Кто загубил Арал? Можно ли его спасти?
Айшет Сагитова, 15 лет, Кзыл-Орда
Отвечает В. И. Селюнин, экономический обозреватель «Социалистической индустрии»
Положение Арала угрожающее. От моря осталась, считай, половина, и с высохшего дна, как утверждают ученые, поднимается пылью до 75 миллионов тонн песка и соли в год. Участились песчаные бури. От них ни укрыться, ни убежать — пыль забивает глаза, уши, ее не успеваешь отхаркивать, она проникает в наглухо закрытые окна домов, губит на корню все живое.
На стыке великих пустынь Каракумов и Кызылкума рождается третья, получившая уже имя — Аралкум. Пыль и пески приканчивают город Аральск. Без малого половина его жителей разбежалась — ушло море.
В этом краю был в ссылке Тарас Шевченко. И оказывается, он жил в раю — рос камыш, водилась рыба. Деревья сажал, и приживались. Теперь засохли. По словам старожила, люди тут как в концлагере, только колючей проволоки не хватает. Из тысячи новорожденных сто умирают, не прожив и года. Стали рождаться уроды. Разные. Без анального отверстия. С укороченным кишечником. С врожденным слабоумием. Без одной конечности. Без черепа — в лицевой части кости есть, на затылке кожа, и все.
Объективные данные говорят о том, что вырождение людей собственно в Приаралье подходит к критической черте и этот проце.сс стал неуправляемым — медики могут лишь регистрировать события. В Каракалпакии заболеваемость паратифом в два раза выше, чем в целом по Узбекистану, и в 23 раза выше, нежели по всей стране. За последние десять лет общая смертность в автономной республике поднялась в 1,5 раза, сердечно-сосудистые болезни участились в 1,6 раза, туберкулез— вдвое, желчнокаменная болезнь — в 5 раз, рак пищевода — в 7—10 раз. В Кзыл-Ординской области только за пять лет заболеваемость брюшным тифом возросла почти в 20 раз. Желтухой здесь переболели 60 тысяч человек. Эти люди, как уверяют врачи, на всю жизнь остались инвалидами (поражена печень). В Приаралье свирепствует дизентерия, обыденными стали болезни, о которых давно забыл цивилизованный мир. Детская смертность здесь в 20 раз выше, нежели, к примеру, в Японии.
Все так, только при чем тут море? По несчастью, население Приаралья живет в низовьях великих рек и вынуждено пить воду, которая вобрала в себя пестициды, гербициды и прочую мерзость. Это уже не реки — это клоаки Средней Азии. Ядохимикаты, смертельно опасные сами по себе, подавляют способность к самоочищению бытовых и фекальных стоков. Эта отвратительная смесь просачивается в колодцы, а практически все сельские жители пользуются колодцами.
Растворенные яды проникают в продукты. В Чимкентской области, как показали анализы, содержание пестицидов в мясе превышает норму в 8 раз, в овощах и фруктах — в 16 раз. На такую ерунду, как нитраты, здесь уж и внимания не обращают. В Средней Азии хлопковые деревца зачастую подступают к крыльцу, заглядывают в окна, а ведь обрабатывают поля хлопчатника дефолиантами сплошь и рядом с самолета — проще сказать, сыплют отраву прямо на голову.
Гибель Арала — не вся беда, а лишь малая ее толика. Все видят: было море — и вот исчезает. Не столь заметен постороннему более грозный процесс: деградирует среда обитания тридцати миллионов человек, населяющих регион.
Однако ведомственные «акулы» утверждают, что в Средней Азии нет площадей, окончательно погубленных, неблагополучные земли есть, но ни одного орошаемого гектара не списано.
Это неправда. В одной Кзыл-Ординской области списана десятая часть орошаемых земель. В Каракалпакии выпал из оборота каждый пятый поливной гектар — на них во веки веков что-либо полезное не вырастет — голая соль. Бросовые затраты государства и хозяйств только в этих двух областях близки к миллиарду рублей.
Беда не приходит одна. На миллионах гектаров уровень соленых грунтовых вод подтянулся с прежних 30— 50 метров глубины до критических отметок — где полтора метра, где метр, а где и того меньше. Деревья на этой земле гибнут, проникнув корнями в мертвый слой, сразу засыхают вершинами, соль выступает на ветках. Хлопок, арбузы, овощи пока растут — у них корешки покороче. Но все равно плодородие поливных земель падает. В 1976—1980 годах в Средней Азии с гектара брали по 28,1 центнера хлопка, в 1987 году — меньше 23. Урожаи кукурузы упали за десятилетие с 48 до 40 центнеров. Да и такое, в общем-то, скудное плодородие поддерживается крайней мерой: приходится постоянно промывать почву, чтобы подушка пресной влаги давила соленую воду, не давала ей выйти на поверхность. Поэтому вода, истраченная на полив и промывку сверх меры, стекает в низины уже соленой и ядовитой.
Удручающее зрелище — Средняя Азия с самолета! Аральское море не исчезло бесследно, оно разлито теперь по всему региону. Возникли «дикие» моря. В Сарыкамышскую впадину, это к западу от Арала, 5 миллиардов кубометров мертвой воды стекает ежегодно. Подойти к воде нельзя, топкое соленое болото, где ни камышинки, ни бубочки —земля пропитана ядами, лишь местами пробивается бурая солянка — растение, способное прозябать хоть в банке с купоросом. 40 новых озер столь велики, что удостоились названий. А что помельче— кто их считал! Средняя Азия — это губка, пропитанная соленой влагой и ядохимикатами.
Безмерные поливы лишают почву гумуса, который приходится компенсировать ударными дозами удобрений. Земля стала банги (наркоманом), без химии не родит. И в довершение бед, когда десятки лет сеют хлопок по хлопку, — неудержимо плодятся сорняки и вредители. Их глушат ядами. Если в целом по стране на гектар пашни расходуют два килограмма химикатов, то в Средней Азии — около 50.
Земля в беде, у последнего предела. Если дальше так хозяйничать, нетрудно рассчитать, когда люди останутся средь марсианского пейзажа.
Составляя «проект века» — обоснование переброски сибирских рек в Среднюю Азию, — Минводхоз хотел доказать, что своя вода в регионе скоро совсем кончится, поэтому реконструкцию земель он отложил на четверть века. Все средства направили на освоение новых площадей. Предусматривали, что вода обеих великих рек, впадающих в Арал, будет разобрана уже к 1980 году, еще через десятилетие не будет хватать примерно пяти кубокилометров, а на 2000 год запланирован дефицит 44 куба, каковые и намечалось подать из Сибири. По максимальному варианту предложили перебросить из Сибири до 210 кубокилометров, что равно всему стоку Оби в ее низовьях.
Если хищническое использование местных водных ресурсов губит край, то можно представить себе, к каким последствиям привела бы реализация «проекта века»; ведь 210 кубокилометров — это два годовых стока Амударьи и Сырдарьи, вместе взятых. При всем том Аралу не посулили и литра, поскольку, как сказано в обосновании, «уменьшение площади Аральского моря или его полное исчезновение не вызовет изменения микроклиматических условий в сторону их ожесточения, а, наоборот, можно ожидать изменения в сторону комфорта, особенно в южных районах».
Когда в начале 80-х общественность стала выступать против переброски, Минводхоз решил упредить нежелательные события, запроектировав новую авантюру: удвоение площадей орошения, воды для которых в регионе уже не было. Чем же поливать их в течение двадцати пяти—тридцати лет «переходного периода»? Оказывается, соленой водой, однажды или дважды уже использованной. С приходом гласности удалось притормозить реализацию проекта — иначе «переходный период» стал бы для региона переходом с этого света на тот.
Отвага исполнителей повергает в трепет. Арал так Арал — побоку его. Обь на глаза попалась — повернуть и ее в тартарары. Великие реки отравлены —• ну и?.. За душой ничего святого, заветного. Отчего же именно они оказались вершителями судеб региона, какая сила подняла их?
На мой взгляд, принятая у нас отраслевая структура управления как важнейшая составная часть всей командно-административной системы может действовать лишь при условии, когда на всех ступенях иерархии подбираются работники, способные пренебречь государственными, общечеловеческими и какими угодно интересами, если те противоречат выгоде их конторы. Отраслевое управление давно выродилось в ведомственность. Нет больше единого организма экономики — он разъят, анатомирован хозяйственными министерствами, цели которых объективно противоположны в главнейшем вопросе — в дележе казенного пирога. Пока есть ведомства, будет и ведомственность. Рубить ее надо под корень вместе с хозяйственными министерствами.
Чернобыльская катастрофа обошлась стране в восемь с лишним миллиардов рублей. «Тихий Чернобыль» в Приаралье будет стоить много дороже. По прикидкам специалистов, понадобится - не менее 35 миллиардов. Называют цифры и крупнее: чтобы привести в порядок среду обитания, в регионе предстоит освоить столько капитальных вложений, сколько было израсходовано за все годы Советской власти. Никто не знает, где изыскать такие средства, когда экономика страны стоит на грани развала: известно, что доходы 1989 года на 20 процентов меньше намеченных расходов.
Оздоровление региона поручено опять же Минводхозу — тому самому ведомству, которое и натворило бед. Более того, не дожидаясь утверждения программы, Минводхоз фактически уже начал тратить деньги не только на проектирование им же предусмотренных объектов, но и на строительство.
