ОТВЕРГНУВ религиозно мистические представления о душе, о ее божественном происхождении и загробном существовании, мы в своей повседневной жизни не можем обойтись без употребления таких понятий, как «душа» и «духовность». Нас окружают люди душевные и равнодушные, мы ценим богатый духовный мир и обеспокоены бездуховностью некоторых людей, мы восхищаемся великодушием и с сожалением смотрим на малодушие.
В своей статье «Социализм и культура» историк М. П. Ким многократно упоминает о «духовном факторе созидания», «духовном богатстве», «духовной культуре», «духовной жизни», «духовном развитии», «духовном росте», «духовном освоении реального мира». Среди многообразных видов человеческой деятельности философ В. Г. Афанасьев, следуя К. Марксу, выделяет три группы: материальную (производственную), социально-политическую и духовную. В воплощении, выражении жизни человеческого духа К. С. Станислав ский видел главную задачу художественного творчества. Много лет назад философ А. Шопенгауер остроумно заметил, что отрицание души есть философия людей, которые забыли взять в расчет самих себя.
Несомненно, за понятиями «душа» и «дух» стоят реалии, мимо которых не может пройти диалектико-материалистическое мировоззрение. «Я не отрицаю психологии как познания внутреннего мира человека,— утверждал великий материалист И. П. Павлов.— Тем менее я склонен отрицать что- нибудь из глубочайших влечений человеческого духа»3. Так что же такое «душа» с точки зрения современной материалистической науки? Обратимся к энциклопедическим изданиям последних лет.
«МЫСЛЯЩЕЕ СЕРДЦЕ»?
«В диалектическом материализме слово «душа» употребляется только как синоним слова «психика» и... по содержанию обычно соответствует понятиям «психика», «внутренний мир», «переживание». «Душа — внутренний мир человека, его психика. В марксистской философии понятие духа употребляется обычно как синоним сознания». Будучи справедливыми в целом, такие определения требуют конкретизации и уточнения. Ведь «психика» — чрезвычайно широкое понятие, включающее в себя все формы отражательной деятельности: ощущения, восприятия, представления, мышление, эмоции, волю, разум, интеллект и т. д. Разве «бездушный» человек не мыслит? Разве вопиющая бездуховность морально опустошенного субъекта лишает его наслаждения от своих низменных удовольствий? Поставить знак равенства между психикой и душой в современном понимании слова «душа» не удаётся.
Не меньшие трудности возникают и с термином «сознание». Дело в том, что сознание — это прежде всего знание, которое с помощью слов, математических символов, образов художественных произведений, образцов деятельности может быть передано другим людям, может стать их достоянием. Обладание большим запасом знаний особенно в какой-либо специальной области не обязательно связано с великодушием, духовным богатством. И наоборот, неграмотный, проживший всю жизнь в глухом «медвежьем углу» человек вдруг оказывается способен на необыкновенное величие духа. Образами таких людей наполнена классическая русская литература.
Разумеется, примитивность интересов, незнание богатств, накопленных человеческой культурой, интеллектуальная ограниченность несоединимы с формированием духовно богатой личности. И все же простое присвоение добытых другими знаний само по себе не ведет к вершинам духа. В понятиях «дух» и «душа» наряду со стремлением к истине, к познанию окружающего мира мы интуитивно ощущаем присутствие категории добра. К этой мысли многократно обращались выдающиеся умы человечества. Напомним лишь некоторые высказывания.
«Для чего мы образовываем сыновей, обучая их свободным искусствам? — спрашивал древнеримский философ Сенека и отвечал: Дело не в том, что они могут дать добродетель, а в том, что они подготавливают душу к ее восприятию». «Перед великим умом я склоняю голову,— признавался Гете,— перед великим сердцем — колени». «Разум чего-то стоит лишь на службе у любви»,— уже в наше время утверждал Сент-Экзюпери. И еще резче, еще пронзительнее формулировал ту же мысль Достоевский: «И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены».
Ни сумма знаний, которой располагает человек, ни его мышление, ни сознание не исчерпывают понятия о душе — «мыслящем сердце», как определил ее Гегель. Сам по себе ум не только не гарантирует высоких душевных качеств человека, но зачастую услужливо предлагает сознанию весьма убедительное оправдание неблаговидных поступков. Так, бросив товарища в беде, человек способен уверять других и, что особенно важно, искренне поверить сам в необходимость и целесообразность такого поступка, оправдывая его своей попыткой позвать на помощь, бессмысленностью собственной гибели в случае, если бы остался рядом с потерпевшим, необходимостью сохранить себя для важного дела и т. д.
ЭМОЦИИ И ПОТРЕБНОСТИ
Мы ни на шаг не приблизимся к конструктивному уяснению сущности души и духа, пытаясь просто-напросто заменить их понятиями «психика» и «сознание». Попробуем подойти к душе с другой, деятельной, побуждающей к поступкам стороны. Ведь каждый из нас способен не только болеть или радоваться душой, но и действовать, повинуясь душевному порыву, не по расчетам ума, а по зову сердца, вкладывая в дело всю душу. «Как можно познать себя? — размышлял Гете.— Только путем действия, но никогда путем созерцания. Попытайся выполнить свой долг, и ты узнаешь, что в тебе есть». Поскольку в основе любого действия, любого поступка лежит инициирующая его потребность, путь к уяснению сущности души как феномена внутреннего мира человека лежит через анализ сферы его потребностей, а наиболее тонким инструментом такого анализа служат человеческие эмоции.
Мы определяем эмоцию как отражение мозгом человека и высших животных какой-либо актуальной потребности (витальной, социальной, идеальной) и возможности ее удовлетворения, характеризуемой вероятностью достижения цели. Оценку вероятности субъект производит на основе врожденного и приобретенного индивидуального опыта, непроизвольно сопоставляя информацию о средствах, времени, ресурсах, необходимых для достижения цели (удовлетворения потребности), с информацией, поступившей в данный момент. Прогнозирование вероятности достижения цели у человека может осуществляться как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровне. Возрастание вероятности достижения цели в результате поступления новой информации порождает положительные эмоции, которые человек стремится максимизировать с целью их усиления, продления, повторения. Падение вероятности по сравнению с ранее имевшимся прогнозом ведет к отрицательным эмоциям, которые субъект стремится минимизировать — ослабить, прервать, предотвратить. Таким образом, эмоция в нейрофизиологическом смысле есть активное состояние системы специализированных мозговых образований, побуждающее субъекта изменить поведение в направлении максимизации или минимизации этого состояния, что определяет регуляторные функции эмоций, их роль в организации целенаправленного поведения.
Впрочем, с такой концепцией генезиса эмоций согласны далеко не все авторы. «Если вероятность использовать в строго математическом смысле,— пишет психолог О. К. Тихомиров,— то об изменении вероятности достижения цели можно говорить лишь применительно к ситуациям, в которых одна и та же цель многократно достигается одним и тем же субъектом, т. е. применительно к задачам рутинного характера, в которых повторяется одно и то же действие. Однако огромное количество задач решается человеком только один раз, поэтому бессмысленно по отношению к ним говорить об изменении вероятности достижения цели».
О. К. Тихомиров рассматривает только те эмоции, которые возникают у человека в процессе деятельности, а не до начала каких-либо действий. Мы не можем согласиться с его возражениями как минимум по двум причинам. Во-первых, человек способен прогнозировать вероятность достижения цели по аналогии с успехом или неуспехом тех действий, которые он ранее осуществлял в похожих ситуациях, но для достижения других целей. Во-вторых, он способен строить прогноз, опираясь на известный ему опыт других людей. Чем непривычнее предстоящее человеку действие, чем больше его новизна, тем больше шансов, что субъективно прогнозируемая вероятность достижения цели не совпадает с объективной возможностью ее достижения, с реальным успехом или неуспехом предпринятых действий. Отсюда и возникает та особая эмоциональность новых задач, которую справедливо отмечает О. К. Тихомиров.
