, пока его прямо на Николаевском заводе не переоборудовали во вспомогательный крейсер.
Командиром корабля был назначен капитан 2 ранга Сергей Михайлович Сергеев (Ростовцев-Слепнев).
В состав бригады, состоящей из краснофлотцев и мастеров, вошли работники-добровольцы из наладочной бригады завода, которые продолжили монтажные работы.
«Микоян» был вооружен тремя 130-мм башенными установками Б-11, четырьмя 76-мм пушками и четырьмя 12,7-мм пулеметами ДШК. Если бы не скорость, вооружение Микояна было почти таким же, как у «семерки» эсминцев Черноморского флота.
А в сентябре 1941 года Микоян был включен в отряд кораблей северо-западного района Черного моря, который в составе крейсера «Коминтерн», эсминцев «Незаможник» и «Шаумян» отправился оказывать огневую поддержку защитникам Одессы.
Вместе с другими кораблями Микоян неоднократно вел огонь по наступающим немецким и румынским войскам, отбивал атаки вражеской авиации, экипажи корабля сбили два немецких самолета.
Кстати, именно при Микояне впервые были применены 130-мм пушки для стрельбы по воздушным целям. Ранее работники завода Марти смогли прорезать бронещиты орудий, которые не брал автоген, с помощью электросварочных аппаратов, тем самым увеличив шаг стволов. Инициативу командира БЦ-5 Юзефа Злотника воплотил сварщик завода Марти Николай Назаратий.
И в таких условиях проявились ценные качества «Микояна». Маневренность корабля превышала возможности эсминцев; О крейсерах говорить не приходилось. Ледокол крутился такими зигзагами, что моряки недоумевали, как стометровый корабль развернулся «на пятке». И три гребных винта, повернутые назад, очень быстро остановили корабль, двигавшийся на полной скорости со скоростью 12 узлов.
В боях под Одессой, в отличие от более старых кораблей, «Микоян» не получил ни одного попадания бомбы или торпеды.
В октябре «Микоян» перебросил в Новороссийск личный состав и 36 дальнобойных корабельных орудий, тех самых, которые позже были установлены в батареях под городом. Его краны прекрасно справились с этой задачей, ведь корабельные 100-мм и 130-мм пушки весили довольно много. Из осажденного Севастополя у Микояна вывезли несколько тысяч раненых солдат.
В ноябре 1941 года Микоян на некоторое время стал штабом флота.
Но когда корабль прибыл на ремонт в Поти, командир корабля получил странный приказ: полностью разоружить корабль. Экипаж этого не оценил, но приказ есть приказ, и за пять дней с корабля сняли артиллерию и пулеметы, а экипажи и командиры боеголовки списали на берег.
Вспомогательный крейсер «А. Микоян» вновь стал линейным ледоколом. Затем нам пришлось сдать все свое личное оружие; У командира корабля Сергеева было 9 офицерских пистолетов и охотничье ружье.
Затем началась работа с экипажем. Все члены экипажа Микояна подверглись строжайшей контрразведывательной проверке, некоторые были отстранены от службы и их место заняли другие люди. Военную форму сдали на хранение, а взамен получили гражданскую одежду. Всем морякам были выданы матросские книжки (паспорт моряка). Затем был спущен военно-морской флаг и поднят гражданский флаг. Команда молчала о проигрыше, потому что, как обычно, никто никому ничего не объяснял.
Все стало ясно и понятно, когда капитана 2 ранга Сергеева вызвали в штаб флота и дали следующую задачу: переправить ледокол вместе с тремя танкерами («Сахалин», «Варлаам Аванесов», «Туапсе») на север. ГКО принял такое решение, поскольку необходимо было увеличить грузопоток по ленд-лизу по Северному морскому пути, а новому ледоколу на Черном море делать было нечего.
В этой задаче был существенный недостаток: тоннаж кораблей не позволял плавать по внутренним речным путям, поэтому переход планировался через Средиземное море, затем через Суэцкий канал в Индийский океан, затем через Атлантический и Тихий океаны океана до советского Дальнего Востока и далее до российского Севера.
И вторая неприятная составляющая: поскольку путь советских кораблей проходил через Босфор и Дарданеллы, которые контролировала сохранявшая нейтралитет Турция, то даже наличие на палубе пары малокалиберных орудий гарантированно блокировало проход наших кораблей. А Средиземноморье в то время практически контролировалось немцами и итальянцами, захватившими Грецию и весь греческий архипелаг.
25 ноября 1941 года в 03:45 конвой в составе ледокола, трёх танкеров, лидера «Ташкент» и эсминцев «Сообразительный» и «Способный» вышел из Батуми и направился к Турецким проливам. Войдя в турецкие воды, военные корабли покинули конвой и ледокол, а танкеры продолжили путь своим ходом.
В Турции проблем не было, так как на кораблях не было ничего предосудительного или запрещенного. На борт «Микояна» поднялись советский военно-морской атташе в Турции капитан 2-го ранга Родионов и помощник британского военно-морского атташе лейтенант-коммандер Роджерс. Капитану 2 ранга Сергееву было поручено взять курс на порт Фамагуста на Кипре, находившийся под контролем Великобритании.
Но тут англичане сделали свой первый плохой поступок: сообщили, что не смогут обеспечить сопровождение советских кораблей, так как понесли большие потери от немецкой авиации и в наличии нет запасных кораблей. Конвой было решено разбить, и каждый корабль должен был следовать на советский Дальний Восток самостоятельно, соблюдая, естественно, максимальную секретность и неопределенность.
В специальном указании, которое получил Сергеев, говорилось, что в случае угрозы корабли должны быть уничтожены любыми доступными способами, затоплены или взорваны, а экипажи не должны сдаваться в плен.
В ночь на 30 ноября Микоян совершил прорыв. Необходимо было максимально скрытно покинуть турецкое побережье, что было сделать непросто: турки поставили на якорь тот самый танкер «Варлаам Аванесов» напротив немецкой военно-морской миссии.
В полной темноте, без курсового маяка и даже без лоцмана проход через пролив днем был непростой задачей, а как же быть в темное время суток? Но у микояновского экипажа был козырь — капитан-инструктор И. А. Боев, хорошо знакомый с проливом. Он взял штурвал и повел корабль за Дарданеллы.
Выйдя в Эгейское море, Микоян на полной скорости направился на юг. Днем корабль стоял на якоре возле острова недалеко от Лесбоса, и наши моряки могли наблюдать суету итальянской военно-морской базы Митилини. Ночью снова пошел дождь, видимость ухудшилась, что сыграло на руку советским морякам. Погода помогла ледоколу незаметно пройти мимо острова Самос, где также находилась итальянская база.
В общем, нам очень повезло, что море в этом районе контролировали итальянцы, которые не имели такого количества радаров, как немцы, и не отличались точным обслуживанием. Но на третью ночь погода была ясная плюс полнолуние. А нужно было выйти в район Родоса, где располагалась крупнейшая в этом районе итальянская военно-морская база. Кроме того, на острове базировались самолеты Люфтваффе, летавшие с Родоса для бомбардировки Суэцкого канала и Александрии. Опасное место.
3 декабря Микоян вошел в пролив между турецким берегом и островом Родос и направился к небольшому острову Кастелоризо, за которым открывались просторы Средиземноморья.
Ледокол был обнаружен. Его заметили с патрульного гидросамолета, пролетавшего над этим районом. Самолет несколько раз облетел Микоян, видимо, пытаясь понять, что это за корабль и куда он направляется. Когда самолет летел в сторону Родоса, Сергеев отдал приказ: в случае попытки захвата корабля вся команда должна максимально удерживать противника, используя противопожарные средства (монтировки, крюки, топоры), а экипаж трюма должен открыться кингстоны.
С Родоса подошли два торпедных катера. Шансов спастись от них у ледокола, естественно, не было, но Сергеев пытался обмануть противника: на мачте висел турецкий флаг, а механик-котельщик Хамидуллин, знавший турецкий язык, весьма удачно обманул итальянцев, которые, однако, были не торопясь идти на борт большого корабля.
Здесь необходимо выяснить, с какими кораблями имел дело микояновский экипаж».
«Торпедный катер» в понимании итальянцев – это совсем не то, что мы под этим подразумеваем.
Это мог быть и не легкий корабль вроде нашего Г-5 (хотя такие были) с двумя торпедами и парой пулеметов ДШК. Это были корабли водоизмещением от 700 до 800 тонн, с экипажем более 100 человек (если говорить о наиболее распространенных классах, «Ариетте» и «Спике»), быстроходные (до 34 узлов) и хорошо вооруженные (2-3 100 узлов) мм пушек, 8-10 20-мм зенитных орудий, 4-6 13,2-мм пулеметов плюс 4-6 торпедных аппаратов) кораблей, против которых у Микояна вообще не было шансов. Это так называемые «длинные» катера, но больше похожие на наши патрульные катера.
Были «средние» лодки типа CRDA водоизмещением 60-100 тонн и экипажем 20 человек. Вооружение состояло из 2 20-мм зенитных орудий, 2 8-мм пулемётов и 2 450-мм торпедных аппаратов.
Но были и «коротенькие», типа СВАН. Эти лодки имели водоизмещение 14-20 тонн, экипаж 12-14 человек и были вооружены 2-3 8-мм пулеметами и двумя 450-мм торпедами.
Скорее всего, к Микояну пришли «короткие» лодки. Если бы на месте «битвы» были «длинные» или «средние», наша история закончилась бы там, недалеко от Родоса.
Конечно, итальянцы были несколько самоуверенны, поскольку, по их мнению, безоружный и медленный корабль был бы просто легкой мишенью. Однако экипаж Микояна уже имел приличный боевой опыт борьбы с Люфтваффе. Поэтому экипаж первой лодки, выпустивший залпом обе торпеды, мог воочию убедиться, что ледокол — очень маневренное судно. «Микоян» ускользнул от торпед, и экипаж другой лодки, периодически выпуская торпеды, мог видеть, как три машины, вращающие три больших гребных винта, могут легко остановить такой корабль.
В общем, четыре торпеды промахнулись, а пулеметы — не лучшее оружие против толстокожего ледокола. Они могли сколько угодно дырявить рубку, но Микоян продолжал следовать ее курсом. А посадка ночью на корабль с экипажем неизвестной численности, да еще и проявившим приличную мореходную и боевую подготовку, была явно более чем сомнительной.
А потом появились самолеты. Во всех рассказах с Микояном была такая замечательная история о том, как экипаж гидрантами отгонял абордажных итальянцев, или как «мощная стена воды, сверкающая в лунном свете серебром, как взрыв, вдруг выплеснулась навстречу самолет» и как итальянские летчики, испугавшись, неточно сбросили торпеды.
В целом гидромониторы Микояна могли давать струю воды длиной 60-70 метров. Полезен для размывания кромок льда, разрушения припая и тушения пожаров. А вот что касается страха перед летчиками-истребителями…
В целом авиация в то время сбрасывала торпеды с расстояния 3-8 кабельтовых, то есть если в метрической системе, то 600-1500 метров.
Обратите внимание: Одиссей и его не всегда опасная одиссея, или был ли герой героем.
Невозможно приблизиться; торпеда не вылезет из «мешка» при падении в воду и не успеет подняться; цель может убежать дальше.Конечно, если бы итальянское командование набирало своих морских летчиков из колоний, и снимало их с пальм, чтобы они не видели работу гидромонитора... Но в это время итальянская морская авиация атаковала и повредила линкор "Нельсон" крейсера «Кент», «Манчестер», «Глазго», «Фебус» и «Ливерпуль» потопили 2 эсминца и десяток транспортов. А утверждать, что капля воды ночью с расстояния в километр пугала летчиков-истребителей до конвульсий…
Что, однако, нисколько не умаляет преимуществ экипажа Микояна, избежавшего попадания двух торпед. Но третий…
Варианта два: торпеда оказалась неисправной и пошла в оборот, либо третий самолет выпустил так называемую «высокую» торпеду, работавшую по принципу «плавание по кругу и куда-то прибытие». Первый вариант более вероятен, поскольку лодки слишком быстро покинули поле боя. В принципе все оправдано. Торпеды исчерпаны, стрельба из пулеметов ни к чему не приводит, самолеты тоже прикручены, плюс торпеда врезается в район, которому все равно, в кого она попадет.
К тому же пули из автоматов сделали свое черное дело. Они возились и подожгли спасательную шлюпку, в баках которой было две тонны топлива. Лодка загорелась, и если бы она взорвалась, последствия могли бы быть серьезными. Итальянцы также видели на ледоколе пожар, затем взрыв. Да, лодка взорвалась, но только после того, как ее сбросили в море. Посчитав, что с «Микояном» покончено, да еще и подобрали с лодки «ценный трофей» в виде спасателя, итальянцы ушли.
Ледокол потерял скорость и укрылся в приближающемся циклоне. Плохая погода не позволила поднять самолеты или отправить другие корабли для достройки Микояна, и, получив более полутора сотен пулевых отверстий, быстро устранив повреждения, ледокол продолжил путь к Фамагусте.
Утром 4 декабря окрестности Кипра радушно встретили Микояна: на них были направлены дула британских эсминцев. Дело в том, что итальянцы бросились оповещать весь мир о том, что они потопили Микояна, а англичане, абсолютно не верившие в успех этой безумной миссии, поспешили поверить. Но дело в том, что ледокол прошёл 800 миль и прибыл в Фамагусту.
Далее англичане продолжали проявлять дружелюбие и союзнические отношения. Микояна не пустили в порт Фамагусты, не разрешили ремонт, и под конвоем корвет отправили сначала в Бейрут, а затем в Хайфу. В Хайфе экипаж наконец смог приступить к ремонту машин. Капитан-инструктор Боев, выполнив свое задание, стал возвращаться на родину.
А приключения Микояна продолжались: за 17 дней ремонта власти британского порта 7 раз приказывали кораблю менять место швартовки. Всем стало ясно: британцы использовали советский корабль для проверки наличия магнитных мин, сброшенных в акваторию гавани авиацией противника.
Но, как говорится, Бог видит почти все и шахту нашел не Микоян, а британский танкер «Феникс». Это произошло 20 декабря. Мощный взрыв потряс всю гавань: под днищем «Феникса» взорвалась донная мина. Мина была явно немецкой, то есть легко могла засчитаться и сработать после определенного количества проходов.
Когда «Феникс» был взорван, горящее масло хлынуло наружу, корма начала тонуть, а уцелевшие британские моряки попытались спастись с носовой части; некоторые прыгали в воду и пытались доплыть до Микояна, по которому дрейфовало горящее масло.
А наш ледокол, к сожалению, оказался обездвижен. Две из трёх машин находились в ремонте, а третья находилась в «холодном» состоянии; работал только один котел, обеспечивающий паром электростанцию. Экипаж бросился к гидрантам и начал отгонять горящую нефть от корабля.
Вообще невероятно, что пожар в Хайфе длился три дня и закончился, когда выгорело все масло. Британское командование и пальцем не пошевелило, чтобы потушить пожар. Оно уйдет само собой. Так оно и было.
Верховный флотоводец в Хайфе направил командиру Микояна Сергееву «Благодарственную грамоту», в которой выразил восхищение мужеством советских моряков, которое они проявили в опасной ситуации. Британское правительство также выразило благодарность за спасение британских моряков. А наши продолжили ремонт.
Вместо писем и благодарностей капитан Сергеев просил оружие, но все британские союзники расщедрились на старую 45-мм пушку, изготовленную в начале века, имевшую более чем сомнительную ценность. Пришлось снова изворачиваться – купив у местного населения бревна и доски, советские моряки построили из них модели башен с вооружением.
6 января Микоян покинул Хайфу и направился в Порт-Саид. Там был сформирован конвой для пересечения Суэцкого канала. Вместе с конвоем Микоян прибыл в Аден. Там ждали плохие новости: 7 декабря 1941 года Япония напала на США, и Тихий океан стал ареной морских сражений между Японией, США, Великобританией и Голландией. А 8 декабря Япония объявила пролив Лаперуза, Корею и Сангар своими «защитными зонами».
Война Советскому Союзу не была объявлена, но японские корабли начали тонуть и захватывать советские торговые суда.
Кратчайший путь на Дальний Восток стал очень опасным. И тогда британские союзники в очередной раз показали свое гнилое нутро, отказавшись пропустить Микояна в составе конвоя. Причина заключалась в том, что ледокол очень тихий и сильно дымит, демаскируя весь конвой.
1 февраля 1942 года Микоян покинул Аден и направился в кенийский порт Момбаса. В полном одиночестве.
Затем пришла изнуряющая тропическая жара Индийского океана летом. Жара в машинном и котельном отделениях достигала 65 градусов по Цельсию, но Микоян направлялся на юг. 19 марта ледокол вышел на Кейптаунский рейд. Наполнили трюмы углем, запаслись припасами и.. получили очередной пакет негативной информации.
На этот раз британские военно-морские офицеры поделились информацией о том, что на линии Кейптаун — Нью-Йорк активно действуют немецкие подводные лодки. Также Карибское море не считается безопасным из-за Кригсмарине, а это значит, что путь в Панаму очень опасен для одинокого корабля. Кроме того, рейдеры «Мишель» и «Штьер» работали южнее Карибских островов, так сказать, на выезде».
Сергеев и его команда решили дезинформировать немцев, распространив ложную информацию о том, что Микоян направляется в Нью-Йорк. Местные журналисты «помогали», распространяя информацию о российском ледоколе по радио и в газетах.
26 марта Микоян покинул автостоянку в Кейптауне и направился в США. Но когда ледокол оказался в пустынной части Атлантического океана, он изменил курс и направился.. к мысу Горн! Так команда решила на общем собрании: прорваться через мыс Горн.
Это было очень умное решение с военно-политической точки зрения и прямое безумие с точки зрения мореплавания. «Ревущие сороковые» — страшное испытание для ледокола с его округлым корпусом. По закону зла Микоян был в пору осенних бурь жестоким и беспощадным. Корабль буквально швыряло, как снаряд, крен достигал 56 градусов, но упорная идея николаевских корабелов шла своим чередом. 17 дней подряд штормов.
И Атлантика сдалась. 16 апреля Микоян выехал на дорогу Ла-Платы. Что подумал экипаж советского ледокола, проходя мимо ржавых останков «Адмирала графа Шпее», неизвестно, но между этими кораблями можно провести определенные параллели. Немцам явно не хватало той храбрости и духа, которыми были в избытке советские моряки.
Произошёл забавный случай: когда Сергеев попросил войти в порт Монтевидео, власти ему отказали: Уругвай сохранял нейтралитет и не пускал в порты военные корабли. Деревянные «пушки» ледокола выглядели очень эффектно. Пришлось настоять на визите представителя руководства порта, которому показали «оружие» из ливанского дерева. И после этого Микоян смог войти в порт.
Проведя ремонт после «ревущих сороковых», экипаж Микояна покинул порт и направился на север. Медленно и торжественно ледокол двинулся в сторону Северной Америки, но как только на Южную Америку опустилась ночь, Микоян развернулся на 180 градусов и двинулся полным ходом.
У мыса Горн тоже была вероятность встретить немецкий рейдер или подводную лодку, поэтому советские моряки направили ледокол в Магелланов пролив!
«Короткими перебежками», с короткими заходами в порты Пунто-Аренас, Коронель, Лота, «Микоян» зашел в Вальпараисо и Кальяо. После Кальяо был заход в Панаму, в порт Бильбао. А оттуда «Микоян» отправился в Сан-Франциско.
После Сан-Франциско Микоян приехал в Сиэтл. Там настоящие союзники американцы всерьез отремонтировали корабль, выбросили британскую пушку на свалку и основательно вооружили корабль, установив 4 76-мм пушки, 10 20-мм зенитных орудий и 4 7,62-мм пулемета.
Конечно, очень приятно, что американцы в очередной раз повели себя лучше англичан, но в оружии в принципе уже не было особой необходимости.
Затем был переход в порт Кадьяк на Аляске, Датч-Харбор на Алеутских островах и, наконец, 9 августа 1942 года Анастас Микоян вошел в советские территориальные воды — Анадырский залив, залив Провидения.
Здесь капитан покинул корабль – на боевой корабль был назначен капитан второго ранга Сергей Михайлович Сергеев. Очень разумно, так как у него не было абсолютно никакого опыта работы на ледоколе в ледовых условиях. А «Микоян» взяли под командование бывшего капитана ледокола «Федор Литке», капитана третьего ранга Юрия Константиновича Хлебникова.
Когда Сергеев спускался по трапу, матросы-микояновцы выбежали на палубу, сорвали шапки и стали кричать: «Слава командиру! Слава Сергееву!» И в прощальном салюте офицеры израсходовали весь боезапас ледокола «Анастас Микоян.
восемь с половиной месяцев умной одиссеи закончились. Однако времени на отдых не было; прибытия «Микояна» ожидала передача Северному флоту лидера «Баку», эсминцев «Разумный» и «Разъяренный» и 19 транспортов вооружения и техники из США.
Пожалуй, самое неприятное в этой истории то, что она была засекречена и до 1958 года участники не имели права о ней рассказывать. И ни один член микояновского экипажа не был награжден за этот подвиг. Нет.
После 1958 года оставшимся в живых на тот момент участникам награждали нагрудными знаками «За Великий поход». Вот и все. А из трёх танкеров, вышедших из Батуми в 1941 году, в декабре 1941 года до Владивостока дошёл только один. «Сахалин".
Но ведь они сделали это не ради приказа, не так ли? Такой подвиг очень русский, спокойный, вдумчивый и размеренный. Во имя Победы, во имя Родины.
Есть более значимая награда – народная память.
Возьми это здесь
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Безумная одиссея «Микояна».