На мой взгляд, если принять программу Минводхоза, государство окажется втянутым в обреченную затею. Ведь из тысячи кубокилометров своего первоначального объема Арал потерял уже на сегодняшний день три пятых. Чтобы восстановить море, этот объем надо влить в него, а затем ежегодно подавать 60 кубокилометров для компенсации испарения. Такого количества воды там нет и не будет никогда. Такова реальность. Ежели мы хотим не восстановить, а сохранить море на нынешнем его уровне, нужно ежегодно вливать в него 40 кубов. Между тем правительственное постановление лишь в отдаленной перспективе, к 2005 году, намечает довести подачу воды в Арал до 20—21 куба. Что при таком варианте произойдет с морем, подсчитано точно: объем его составит 17 процентов от первоначального, Арал распадется на три небольших озера. Это при пунктуальном исполнении директивы. По двум великим рекам потечет живительная влага для продления агонии нескольких соленых луж. Обещать спасение Арала — значит обманывать людей. Арал уже распался на Большое и Малое моря. Мелководное Малое море стремительно усыхает, жить ему осталось три-четыре года. От города Аральска вода ушла окончательно. Идея одного из проектов заключается в том, чтобы повернуть Сырдарью в отчленившийся водоем. А поскольку ничтожных стоков недостаточно, чтобы наполнить Малое море, решено обнести дамбами клочок обнаженного дна близ Аральска и хоть туда напустить воды. Такое море будет стоить 470 миллионов рублей, если не миллиард.
Отлично сознавая, что море неспасаемо, проектировщики Минводхоза, подыгрывая общественному мнению, рисуют захватывающие картинки: пока Казахстан спасает свою дольку Арала, в Узбекистане позаботятся о своей части акватории. По их замыслу предстоит отчленить солидный кусок обсохшего дна моря за устьем Амударьи двумя рядами дамб и оборудовать там за счет предположительного притока речной воды нечто вроде филиала рая. В теперешней ядовитой пустыне возникнет якобы всесоюзная здравница. Только в районе Муйнака одновременно будут отдыхать 125 тысяч человек, а по всему побережью — 371 тысяча. Стало быть, ежегодно здесь поправят здоровье миллионы граждан.
Великий комбинатор, рисовавший потрясенным васюкинцам весьма похожие картинки, взял на реализацию проекта 26 рублей с копейками. Минводхоз на создание курортных зон намерен истратить 920 миллионов, а различные разгораживания моря на клетушки будут стоить еще 5 миллиардов, что совсем недорого, если учесть, что объем одних земляных работ превзойдет миллиард кубометров.
В 1981 году Союзгипроводхоз разработал еще один авантюрный вариант подпитки моря водами огромного Сарыкамышского озера, наполненного стоками с поливных земель. Проектировщики предложили перехватывать эти стоки и отводить в Арал. Институт Среднеазгипро-водхлопок обосновал переброску по каналу 3—4 кубокилометров стоков, годовой объем которого содержит более 20 миллионов тонн солей и ядохимикатов, причем переброшенная вода неминуемо испарится. В самом Сарыкамыше растворено сейчас не менее 400 миллионов тонн всякой отравы, и как только стоки, питающие водоем, потекут в Арал, Сарыкамышское озеро попросту высохнет. Образуется еще один рассадник ядовитой пыли площадью в 2,5 тысячи квадратных километров. Тракт переброски длиной в 240 километров с подъемом воды на полтораста метров будет стоить по явно заниженной оценке 170 миллиардов рублей. Минводхоз может втянуть экономику страны еще в одну, более чем сомнительную, затею.
Правительство обязало мелиораторов в ближайшие годы прекратить сброс в Амударью и Сырдарью минерализованных ядовитых вод с полей. Не будет ядов на полях — не будет и в реках. Того лучше — подавать на поля столько воды, сколько надо растениям, а не двойную и тройную дозу, как теперь. Тогда грязные стоки иссякнут сами собой. Минводхоз задумал мероприятия пограндиозней: по обоим берегам Сырдарьи и Амударьи прорыть искусственные реки для перехвата порченых вод. По правому берегу Амударьи русло уже копают шагающими экскаваторами. Новая тысячекилометровая река будет до того могучей, что на ней проектируются гидростанции; один этот коллектор потянет на полтора миллиарда рублей. По расчетам авторов, какая-то часть стока, возможно, достигнет Арала и несколько продлит его агонию.
Независимые ученые предлагают достаточно эффективный и подъемный по затратам план. Мертвящих соляных бурь не будет, если закрепить дно Арала растениями. Фитомелиорацию легче проводить сразу, пока подземные воды близки к обнаженном дну. Тогда Арал сохранится — правда, уже не в качестве цельного водоема, а как сложная биологическая система, как зеленый барьер, способный защитить близлежащие оазисы от наступления пустынь. Тогда обретает смысл и решение правительства о подаче в Арал в будущем до 20—21 кубокилометра воды. Моря эта вода не наполнит, а вот для фитомелиорации огромных площадей ее хватит.
Итак, столкнулись два плана. По глубокому моему убеждению, единственно реалистичным является вариант зеленой зоны. Главное его достоинство — он дает отличный шанс на спасение всему среднеазиатскому региону. Поясню. При всех условиях государство выделит зоне экологического бедствия громадные, однако же не бессчетные суммы. Поскольку альтернативный вариант относительно дешев, основная часть средств пойдет на то, чтобы создать нормальные условия жизни населению среднеазиатских республик.