" Зависимость силы эмоциональной реакции от величины потребности и вероятности ее удовлетворения была продемонстрирована одним из нас (П. В. Симонов) в психофизиологических экспериментах, где о силе эмоции судили по величине объективно регистрируемых электрофизиологических и вегетативных сдвигов (частота сердцебиений, колебание кожных потенциалов и т. д.), о потребности — по интенсивности неприятного электрокожного раздражения (у животных — по продолжительности лишения пищи), а о возможности удовлетворения — по суммарной величине допускаемых ошибок или по вероятности подкрепления условных сигналов. В 1984 г. два американских психолога Д. Прайс и Дж. Баррелл воспроизвели эти опыты в чисто психологическом варианте, предложив испытуемым отмечать на специальных шкалах силу своего желания, предполагаемую вероятность достижения цели и степень эмоционального переживания. Количественная обработка полученных данных подтвердила существование зависимости, которую авторы назвали «общим законом человеческих эмоций»".
Форма эксперимента, использованная Прайсом и Барреллом, позволяла субъективно ранжировать силу не только сравнительно простых, витальных потребностей (авторы называют их «желаниями»), но и весьма сложных, социально детермированных мотиваций. Тем не менее анализ полученных результатов показал количественную зависимость возникающих при этом переживаний от оценки субъектом возможности удовлетворения своего желания. Иными словами, важнейшая роль «информационного компонента» была продемонстрирована и по отношению к эмоциям — интеллектуального, эстетического и нравственного порядка, что позволило авторам говорить именно об «общем законе эмоций». Этот «информационный компонент» лишь частично совпадает с содержанием того сообщения (в широком смысле), которое несет в себе произведение искусства, выступление политического деятеля, доклад ученого и т. п., поскольку речь идет об информации, извлекаемой данным субъектом, обладающим данным запасом сведений и применительно к потребностям, актуализированным именно у этого субъекта. Вот почему одно и то же произведение, выступление, доклад могут вызвать весьма различные переживания у разных зрителей, слушателей, участников собрания.
Методы современной психофизиологии, достаточные для регистрации объективных проявлений сильных эмоциональных реакций, возникающих у человека в экстремальных ситуациях (например, в сложном авиационном полете, при парашютном прыжке, в случае патологии и т. д.), слишком грубы для анализа тех эмоций, которые связаны с удовлетворением высших социально детермированных потребностей, будь то сфера межличностных отношений, восприятие произведений искусства или творческая деятельность. Вот почему на определенном этапе анализа потребностей и эмоций мы использовали в качестве модели актерское искусство, т. е. намеренное воспроизведение целенаправленного поведения человека, базирующееся на принципах системы К. С. Станиславского. За бесконечным многообразием человеческих эмоций взору наблюдателя, вооруженного потребностно-информационным методом их анализа, открывается почти не изученная область потребностей человека — первопричин и движущих сил человеческого поведения.
СТРУКТУРА БАЗИСНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ
Исходными, самостоятельными по происхождению и базисными по своим характеристикам, являются следующие из них.
1. Витальные («биологические») потребности в пище, воде, сне, температурном комфорте, защите от внешней угрозы и т. д. призваны обеспечить индивидуальное и видовое существование человека. Они трансформируются во множество вторичных потребностей в одежде, жилище, технике, необходимой для производства материальных благ, в средствах защиты от вредных воздействий и т. п. К числу фундаментальных потребностей, имеющих биологическую компоненту, относится и потребность в экономии сил, побуждающая человека искать наиболее короткий, легкий путь к достижению своих целей. Принцип экономии сил лежит в основе изобретательства, технического творчества и совершенствования навыков, но может приобрести и самодовлеющее значение, трансформировавшись в лень.
2. Социальные потребности в узком и собственном смысле слова (социально опосредованы все побуждения человека) включают потребность принадлежности к социальной группе (общности) и занимать в этой группе определенное место, пользоваться привязанностью и вниманием окружающих, быть объектом их уважения и любви. Многообразие социальных потребностей делится на две основные разновидности — на потребности «для себя», осознаваемые человеком как принадлежащие ему права, и «для других», осознаваемые как обязанности. Исторически детермированное соотношение прав и обязанностей отражается в сознании как понятие о справедливости, весьма различное у представителей той или иной общественной группы.
Заметим, что потребности «для себя» не антагонистичны потребностям «для других» не только потому, что все они несут свою социально полезную функцию. Потребности «для себя» связаны с чувством собственного достоинства, независимостью суждений, самостоятельностью мысли. Потребности «для других» делают человека доброжелательным, способным к сочувствию, состраданию и сотрудничеству. Потребности «для себя» и «для других» образуют сложнейший диалектически противоречивый сплав. "Если человек может любить только других, он вообще не способен любить..." (Э. Фромм), но, с другой стороны, человек ощущает смысл и цель собственной жизни, лишь когда сознает, что нужен другим (С. Цвейг). В последнем случае деятельность для других оборачивается деятельностью для себя. Не случайно самым счастливым считается тот, кто принес, счастье наибольшему количеству людей.
Среди социальных потребностей мы хотим особо выделить потребность следовать нормам, принятым в данном обществе, без которой существование социальных систем оказалось бы вообще невозможным.
Обратите внимание: Что такое топографический план и карта?.
Гегель рассматривал ее как потребность в религии, хотя правильнее было бы понимать ее более широко, как потребность в идеологии, нормирующей удовлетворение всех других витальных, социальных и духовных потребностей человека. Нормы формируются в результате сложнейшего взаимодействия исторических, экономических, национальных и других факторов, они получают отражение в общественном сознании, закрепляются господствующей идеологией, моралью и законодательством. Хорошо упроченные нормы становятся привычкой, «второй натурой».3. Последнюю группу исходных потребностей составляют идеальные потребности познания окружающего мира и своего места в нем, познания смысла и назначения своего существования на земле (как путем усвоения уже имеющихся культурных ценностей, так и путем открытия совершенно нового, неизвестного предшествующим поколениям). Познавая действительность, человек стремится уяснить правила и закономерности, которым подчинен окружающий мир. Человек готов даже навязать миру мифическое, фантастическое объяснение, лишь бы избавиться от бремени незнания, непонимания, даже если это непонимание непосредственно не грозит ему ни голодом, ни опасностью для жизни. Так, постигая различные закономерности окружающего, человек кладет их в основу создаваемых им моделей мира, будь то научные теории, произведения искусства или мифы.
Витальные, социальные и идеальные (познавательные) потребности в свою очередь делятся в зависимости от их силы и величины на две разновидности: на потребности сохранения и развития (потребности «нужды» и «роста» по терминологии англоязычных авторов). Признак для различения двух разновидностей потребностей — их отношение к господствующей общественно-исторической норме удовлетворения. Потребности сохранения удовлетворяются в пределах норм; потребности развития превышают норму. В сфере социальных потребностей потребность развития «для себя» проявляется в стремлении улучшить свое общественное положение. Потребность развития «для других» требует совершенствования самих норм, либо улучшения положения какой-либо социальной группы В идеальных потребностях норма — это достигнутое к настоящему времени знание. Идеальная потребность сохранения удовлетворяется присвоением достигнутого, потребность развития побуждает стремиться к непознанному, ранее никому не известному.
Индивидуально неповторимая композиция и внутренняя иерархия основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей конкретного человека определяет его личность. Личность может быть охарактеризована тем временем, в течение которого данная определенная потребность занимает доминирующее положение в иерархии мотивов, на какие потребности «работает» механизм интуиции (сверхсознания, по терминологии Станиславского). Одна или несколько главнодействующих, т. е. чаще и продолжительнее других доминирующих потребностей, характеризуя «сверхсверхзадачу жизни» данного человека, образуют подлинное ядро его личности.
СТРУКТУРА ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ
Наряду с тремя основными перечисленными выше группами потребностей существуют две вспомогательные: потребность в вооруженности, т. е. потребность в овладении знаниями, навыками, умениями, и потребность преодоления препятствий на пути к цели, обычно именуемая волей.
Для того чтобы удовлетворять свои многочисленные потребности, человек должен владеть соответствующими способами, средствами и методами предметнопрактической деятельности. Овладение навыками во многом отчуждено от процесса удовлетворения основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей и побуждается самостоятельной потребностью, которую иногда определяют как «мотивацию компетентности», как стремление к совершенствованию своих двигательных координаций, позднее трансформирующееся в стремление к мастерству, развитию способностей, накоплению знаний, возможности контролировать внешнюю среду.
Потребность в вооруженности удовлетворяется с участием механизмов сознания, подсознания и сверхсознания (творческой интуиции). К сфере сознания относятся те знания и практические навыки, которые могут быть переданы другому с помощью их описания каким-либо из языков, будь то речь, математические символы, рисунки, технические модели и т. п. К подсознанию относится все то, что было осознаваемым ранее или может стать осознаваемым в определенных условиях. Мы имеем в виду не только хорошо автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки, но и глубоко усвоенные субъектом социальные нормы, регулирующая функция которых переживается как «голос совести», «зов сердца», «веление долга». Совесть занимает в поведении человека должное место лишь тогда, когда ее веления исполняются как императивы, не требующие логических аргументов. То же самое относится к воспитанности, к чувству ответственности, к точности выполнения взятых на себя обязательств, ставших чертами характера, а не прагматически выгодной формой поведения с целью награды или ухода от наказания.
Наряду с ранее осознававшимся опытом, наполняющим подсознание конкретным, внешним по своему происхождению содержанием, имеется и прямой путь воздействия на подсознание через подражательное поведение. Так, ребенок за счет имитации неосознанно фиксирует образцы поведения, находимые в своем ближайшем окружении, которые со временем становятся внутренними регуляторами его поступков. Подражательному поведению принадлежит решающая роль в овладении навыками, придающими деятельности человека — производственной, спортивной, художественной и т. п.— черты искусства. Речь идет о так называемом «личностном знании», которое не осознается ни обучающим, ни обучаемым и которое может быть передано исключительно невербальным образом. Цель искусного действия достигается путем следования ряду неявных норм или правил. Наблюдая учителя и стремясь превзойти его, ученик подсознательно осваивает эти нормы, неизвестные самому учителю.
Сверхсознание в форме творческой интуиции обнаруживает себя на первоначальных этапах творчества, не контролируемых сознанием и волей. Нейрофизиологическую основу сверхсознания составляет трансформация и рекомбинация следов (энграмм), хранящихся в памяти субъекта. Деятельность сверхсознания всегда ориентирована на удовлетворение доминирующей витальной, социальной или идеальной потребности, конкретное содержание которой определяет характер формирующихся гипотез. Вторым направляющим фактором является жизненный опыт субъекта, зафиксированный в его подсознании и сознании. Именно сознанию принадлежит важнейшая функция отбора рождающихся гипотез: сначала путем их логического анализа, а позднее — с использованием такого критерия истинности, как практика.
Основной формой развития сверхсознания на ранних стадиях онтогенеза является игра, требующая фантазии, воображения, каждодневных творческих открытий в постижении ребенком окружающего его мира. Бескорыстие игры, ее относительная свобода от удовлетворения каких- либо потребностей прагматического или социально-престижного порядка способствует тому, чтобы потребность в вооруженности заняла доминирующее положение. В результате творческая интуиция начинает «работать» исключительно на эту потребность, обеспечивая развитие природных задатков и способностей ребенка, реальная необходимость в которых подчас появится только много лет спустя.
Как уже говорилось, потребность в преодолении препятствий на пути к удовлетворению какой-либо иной потребности, первично инициировавшей поведение (витальной, социальной, идеальной), называется волей. Заметим, что подавляющее большинство современных авторов рассматривает волю в качестве производной от сознания, будь то «сознательная саморегуляция субъектом своей деятельности и поведения», «основа самоконтроля», «способность сознания направлять поведение» и т. д., и т. п. Однако при этом исчезает энергезирующий фактор, сила, побуждающая человека совершать продиктованные волей действия. Нельзя считать волей и наиболее сильную доминирующую потребность, потому что побуждению, пересиливающему все прочие, никакая воля не нужна. «На том стою и не могу иначе» — в ситуации, описанной Лютером, воле не находится места.
На то, что воля является самостоятельной специфической потребностью, указывает существование эмоций, связанных с преодолением или непреодолением преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Филогенетическим предшественником воли служит рефлекс свободы, открытый И. П. Павловым у высших животных и позднее описанный этологами как «мотивация сопротивления принуждению». Для человека преградой на пути к цели может стать и конкурирующая потребность. Тогда доминирование одного из конкурирующих мотивов будет определяться не только его силой, но и возникновением активности, по отношению к которой субдоминантный мотив есть препятствие, внутренняя помеха.
Активность, вызванная преградой, в определенных случаях и у определенного типа людей может оттеснить первоначальное побуждение на второй план, и тогда мы встретимся с упрямством, с поведением, где преодоление стало самоцелью, а исходный мотив утратил свое значение и даже забыт.
Индивидуальная выраженность и композиция вспомогательных потребностей преодоления и вооруженности определяют характер человека. Потребность преодоления лежит в основе волевых качеств субъекта, а степень удовлетворения потребности в вооруженности придает ему черты уверенности, решительности, устойчивости в экстремально складывающихся ситуациях. Высокий уровень вооруженности, осознаваемый или неосознанно ощущаемый субъектом, делает его спокойным, независимым, сохраняющим самообладание в сложной и быстро изменяющейся обстановке. Недостаточная вооруженность в зависимости от доминирования тех или иных основных потребностей сообщает характеру черты тревожности, озабоченности своим положением среди людей, зависимости от их покровительства. Склонность к подражанию определяет меры самостоятельности совершаемых человеком поступков, а потребность в экономии сил делает характер энергичным или медлительным, ленивым.
Таким образом, анализ потребностей человека, выделение среди них класса основных и вспомогательных потребностей позволяет существенно по-новому подойти к определению понятий «личность» и «характер», показать, в чем суть различий между этими понятиями, наметить пути эффективного диагносцирования этих качеств индивидуума.
Теперь после сжатого изложения основных моментов потребностно-информационного подхода к анализу психики и поведения вернемся к понятиям «душа» и «духовность» как реалиям внутреннего мира человека. Может сложиться впечатление, что в современном словоупотреблении понятие «душа человека» совпадает с понятием «личность». Выше мы определили личность как индивидуально неповторимую композицию и иерархию всех основных потребностей человека. Однако витальные («биологические») и многочисленные вторичные потребности в пище, одежде, жилище, в средствах их производства и т. п., безусловно, отличны от духовных потребностей. Более того, не все социальные потребности человека ассоциируются с его душой.
По-видимому, речь может идти только о таких качествах личности, которые представляют неоспоримую социальную ценность, ибо само существование категорий души и духа на протяжении почти всей истории человеческой цивилизации (при исторической изменчивости конкретного содержания этих категорий) указывает на фундаментальное, непреходящее значение этих ценностей.
Во-первых, это та разновидность социальных потребностей человека, которую мы обозначили как потребность «для других» и которая подчас побуждает субъекта действовать вопреки и в ущерб своим личным интересам, продиктованным собственными витальными, материальными и социально-престижными потребностями.
Если способность к обобществлению добытых знаний (coзнание) служит одним из условий научного освоения мира, то без способности к сопереживанию невозможно представить себе искусство. «Когда человек думает только о себе,— писал К. М. Симонов,— о собственном благе, о собственном кармане, о собственных удобствах, о собственном спокойствии, он может говорить об этом любыми самыми красивыми словами, но истинной поэзии в этих заботах о самом себе нет места. Истинная поэзия появляется в мыслях, в словах и делах человеческих тогда, когда человек принимает в свою душу и берет на свои плечи заботу о других людях, об их счастье и об их благополучии»".
Вторым качеством, ассоциирующимся с понятием духовности, с богатством и величием духовного мира личности, является потребность познания, точнее, та ее разновидность, которая связана с развитием, не довольствующимся простым присвоением имеющихся знаний, не ограничивающим себя рамками ныне существующих норм, но стремящимся раздвинуть эти нормы, освоить новые сферы действительности.
В силу какой-то еще не вполне ясной для нас закономерности эти два мотива, две тенденции — стремление к истине (потребность познания) и стремление к добру (потребность «для других») — постоянно оказываются рядом. «Жизнь для меня определяется любовью к людям и свободным исканием истины» — утверждал В. И. Вернадский. «Три страсти, простые, но необычайно сильные, управляли моей жизнью: жажда любви, поиски знания и нестерпимая жалость к страданиям человечества»,— в этом признании Б. Рассела также проступают уже знакомые нам мотивы истины и добра. Обе тенденции объединил в единую стройную систему великий исследователь «жизни человеческого духа» Л. Н. Толстой. «Самый лучший человек тот,— считал Толстой,— кто живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, самый худший сорт человека — который живет чужими мыслями и своими чувствами... Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности — все различие людей». Если перевести эту классификацию на язык потребностей, наиболее совершенным окажется человек с преобладанием тенденции «для других» в сфере социальных потребностей в сочетании с потребностью познания, свободной от побочных влияний. Самый несовершенный — эгоистически ориентирован на себя, а свои суждения подчиняет не объективной истине, но заимствованным и выгодным для него взглядам.
Для духовной деятельности человека характерно ее бескорыстие, причем бескорыстие двоякого рода. Деятельность «для других» осуществляется без расчета на немедленное социальное вознаграждение, а познание не преследует конкретных прагматических целей.
Мы прекрасно понимаем,что без объединения усилий, без сотрудничества и взаимопомощи существование общества невозможно. Точно так же результаты познания окружающего мира обеспечивают совершенствование технологии, средств и способов производства материальных благ, необходимых для удовлетворения витальных и социальных потребностей. Но объективная полезность духовной деятельности человека диалектически сочетается с ее субъективным бескорыстием. Именно это «освобождение» познавательной и социально-альтруистической деятельности от сиюминутной конкретизации ее целей, от вопроса «зачем?» создает возможность развития цивилизации, открытия новых явлений (которые позднее будут поставлены на службу практике), формулировке новых норм общественной жизни, соответствующих изменившимся условиям существования.
ПОЗНАНИЕ ПЛЮС АЛЬТРУИЗМ
Итак, потребностно-информационный подход приводит нас к гипотезе о том, что с материалистической точки зрения понятия «душа» и «духовность» человека обозначают индивидуальную выраженность в структуре личности двух фундаментальных потребностей: идеальной потребности познания и социальной потребности «для других». Под духовностью преимущественно подразумевается первая из этих потребностей, под душевностью — преимущественно вторая.
В самом деле, каждый раз, когда мы говорим о душевности, равнодушии, бездушии и т. п., мы подразумеваем отношение человека к окружающим его людям, т. е. заботу, внимание, любовь, привязанность, готовность прийти на помощь, подставить плечо, разделить радость и горе. Это отношение вторично распространяется и на дело, выполняемое внимательно, заинтересованно, с любовью, т. е. «с душой». Поскольку потребности «для себя» и «для других» присущи любому из нас, их соотношение получило отражение в представлениях о «размерах души». Проявить малодушие — значит отказаться от достижения важной, но удаленной и трудно достижимой цели в пользу потребностей сохранения своего личного благополучия, социального статуса, общепринятой нормы. Заметим, что мы не назовем малодушием отказ от достижения той же цели, если он продиктован заботой не о себе, а о других. Руководителя группы путешественников, отказавшегося рисковать жизнью своих товарищей, мы готовы упрекнуть в чрезмерной осторожности, в нерешительности, но... в малодушии — вряд ли.
Великодушие — это всегда примат высших идеальных или социальных потребностей, примат истины и добра над заботой о себе, о том, как я выгляжу в глазах других в соответствии с принятой в моем окружении нормой. Великодушие — всегда поступок в пользу другого (или других), отказ от обычной, близлежащей нормы поведения в пользу нормы более высокого порядка, способствующей совершенствованию и развитию человеческих отношений.
С категорией духовности соотносится потребность познания — мира, себя, смысла и назначения своей жизни. «Не зная, для чего ему жить, человек скорее истребит себя, даже если кругом его все будут хлебы... ибо тайна человеческого бытия не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить»,— пишет Достоевский в «Братьях Карамазовых». Великие и вечные вопросы о сущем и должном, об истине и правде ставит действительность перед человеческим умом. Человек духовен в той мере, в какой он задумывается над этими вопросами и стремится получить на них ответ.
Может показаться, что сводя понятия духа и души к познанию и альтруизму, мы обедняем поистине безграничный внутренний мир человека. Но это не так. Ведь потребность познания и потребность «для других» существуют и непрерывно взаимодействуют со всеми остальными потребностями данной личности, с ее сознанием, подсознанием и сверхсознанием. В результате этого взаимодействия возникает бесконечное множество оттенков, граней, аспектов духовной жизни. Так, доминирование социальной потребности в утверждении норм трансформирует потребность познания и поиски все новых и новых подтверждений справедливости и незыблемости однажды сложившихся постулатов. Трудно отказать в духовности и проповеднику, догматически преданному символам своей веры, если, разумеется, его проповедь не преследует чисто социальных целей, а его преданность вере не стала средством личного преуспевания.
Сказанное в полной мере относится и к тому, что можно было бы назвать интеллектуальной, познавательной ипостасью души, отнюдь не сводимой к ее потребностно-мотивационной и аффективной основе. Ведь побуждения человека получают отражение в его рефлексирующем сознании, хотя это отражение тысячелетиями имело форму мифологических представлений о духовном мире человека, о его бессмертной душе. Трудный путь самопознания, запечатленный в этих представлениях,— специальная тема научного человековедения. Вместе с тем именно неосознаваемость всей сложности сил, движущих человеком, сыграла решающую роль в возникновении представлений о душе и духе как категориях, отличных от тела и противопоставляемых его нуждам. На это обстоятельство со всей определенностью указал Ф. Энгельс: «Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того, чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоззрение, которое овладело умами, в особенности со времени гибели античного мира»
Потребностно-информационный подход к духовному миру человека, обнаружение в основе представлений о душе и духовности потребностей познания и альтруизма создают возможность материалистического понимания тех явлений высшей нервной (психической) деятельности, которые длительное время находились за пределами естественнонаучного анализа, и тем актуальнее попытка обнаружить за покровом тысячелетиями складывающихся представлений их рациональное ядро, реальность, побуждающую нас заботиться о формировании духовно богатой и душевно щедрой личности. П.В.Симонов,П.М.Ершов
************ "ПРИРОДА", №3, 1987год*****************
По теме:
АТЕИЗМ - НЕ ИДЕОЛОГИЯ, А ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ВЫМЫСЛУ
ЕГО нет, ибо это бессмысленно
Защита науки от ложных представлений о мире
Популярное:
"Разрушительница догм"
Загадке миллионы лет ? "ИЗРАИЛЬ: ПОДЗЕМЕЛЬЕ ХРАМОВОЙ ГОРЫ."
Е. П. Блаватская об историческом Иисусе, религиях, новых временах...
Хотите узнать о Великих Загадках Мира, древних и современных ?
Смело подписывайтесь в раздел "Смотри и думай" и ставьте "класс" под понравившимися публикациями!
Подписывайтесь и Вы узнаете много интересного и нового о далеком прошлом,настоящем и будущем Человечества !
А может найдёте и ответ?:)
Еще по теме здесь: Новости науки и техники.
Источник: Из старых журналов... " Что же такое душа ".