Пойдем еще раз. Поселение снова в пути. По обеим сторонам улицы, по которой нас везут, много людей. Заключенным бросают кусочки хлеба, кукурузу в початках и кусочки подсолнечного жмыха. На этот раз боев почти не было, но это позволило части заключенных разойтись. Заключенных выбежало из колонны более десятка человек и тут же скрылось среди мирных жителей. Но не всем удалось спрятаться среди горожан. От автоматных пуль погибло 6 или 7 человек. На этот раз двум разведчикам удалось скрыться. Конвой совершенно обезумел. Удары сыпались справа и слева. Нас чуть не прогнали через всю деревню, не дали даже остановиться, чтобы поклониться упавшей буханке хлеба. Чертовски страшные, они жестоко избили тех, кто бежал за колонной. Двое пожилых заключенных не успевают за быстро движущейся колонной. Сначала их расстреляли из пулемета в спину, а потом даже в лицо. Заключенные защищались, как могли, руками, и к тому времени уже были измотаны. Когда деревня кончалась, сзади раздались две автоматические очереди.
Впереди показался город. Один из заключенных спросил у пожилого немецкого конвойного: «Что это за город?». Не сразу, но все же ответил: «Батайск». Для многих из нас этот город был неизвестен и слышали о нем впервые. Итак, прежде чем они добрались до этого города, сразу же произошли два важных события.
Старший заключенный был измотан и стал отставать. Молодой немецкий зверь стал гнать пленника. Сначала он ударил пленного прикладом автомата, а автомат у него был наш, советский. Пленный упал от побоев, тогда немец навел на него автомат, чтобы расстрелять пленного. Почему-то машина не работала. Тогда немец стал открывать затвор, но и затвор не открылся. Затем он положил автомат прикладом на землю, схватился за ствол и поставил ногу на затвор. Нога, по-видимому, отвалилась во время выстрела. Молодой фашист закричал, потом упал на дорогу и стал корчиться. Несколько конвойных подбежали к раненому немцу, стали расстегивать шинель и мундир, чтобы связать его, но помощь уже не понадобилась. Молодой фашист мертв. Вот куда ты хочешь пойти, палач. Несмотря на все ваши зверства, наше советское оружие стало вам равным!
А заодно в колонне лечился сержант Харченко. Так что до дома этот изменник не дошел, а было недалеко, где-то за Ростовом. Заключенные не простили ему предательства, и теперь вместо встречи с родными он лежит в луже крови. Мертвого немца положили на проезжающую машину, и колонна двинулась. По телу Харченко проехало несколько автомобилей. Будь как будет. Черт с ним. Об этом никто не жалеет. Пленный, которого молодой немец не успел расстрелять, когда колонна двинулась, был расстрелян другими конвоирами. В живых на дороге никого не осталось.
Ну вот и Батайск. Народу было так много, что казалось, все жители города вышли на улицы. Все время, пока нас везли по городу, сотни людей кричали в наш адрес самые добрые слова. А сколько продуктов было выброшено! А вот последний кусок хлеба горожане наверняка делили с пленными. Теперь драки не было вовсе, заключенные вели себя сдержанно. И из толпы горожан раздались все голоса: «Товарищи, спасайтесь! Беги! Вам помогут жители Ростова и Батайска. Бегите, не ждите, пока вас загонят за колючую проволоку... Бегите, а мы вас прикроем!». Но то же самое нам сказал мертвый капитан Кирилов бежать невозможно.Заключенные,один или два,чувствуя моральную поддержку населения,выскочили из колонны и скрылись в толпе горожан.Стрелять здесь было рискованно,так как по улице было большое движение,не только мирного населения,но и немецких войск.Проезжали машины и грузовики.Колонна была сжата,то есть сжата до предела.Они шли и наступали друг другу на пятки.Так легче конвойному следить тех,кто попытается убежать.Но все же нашлись смельчаки и разбежались.Конвоиры,видевшие что-то подобное,колонна свернула в переулок и потом выехала на другую улицу,по которой почти не было движения.И тут были отчаянные ребята пытались скрыться, но, к сожалению, никто из них не смог скрыться.Конвойные тут же открыли огонь и косили тех, кто пытался сбежать. На этой тихой городской улице осталось несколько заключенных. Но вот они миновали последние дома этого города и вышли на берег Дона. Тихий Дон... А на другом берегу Дона виднелся город Ростов.
Там, где мы подошли к берегу Дона, справа виднелся огромный мост через реку, но нас погнали прямо по льду. На мосту было много машин и людей. Весь лед был в воронках от бомб. Нас погнали через реку, а в воздухе появились наши самолеты с красными звездами. Конвой конечно боялся за себя и в то же время боялся, что заключенные во время бомбежки могут разойтись. Бомбежка началась, когда мы уже были на правом берегу Дона. Бомбили мост через Дон. Вокруг самолета стали появляться небольшие облака от разрывов зенитных снарядов. Мы не знаем, каковы были последствия бомбежки, потому что нас даже не давали остановиться, гнали, ругались матом и угрожали оружием. Они сделали всего один шаг, когда вошли в сам город.
Вот он, Ростов-на-Дону. Нас везут по одной из главных улиц. По улице много машин и вооруженных сил. Мы шли очень плотной колонной. Часто останавливался. Конвоиры не сводили глаз с заключенных, все время держали наготове автоматы. На улице, как и в Батайске, было много мирных жителей. Также были слышны голоса, которые мы должны были распространять. Здесь почти не осталось продуктов. Город большой, жители, наверное, голодают. Городским жителям гораздо сложнее, чем сельским.
Тут тоже начали убегать, но здесь хуже. Среди жителей здесь не скоро захочется спрятаться, так как немцы на каждом шагу. Но они все равно побежали. Кому-то это удалось, а кому-то нет. Несколько человек уже заплатили жизнью на улицах Ростова за неудавшийся побег. Я тоже пробовал бегать. Колонна стала сворачивать на другую улицу, и тут я и еще несколько человек выскочили из очереди. Я подбежал к воротам дома, там как раз стояла женщина. «Тетя, спрячьте меня от немцев!». Но тетка замахала руками: «Побойся Бога, милая! Не делай этого, ты уничтожишь всю нашу семью!" Что мне оставалось делать? Я бросился назад к колонне и чуть не поплатился жизнью. Успел вовремя. В колонне он смешался с остальными заключенных,а подбежавший охранник не мог узнать кто выскочил из колонны.Узники друг друга не выдали.Так что я не смог сбежать.Застенчивая женщина оказалась.Я не пытался выпрыгнуть из колонны колонны больше.И вообще больше некому было бежать.
Колонну остановили на одной из улиц. Вскоре прибыл дополнительный конвой, около двадцати солдат. Вот и все, даже пробовать не стоит. Через каждые 5-6 шагов колонна с автоматами наготове. Под усиленным конвоем колонна заключенных прошла несколько улиц и остановилась недалеко от больших двустворчатых ворот, кажется, железных. По обеим сторонам ворот тянулась высокая каменная стена, над которой натянуто несколько рядов колючей проволоки, а по углам этой стены возвышались деревянные башни. Все это надо было смотреть, когда нас гнали к этому месту, и колонна была остановлена. Да, ворота, кажется, были железными. А может просто железом тянули. В воротах был вход. К колонне подошли несколько немецких офицеров. Через некоторое время к самой колонне подошел высокий немецкий офицер и на чистом русском языке приказал всему офицерскому корпусу выйти вперед и выстроиться в пятерки, а всем остальным выстроиться за офицерами. Когда построение было завершено, начался подсчет. Пересчитывал несколько раз. Начальник конвоя что-то объяснил этому офицеру и указал пальцем на блокнот. Вероятно, он объясняет, как в итоге оказалось так много пленных из вверенной ему колонны. И пленных реально больше половины не гнали. Некоторых расстреляли, но большинство все равно сбежало.
Дежурный охранник открыл большие железные ворота. Когда колонна прошла, ворота снова закрылись. Ну вот и все... Отсюда не выскочишь и не убежишь. Территория лагеря была не очень большой. Построек было несколько, больших и малых, а вся территория лагеря была огорожена колючей проволокой на отдельные клетки разных размеров. Лагерь был окружен со всех сторон высокой стеной, где она была сделана из камня, а где — из дерева. По всей длине стены проходит несколько рядов колючей проволоки, по которой пускают электрический ток. На каждом углу стояла башня. На башне стоял часовой, и грозно выглядывал ствол пулемета.
Вы, наверное, не вылезете из этого мешка. Здесь мы можем погибнуть... Разговоры были грустные. Но тут один из офицеров сказал: «Против вас, люди! Зачем умирать раньше времени? Ждать и смотреть. Почему ты так боишься высоких стен и башен? Отсюда тоже можно убежать. Раньше революционеры бежали и не из таких тюрем! Были высокие стены. Главное держать друг друга!».
Весь офицерский корпус был согнан в низкую каменную комнату. В большой комнате, куда нас повели, немец объявил, что сейчас будет устроена баня, поэтому все должны раздеться и сдать все вещи в дезинфекционную камеру, тут же в ванне. Честно говоря, многие были в шоке. Что-то было подозрительно. Вы раздеваетесь, сдаете свои вещи и вместо ванной попадаете в подобие газовой камеры. Ведь немцы способны на любую пакость. Никто из заключенных не раздевался, потом этот немец пошел за офицером. Пришел офицер и строго приказал всем пройти санитарную обработку, а те, кто откажутся, будут жить на улице в клетках из колючей проволоки. Несколько пленных офицеров стали раздеваться, один из них кричал: «А, ну нахуй его ногу, пошли в баню. Будь что будет». Остальные последовали за ним. Немцы строго следили за тем, чтобы все сдали свои вещи в дезинфекционную камеру. Когда все разделись и сдали вещи в дезинфекционную камеру, приказали пройти в соседнее помещение.
К нашему удивлению, это была настоящая городская ванная. Воды было много и даже теплой. Было даже мыло, но не настоящее, вы не поймете, из чего оно сделано, или из глины, или из песка. И прикол на нем, с мылом. Самое главное умыться. