О блестящем выступлении нашей сборной в Токио много говорили и писали в те дни. Специалисты отмечали, что из-за высокой конкуренции в сборной на токийский ринг не смогли подняться даже такие отличные боксеры, как Агеев, Позняк, Изосимов, Сивко, Никаноров. Действительно, многие наши вторые номера и даже третьи номера с полным правом могли бы претендовать на высшие олимпийские награды Токио. Но отмечалось иное: средний возраст олимпийской сборной команды СССР оказался отнюдь не малым—25 лет, а в числе кандидатов в сборную совсем не было 19—20-летних боксеров.
В следующем, 1965 году наша сборная еще больше упрочила свою славу сильнейшей команды, когда на чемпионате Европы в Берлине завоевала 8 золотых медалей. Эта уникальная победа была достигнута опять-таки благодаря опытным бойцам.
Это был великий взлет великой команды. После Берлина оставил бокс Попенченко, стали сдавать Степашкин, Григорьев, Баранников, Тамулис. Старая гвардия, в полный голос заявившая о себе еще до Римской олимпиады, не могла оставаться вечно молодой. В таких случаях принято говорить: «Герои устали!» А равноценная смена не подоспела, да и не могла подоспеть, потому что развитие молодежного бокса в стране искусственно тормозилось. Нам еще предстояло пожинать плоды неразумной политики в боксе.
Наступил 1968, олимпийский год. Я твердо решил, что этот год будет последним в моей боксерской карьере. Надо было работать над диссертацией. Возраст—дальше некуда, 30 лет. Я, правда, чувствовал себя полным сил, осталась прежняя быстрота, реактивность, выносливость, энергия, как и раньше, меня тянуло на ринг. И если мне с утра не приходилось надевать перчатки, то весь день чего-то не хватало. Однако вокруг и постоянно я слышал одни и те же разговоры: «Старик! Пора уходить!»
Кроме Позняка, в сборной не осталось никого из старой гвардии. Одни ушли, другие были еще очень сильны, но уже не молоды. По этой «паспортной» причине в сборную их не приглашали. Я имею в виду прежде всего Лагутина, о котором говорили, что он молодец, много сделал для нашего бокса, но из сборной его все-таки вывели, хотя Борис был по-прежнему в полном порядке. Тренеров можно было бы понять, если бы в их распоряжении была боевая, мощная команда. Но такой командой они не располагали. Развалилась даже та сборная, которая с трудом'заняла второе место на чемпионате Европы 1967 года: Валерий Фролов перенес операцию аппендицита, Виктор Агеев был дисквалифицирован, а Петр Горбатов утратил свои боевые качества. Остался один Позняк, единственная наша надежда на Мексиканскую олимпиаду.
Правда, появилось несколько хороших, самобытных боксеров — Валериан Соколов, например, или Мусалимов. Были и другие хорошие бойцы. Но всех их следовало еще довести до олимпийского уровня, с каждым много и кропотливо работать, обогатить опытом международных встреч.
Плохо был организован чемпионат СССР в Ленинакане. Прежде чем попасть на этот турнир, ветераны должны были выступить в зональных соревнованиях (я легко выиграл свою зону), а 16 «вундеркиндов» персонально пригласили сразу в финальную часть турнира. Десять из шестнадцати проиграли в первом же бою. В половине весовых категорий чемпионами стали боксеры, которые не были даже кандидатами в сборную. Это совершенно поставило тренеров в тупик. Ведь до Олимпиады-то оставалось всего три месяца. Кого брать в Мехико?
Забеспокоилась и общественность. Вместо боевой мощной команды, уверенно победившей в Токио, на следующую Олимпиаду должна была отправиться обреченная на неудачу сборная, возглавляемая лишь одним боеспособным боксером — Даном Позняком.
В те дни меня пригласили во Всесоюзный спорткомитет и сделали неожиданное предложение: стать старшим тренером сборной. Я не чувствовал себя готовым к этой роли, хотя и имел свои соображения относительно перестройки работы с командой и подъема бокса в стране. Но я хорошо знал ребят, пользовался у них авторитетом, долгое время был комсоргом, а потом парторгом команды. Мне показалось, что я могу быть полезным сборной. И я согласился стать не главным тренером, а его помощником, призванным обеспечить дисциплину и боеспособность наших олимпийцев.
К работе я приступил немедленно. Хочется думать, что кое-что сделать я успел. Другие тренеры сборной тоже пытались наверстать упущенное. В сборную срочно пригласили ветеранов Бориса Лагутина и тяжеловеса Ионаса Чепулиса, наладилась серьезная тренировочная работа. За десять дней до отъезда В. И. Огуренков неожиданно предложил мне выступить в Мехико во втором среднем весе. Предложение застало меня врасплох. Я хотя и был в неплохой форме, но на олимпийские бои не настраивался. Кроме того, вес мой достиг 82 килограммов, надо было срочно сбросить лишних 7 килограммов. Была еще и этическая сторона. Чемпионат СССР выиграл Эдуард Кауфман, которому было уже 29 лет. Я не чувствовал себя вправе ехать, не померившись с ним силой. Устроили спарринг, после которого у Кауфмана не могло быть возражений против моей поездки в Мехико. Я стал «играющим тренером».
Вот команда, которой предстояло выступать на Олимпиаде 1968 года. Первый наилегчайший вес (до 48 кг — эта весовая категория включена была в олимпийскую программу впервые) — Виктор Запорожец (Николаев, 21 год). Второй наилегчайший вес — Николай Новиков (Москва, 22 года). Легчайший вес — Валериан Соколов (Чебоксары, 22 года). Полулегкий вес — Валерий Плотников (Москва, 28 лет). Легкий вес — Валерий Белоусов (Волгоград, 28 лет). Первый полусредний вес — Евгений Фролов (Москва, 27 лет). Второй полусредний вес — Владимир Мусалимов (Киев, 24 года). Первый средний вес — Борис Лагутин (Москва, 30 лет). Второй средний вес — Алексей Киселев (Москва, 30 лет). Полутяжелый вес — Дан Позняк (Вильнюс, 29 лет). Тяжелый вес — Ионас Чепулис (Каунас, 29 лет).
В Мехико мы прибыли за две недели до начала турнира. Это время провели с большой пользой: акклиматизировались, привыкали к высоте, те, кто в этом нуждался, приводили в порядок свой вес, провели много спаррингов. На меня большое впечатление произвела предолимпийская подготовка сборной США. За неделю американские боксеры пять дней посвятили боевым спаррингам с боксерами других стран. Даже на глаз было заметно, что многие из них прибавляют с каждым тренировочным боем. Особенно ощутимо прогрессировал их тяжеловес Джордж Формен.
У нас не было в команде запасных, и потому мы тоже активно прибегали к партнерству будущих соперников. Боксировали с поляками, итальянцами, американцами, аргентинцами, нигерийцами. Особенно интенсивно искали боевых контактов Лагутин и Соколов.
Оба они быстро набирали форму и к началу турнира были в полной готовности.
Меня очень заботила сгонка веса, успокаивало только то, что этой малоприятной процедурой приходится заниматься в последний раз. Я впервые почувствовал свой возраст: в двадцать пять лет организм гораздо пластичнее, чем в тридцать, легче переносит сгонку. Трудности усугублялись мексиканским высокогорьем. В разреженном воздухе Мехико вообще все отрицательные воздействия на организм заметно обострены. Если человек приезжает туда, например, с недолеченными зубами, у него обязательно вспыхнет воспаление надкостницы или нечто подобное. Так и с лишним весом. Согнать я его, конечно, сумел, но удержать в пределах допустимой нормы 75 килограммов (а контрольное взвешивание проводится перед каждым боем турнира, который длился ровно две недели) было очень нелегко. Да и задача состояла не только в том, чтобы удержать вес. Надо было сохранить силы для боев с опытными и полными решимости конкурентами, надо было серьезно готовиться к каждому поединку, набирать форму.
По ночам мне снилась вода — холодная, свежая, прозрачная. Снились соки и всевозможные напитки, аромат которых сводил с ума. Соки, напитки, кока-кола в олимпийской деревне предлагались бесплатно на каждом шагу. Изобилием и разнообразием прекраснейших блюд славился олимпийский ресторан с его так называемым шведским столом. А я тоскливо взирал на все это великолепие, брал себе на обед ложечку салата, бульон на донышке чашки, крохотный кусочек мяса, яблоко да глоток сока. Суммарный вес обеда не должен был превышать 125 граммов. Даже рот нельзя было полоскать: вода обязательно впитается в пересохшую слизистую оболочку. Даже душ принимать опасно: кожа непременно впитает граммов пятьдесят воды. Но человек привыкает ко всему. Не ограничивал я себя лишь в тренировках до седьмого пота да в парной бане, хорошо снижающей вес.
Мексиканский турнир оказался рекордным по числу участников: 305 боксеров из 43 стран, а в Токио было 269 человек из 42 стран.
Как обычно, турнир начали самые легкие боксеры. Виктор Запорожец терпел те же муки, что и я. Но ему было еще труднее, так как при малом собственном весе сгонка особенно мучительна. К тому же Запорожец не обладал достаточным опытом турнирной борьбы. На Олимпиаду его взяли не столько за большие успехи, сколько за молодость. Ведь на чемпионате СССР он проиграл. Чемпионом стал Владимир Иванов, героический и самоотверженный парень, которому было уже 32 года, а он все прибавлял и прибавлял в мастерстве. Кончилось тем, что в 36-летнем возрасте Володю, уже действительно на излете его карьеры, отправили на Олимпиаду в Мюнхен. Вот так бывает: в 32 года стар, а в 36 — в самый раз.
Первый свой бой Запорожец провел грамотно и технично, уверенно переиграв японца Иунси Ватанабе, но уже во втором поединке уступил Чжи Янг Ю из Южной Кореи, который стал потом серебряным медалистом Олимпиады.
Николая Новикова взяли в Мексику тоже «авансом», в расчете на его молодость, несмотря на то что в финале чемпионата СССР он проиграл одесситу Л. Бугаевскому. В Мехико Николай начал с довольно легкой победы над венесуэльцем Феликсом Маркесом, несколько сложнее получился для него поединок с боксером из Замбии Кении Мванса. Но в следующем бою с опытным поляком Артуром Олехом Новиков нерасчетливо опустил голову и рассек себе бровь, поединок был остановлен во втором раунде. В упорной финальной схватке Олех уступил золотую медаль мексиканцу Рикарду Дельгадо.
Валериан Соколов оказался чуть ли не единственным по-настоящему одаренным боксером, появившимся у нас в период «безвременья», когда молодежным боксом всерьез не занимались. Будучи левшой, Валерий умел отлично пользоваться этой своей особенностью. Боковые, прямые и удары снизу левой были отработаны у него превосходно. Относительно длинные руки позволяли Соколову держать на дистанции любого соперника, но при желании Валерий мог превосходно вести и ближний бой. У него было редкостное умение расслабляться в ходе поединка, что позволяло оставаться свежим в течение всех трех раундов и проводить длинные серии мощных ударов. Еще одна особенность Соколова: поставив соперника в затруднительное положение, он обязательно извлекал максимальную выгоду даже из минимального своего преимущества. Это, видимо, вообще черта характера Валерия. Попав в Мехико, он стремился обрести как можно больше в боксерской науке, чтобы полностью использовать выпавший на его долю шанс. Он жадно следил за спаррингами зарубежных мастеров, постоянно искал соперников для тренировочных боев. Когда С. С. Щербаков, готовивший сборную ОАР, договорился о тренировочном матче с американцами, Соколов упросил Сергея Семеновича включить и его в эту серию встреч. Если соперников не хватало, мы с Валерием проводили спарринги вдвоем. Мне нравилась такая неуемная жажда боевой практики, она несомненно помогла Валерию уверенно чувствовать себя в олимпийских боях.
Это ощущалось уже в первом поединке, когда против Валерия вышел очень мощный и упорный Рафаэль Анхуидиа из Эквадора. Бой сложился нелегко, и Соколов буквально вырвал победу из рук эквадорца. Следующие противники оказались полегче: в первом раунде Валерий нокаутировал англичанина Майкла Картера, потом одолел по очкам кенийца Самуэля Мбугуа и японца Эйдзи Мориоку, а в финале на второй трехминутке нокаутировал Эридари Муквангу из Уганды.
После Олимпиады Соколов еще трижды становился чемпионом СССР, остро соперничал в полулегком весе с Борисом Кузнецовым, но в крупных международных соревнованиях преуспеть больше не сумел. Зато он успешно закончил вуз и защитил кандидатскую диссертацию.
Валерий Плотников, прежде чем поехать в Мехико, в тяжелых боях одолел всех лучших полулегковесов страны, включая и Степашкина. В 1967 и 1968 годах он был чемпионом СССР. Плотников умел отлично вести ближний бой, задавая с первого раунда темп, который очень немногие выдерживали до конца. Кроме того, Валерий был стойким и отважным бойцом. Но его, как и некоторых других боксеров замучила сгонка веса, он утратил свежесть и легкость, но тем не менее уверенно победил финна Ристо Меронена, провел нелегкий встречный бой с итальянцем Элио Котеной и задал трудную задачу мексиканцу Антонио Ролдану, будущему олимпийскому чемпиону, который был на грани нокаута. Мне показалось, что Валерий был сильнее, но судьи нередко пасовали перед местной публикой. И после этого боя они, видимо, решили не гневить хозяев, дав Ролдану победу со счетом 4:1. Еще менее убедительной выглядела победа Ролдана в полуфинале над кенийцем Филиппом Варуинги, которому вместе с бронзовой медалью был вручен Кубок Уола Баркера.
Остается добавить, что после ухода из бокса Плотников окончил медицинский институт и, подобно Соколову, стал кандидатом наук.
Сильный боксер Валерий Белоусов не отличался большой гибкостью мышления на ринге. Это был волевой и стойкий парень, но тактически грамотно построить бой ему было трудно. В первом раунде он нокаутировал венгра Ласло Дьюлу, но столкнувшись с напористым и мощным югославом Звонимиром Вуйином, Валерий пошел на бездумный обмен ударами. В результате — поражение.
Пожалуй, Евгений Фролов был уже не тем, что прежде. Правда, соперничество со своим однофамильцем Валерием он выдерживал успешно. Но в Мехико Евгений сражался не только с соперниками, но и с собственным весом, превышавшим допустимый лимит на 6 килограммов. Если в первых двух боях с австралийцем Раймондом Макгуайром и нигерийцем Исааком Деборе сгонка не была особенно ощутимой, то в равном и трудном поединке с кубинским полусредневесом Энрике Регуэйферосом она, возможно, сыграла решающее значение. Судьи дали победу кубинцу со счетом 3:2.
Владимир Мусалимов был высок, строен. Он мастерски умел вести дистанционный бой. Но силовой напор нередко смущал Володю. Он уверенно боксировал в первых поединках против опытного Дитера Коттыша из ФРГ, который стал олимпийским чемпионом в Мюнхене, и испанца Хозе Дюрана. В бою с испанцем Володя попал в нокдаун, выстоял, сам послал Дюряна на пол и в конце концов победил. Не спасовал он и перед мексиканцем Альфонсо Рамиресом, которому не смогла помочь поддержка публики. Счет судейских записок 5:0 полностью отражает соотношение сил в этом бою. Хорошо начал Мусалимов и поединок с известным боксером из ГДР Манфредом Вольке, считавшимся фаворитом турнира. Володя держал его на дистанции в течение двух раундов, но в третьем не выдержал и пошел на хаотический обмен ударами, где немец получил определенный перевес. После сомнений и колебаний судьи дали победу Вольке со счетом 3:2. Это обеспечило Мусалимову бронзовую медаль, а Вольке, как выяснилось позднее, золотую.
Выше всяких похвал был Борис Лагутин. Начал он с двух нокаутов, выбив из игры испанца Моиза Файярдо и Махмуда Эль-Нахаза из О АР. Потом провел безупречный бой против драчливого румынского средневеса Иона Ковачи, в полуфинале победил немца из ФРГ Гюнтера Майера, а в финале с огромным техническим превосходством взял верх над побывавшим на полу кубинцем Роландо Гарбеем.
Это был блестящий финал блестящей карьеры. Две золотые медали олимпийского чемпиона, бронзовая олимпийская медаль, две золотые медали чемпиона Европы, шесть золотых медалей чемпиона СССР — такого замечательного запаса высших наград нет ни у одного другого советского боксера. Самый титулованный наш боксер окончил два института и в настоящее время работает в аппарате ЦК ВЛКСМ. Лагутин — президент Всесоюзной федерации бокса.
Пришло время рассказать и о моем последнем турнире, о последних моих боях на боксерском ринге. Еще задолго до Олимпиады специалисты в числе фаворитов соревнований второго среднего веса называли прежде всего Даркея из Ганы, который в Токио оказал достойное сопротивление Валерию Попенченко, а также итальянца Касати. Говорили о сильном боксере из ФРГ Вихерте, о мощном американце Джонсе, о молодых и талантливых Рудков-ском из Польши и Парлове из Югославии.
К бою с Даркеем я готовился специально, но уже в Мехико узнал, что на Олимпиаду он не приехал. К Джонсу я присматривался во время спаррингов. Невысокий, плотный и мощный американец мне понравился. Это соперник в моем духе, таких немало среди средневесов и полутяжеловесов. Европейцев я видел в Риме и считал, что они не представляют для меня опасности. Общее мнение специалистов сводилось к тому, что в этой весовой категории, в отсутствие Попенченко и Валасека, вряд ли кто-нибудь блеснет яркой индивидуальностью. Я разделял такое мнение, но, честно сказать, никак не мог избавиться от волнения, связанного с не оставлявшим меня чувством большой ответственности: для нашей не слишком сильной команды чрезвычайно важно было каждое очко, и мне, тренеру и боксеру, заявленному в последний момент, необходимо было внести максимальный вклад в успех сборной и оправдать свое присутствие на Олимпиаде.
Нас было 22 человека участников турнира во втором среднем весе. 10 боксеров по жребию сразу выходили во второй круг предварительных соревнований, а 12, и, конечно, я в том числе, начали с первого круга. После первого же боя произвел впечатление кубинец Рауль Марреро, выигравший нокаутом у Эрнандеса из Пуэрто-Рико. Неплохо выглядел высокий длиннорукий англичанин Кристофер Финнеган. Он легко переиграл танзанийского боксера Титуса Зимбу. Мне достался здоровенный парень из Камеруна Антуан Абангига. Силы у него было много, а представление о настоящем боксе весьма приблизительное. В первом раунде я посадил его на пол, чтобы вел себя почтительно, а потом набирал очки легкими ударами: сгонка веса да еще мексиканская высота заставляли экономить силы.
Во втором круге возможности олимпийцев выявились более определенно. Темпераментный мексиканец Аугустин Сарагоса разгромил Райта из Ямайки. Я этого боя не видел, потому что через пару выступал сам, но тренеры сказали, что мексиканец не опасен — пропускает много ударов. Отличился мой старый знакомый чех Хайдук, нокаутом в первом раунде победивший уругвайского боксера. Хайдуку предстояло в четвертьфинале драться с Сарагосой.
Против меня вышел приземистый боксер из Уганды Матиас Оума. В самом начале боя я увидел, что мой противник прекрасно умеет расслабляться и очень подвижен. Нанести такому боксеру точный, акцентированный удар трудно. Я и не стал строить бой в расчете на нокаут. Чувствовал, что для победы будет достаточно длинных ударов с дистанции, так как у угандийца совсем не отработаны атакующие удары, они очень размашисты и не точны. Уже уходя из зала, я услышал рев трибун: это мой будущий противник поляк Веслав Рудковский нокаутировал физически сильного боксера из Гвианы Амоса, который еще до начала турнира заявил, что станет олимпийским чемпионом и перейдет в профессионалы.
Самым упорным и ровным поединком во втором круге был бой Финнегана с Эвальдом Вихертом. Три раунда не выявили преимущества, но победу дали англичанину. Знатоки объяснили, что к тому моменту Финнеган был единственным англичанином, реально претендовавшим на выход в четвертьфинал, а значит, и на бронзовую медаль, как минимум. Все-таки Англия — родина бокса, а еще важнее то, что президентом Международной федерации был тогда Редьярд Рассел—тоже англичанин. Не знаю, как в других видах спорта, а в боксе судьи не любят огорчать своего президента.
Мне любопытно было взглянуть на старого соперника Марио Касати. В этом круге он проводил свой первый бой, его противником оказался молодой болгарин Симеон Георгиев. Чемпион Европы разочаровал любителей бокса, считавших его фаворитом турнира. А меня очевидное поражение итальянца ничуть не удивило: я хорошо знал возможности Касати. Георгиеву в четвертьфинале предстоял трудный бой с американцем Алфредом Джонсом, разгромившим кубинца Марреро. Джонс представлялся мне достойным соперником, и я исподволь готовил себя к бою с ним. Этот бой мог состояться только в финале, так как мы с американцем находились в разных концах турнирной сетки.
В четвертьфинале сюрпризов не было. Хайдук продемонстрировал более высокий класс, но Сарагоса, вдохновленный публикой, яростно рвался к победе и заметно преуспел. Преимущество мексиканца выглядело ощутимым. Финнеган на этот раз был действительно сильнее своего противника молодого Мате Парлова, талант которого в полной мере раскрылся позднее. Нелегкий бой выдержал Джонс против Георгиева, который все-таки уступил напору американского боксера.
Рудковского я знал по его давнему бою с Володей Мусалимовым. С тех пор поляк прибавил в силе и мастерстве. Правда, в интересах команды он выступал во втором среднем весе, хотя имел возможность боксировать в более легкой весовой категории. Для нашей весовой категории поляк был легковат. Он предпочитал элегантное боксирование на дистанции, но мог и неплохо ударить в контратаке. Вот что пишет об этом бое Феликс Штамм: «Было известно, что Киселев с трудом удерживает свой вес и что питается он только фруктами. Поэтому тактика этого поединка выглядела несложно.
— Удерживай его на дистанции, беспокой частыми ударами, а если он станет наступать, отходи,— сказал я Веславу.
Конечно, опытный Киселев догадывается о планах польского спортсмена и, естественно, постарается помешать их осуществлению. Частично это ему удалось, и в начале встречи он нанес польскому боксеру два сильных удара, пытаясь досрочно закончить этот бой. Вскоре он, вероятно, понял, что резкие атаки быстро истощат его силы. Он уменьшил темп, и тут Рудковский стал досаждать ему прямыми ударами на мгновенных сближениях. В конце раунда Рудковский провел точный боковой удар левой.
— Теперь переходи в атаку,— сказал я ему после окончания равного для обоих соперников раунда.
Киселев хитро приклеивался к Рудковскому и парализовал его движения. Поединок потерял ритм, оба соперника часто толкали друг друга. Рудковский получил предупреждение, по-моему, не совсем заслуженное.
В третьем раунде Рудковский собирался было перейти в атаку, но, вероятно, у него не хватило духа, а может быть, он считал, что Киселев еще слишком силен. Одним словом, Рудковский был пассивен и позволил противнику диктовать манеру боя. Киселев провел несколько ударов и, несмотря на полученное предупреждение, раунд выиграл. Хорошая концовка принесла ему победу, хотя, в общем, бой протекал ровно».
Так описывает этот бой Штамм, секундировавший моего соперника. Из его угла встреча виделась именно такой. А мне запомнились и иные моменты. В самом начале боя я, желая активнее воздействовать на психику соперника, несколько раз резко ударил. Рудковский был плотно закрыт, но это меня не смутило. Я понимал, что нокаутировать его при такой защите трудно, но хотел, чтобы поляк даже сквозь свои перчатки прочувствовал мой удар. Он сразу задергался, засуетился. Еще один резкий и тяжелый удар через перчатки — и Рудковский летит через весь ринг, повернувшись ко мне спиной, и запутывается в канатах. Это был не нокдаун, а просто нервный срыв. После этого я неоднократно вскрывал его защиту, но на добивание не шел, понимая, что главные бои все-таки впереди и силы надо экономить. С Рудковский было все ясно.
После этого боя мне была уже гарантирована медаль и очки для команды. Один из руководителей сказал мне: «Молодец, задачу выполнил, команде помог. Теперь поработай на себя». Ничего особенного, но нервное напряжение, не оставлявшее меня в течение нескольких недель, наконец спало.
На полуфинальный бой против мексиканца Сарагосы я вышел в приподнятом настроении, словно меня ожидали не кулаки соперника, а радостный праздник. Зал, вмещавший 20 тысяч зрителей, ревел, орал, свистел. Публика размахивала мексиканскими флагами. Зал скандировал: «Мехика! Мехика! Ра-ра-ра!» А я от всей души улыбался, поднимал вверх перчатки, словно подбадривали меня, а не моего противника. Мой секундант Николай Ли стоял в углу бледный и встревоженный. Было страшно шумно, и я закричал Коле прямо в ухо: «Посмотри, как он сейчас ляжет!» Обычно я не любил подобных предреканий, но в тот момент фраза вырвалась помимо воли.
Весь мой эмоциональный подъем вложился в четкий удар слева по печени, едва мы сошлись с Сарагосой. По печени — и тут же перевод в голову. Мексиканец застонал й рухнул, а я, не оглядываясь, пошел в свой угол. Все было кончено. Зал затаился, а потом зааплодировал: мексиканцы эмоциональны, но в общем-то справедливы.
У выхода из зала я задержался, чтобы посмотреть бой Джонса и Финнегана. Оба соперника левши, оба достаточно опытны и осмотрительны. Американский боксер все время в атаке. Англичанин пытается отстреливаться с дистанции. Американец пропускает встречные удары, но пробивается в ближний бой, а потом хозяйничает на короткой дистанции как хочет. Эти яростные прорывы удаются Джонсу все чаще. В третьем раунде он совершенно забил англичанина, гонял его из угла в угол. Я сказал кому-то из ребят: «Сейчас англичанина снимут, дадут американцу явное преимущество!» И ушел из зала. До конца боя оставалось секунд 15—20. Уже в раздевалке я услышал возмущенный рев зала: победу дали Финнегану.
Сказать по правде, меня это смутило. Не очень-то приятно драться с боксером, которому судьи заранее отдают победу.
Когда я поднялся на ринг для финального боя за золотую олимпийскую медаль, у нас уже было три высшие награды — у Соколова, Лагутина и полутяжеловеса Позняка, противник которого, как стало известно, из-за болезни отказался от боя. Следующим после меня должен был боксировать Ионас Чепулис с американцем Форме ном. Ситуация была для меня не из лучших. Я многократно уже имел возможность убедиться, что судьи не любят давать нам много медалей. Три — это потолок. Так было в Мельбурне, так было в Токио. К тому же — эта удивительная нежность к Финнегану. Но я был решительно настроен на то, чтобы переломить все напасти.
Сразу после гонга я пошел вперед с самыми определенными намерениями. Но до Финнегана не так-то легко добраться. Он очень неудобен и тягуч, вяжет руки, амортизирует удары, как-то уворачивается от атак. На обострение англичанин не идет, сам в бой не вступает. Если я не атакую, он ходит на почтительном расстоянии и не изъявляет ни малейшего желания вести борьбу. А я атакую снова и снова, раз за разом все увереннее пробивая защиту англичанина. Вот бью точно в печень. После этого противник должен быть на полу. Но Финнеган стоит, хотя и кряхтит от боли. Нет, удар уже не тот. Как не хватает сброшенных килограммов! Как недостает свежести, потерянной в изнурительной сгонке веса! Атака, еще атака. Надо запастись очками. В таком бою они не будут лишними. Остается минута. И тут англичанин проснулся. Он вдруг сам пошел вперед. Мы схлестнулись. Ударов я уже не чувствую. Бью, получаю, бью. Сил не осталось. Гонг!
Мне рассказывали потом, что по английскому телевидению с утра до вечера показывали последнюю минуту финального боя, будто это и есть вся наша схватка. В конце концов зрители стали звонить на студию с требованием не морочить им голову и показать бой целиком.
Это было потом. А пока что я после гонга добрался до своего угла, принял поздравления от секунданта и спокойно сказал ему: «Не надо поздравлять: не дадут!» Он возмутился — мол, не посмеют. Я глянул на длинный стол, где восседало руководство Международной федерации. Туда передали судейские записки. Рассел внимательно просмотрел их. Три записки отложил в одну сторону, две — в другую. Я понял: счет 3:2. Но в чью пользу? Кто-то из членов исполкома взглянул на записки и указал пальцем на меня. Коля Ли запрыгал от радости. Я—олимпийский чемпион? Потом за столом указали на Финнегана. «Вот теперь все встало на свои места,— сказал я Николаю.— В третий раз меня наказывают с почетным счетом 3:2. Токио, чемпионат Европы — Рим, теперь Мехико. Сам виноват! Надо было выигрывать так, чтобы не было сомнений!»
Я первым поздравил Финнегана. Под рев и улюлюканье зала он говорил мне что-то извинительное. Румынская «Спортул популар» назвала решение судей самым скандальным присуждением победы во время финальных поединков. Польская «Пшеглонд спортовы» заявила, что Финнегана назвать чемпионом более чем трудно. Но медали вручают не журналисты, а судьи.
Так завершился 250-й бой моей долгой жизни на ринге. 225 побед. 25 поражений, включая и те, которые я потерпел, еще будучи юношей. Пять поражений в международных встречах. Из них три — в Токио, Риме и Мехико — я не прощу себе никогда!
...Осталось рассказать о выступлении в Мексике еще двух наших боксеров — Дана Позняка и Ионаса Чепулиса.
Мой старый товарищ Дан Позняк, как и ожидалось, доминировал на олимпийском ринге. Он был прекрасно подготовлен, спокоен, собран, настроен на победу. После двух золотых медалей, завоеванных Даном на чемпионатах Европы в Берлине и Риме, европейские боксеры откровенно опасались его мощной правой. Они предпочитали легкие дистанционные бои. Но и при таком ходе поединка кинжальная левая Позняка добывала столько очков, что их всегда хватало для победы. На мексиканском ринге кубинец Грегорио Альдама, который первым боксировал с нашим замечательным полутяжеловесом, плохо знал возможности Позняка. Знакомство с Даном ничего хорошего ему не принесло. Во втором раунде Позняк послал кубинца в тяжелый нокаут. Преимущество Дана в двух следующих боях — с Юргеном Шлегелем из ГДР и болгарином Георгием Станковым — было бесспорным. Последний соперник Позняка румын Ион Моня, который уже проигрывал и Попенченко и Позняку, не смог бороться за звание олимпийского чемпиона из-за болезни.
Я уже говорил, что Ионаса Чепулиса включили в команду в последний момент. Это был опытный и грамотный боксер, умевший строить бой, использовать ошибки противника. Несмотря на немалый возраст, Чепулис ни разу не был чемпионом СССР, но, попав в орбиту сборной, сразу доказал, что является достойным претендентом на поездку в Мексику.
Чепулис провел на Олимпиаде четыре боя. В первом он нокаутировал англичанина Уильяма Уэллса, во втором — Бернда Андерса из ГДР, в третьем — мексиканца Хоахина Роху. Этот бой проходил сразу после моего поединка с Сарагосой. Публика не успела прийти в себя после нокаута, в который попал мексиканец от удара одного советского боксера, как второй — Чепулис — тоже нокаутировал их соотечественника. В финале нашего тяжеловеса ждал бой с очень грозным противником Джорджем Форменом, могучим негром, который весил 98 кг и достигал 192 см. Чувствовалось, что Формен не прошел хорошей школы. Но двигательной одаренностью он несомненно обладал. Уж не знаю, как он пробился в олимпийскую команду США (потом писали, что до поездки в Мехико Формен провел всего 20 боев), но общение со многими сильнейшими боксерами мира чрезвычайно его обогатило. Забегая вперед, скажу, что, став олимпийским чемпионом, Формен перешел в профессионалы и добился звания абсолютного чемпиона мира.
В Мехико он в упорном бою победил опытного поляка Люциана Трелу. Рост поляка едва доходил до 170 см. Этот поединок внешне выглядел весьма забавно, тем более что в первом раунде Трела явно одолевал своего богатырски сложенного противника. Только весомый удар негритянского боксера в третьем раунде решил бой в пользу американца, которому судьи дали победу с разногласием— 4:1. Видимо, Формен извлек необходимые уроки из этого боя и уже следующую встречу с румыном Ионом Алексе провел гораздо более собранно. На этот раз он победил нокаутом в третьем раунде. Еще один нокаут в конце второго раунда удался ему в бою с итальянцем Джорджо Бамбини.
Перед финальным боем Формен — Чепулис наш тяжеловес не производил впечатление боксера, настроенного на победу. Ионас ни разу не выступал в крупных международных соревнованиях, ни разу не был чемпионом страны и вдруг — олимпийский финал. Тут можно потерять голову! Чепулис и потерял ее, он решил, что достиг потолка своих возможностей, что о золотой медали можно и не мечтать. С таким настроением не выигрывают! Формен победил нокаутом во втором раунде.
В итоге олимпийского турнира советские боксеры завоевали три золотые, две серебряные и одну бронзовую медаль. Получив 34,5 очка, они заняли общекомандное первое место, опередив сборные США (33 очка), Польши (24 очка), Мексики (21 очко) и Кубы (100 очков). Это был огромный успех, который не удалось повторить ни в Мюнхене, ни в Монреале.
Первый наилегчайший вес. 1. Франциско Родригес (Венесуэла); 2. Чжи Янг Ю (Ю. Корея); 3—4. Харлан Марблей (США) и Хуберт Скшипчак (Польша).
Второй наилегчайший вес. 1. Рикардо Дельгадо (Мексика); 2. Артур Олех (Польша); 3—4. Сервильо де Оливейра (Бразилия) и Лео Рвабвого (Уганда).
Легчайший вес. 1. Валериан Соколов (СССР); 2. Эрида-ри Мукванга (Уганда); 3—4. Эйдзи Мариоки (Япония) и Чул Ки Чан (Ю. Корея).
Полулегкий вес. 1. Антонио Ролдан (Мексика); 2. Алберт Робинсон (США); 3—4. Филипп Варуинги (Кения) и Иван Михайлов (Болгария).
Легкий вес. 1. Ронни Харрис (США); 2. Юзеф Грудзень (Польша); 3—4. Калистрат Кутов (Румыния) и Звонимир Вуйин (Югославия).
Первый полусредний вес. 1. Ежи Кулей (Польша); 2. Энрике Регуэйферос (Куба); 3—4. Арто Нильссон (Финляндия) и Джеймс Уоллингтон (США).
Второй полусредний вес. 1. Манфред Вольке (ГДР); 2. Джозеф Бессала (Камерун); 3—4. Владимир Мусалимов (СССР) и Марио Жиллоти (Аргентина).
Первый средний вес. 1. Борис Лагутин (СССР); 2. Роландо Гарбей (Куба): 3—4. Гюнтер Майер (ФРГ) и Джон Болдуин (США).
Второй средний вес. 1. Кристофер Финнеган (Великобритания); 2. Алексей Киселев (СССР); 3—4. Алфред Джонс (США) и Аугустин Сарагоса (Мексика).
Полутяжелый вес. 1. Дан Позняк (СССР); 2. Ион Моня (Румыния); 3—4. Георгий Станков (Болгария) и Станислав Драган (Польша).
Тяжелый вес. 1. Джордж Формен (США); 2. Ионас Чепулис (СССР); 3—4. Джорджо Бамбини (Италия) и Хоахин Роха (Мексика).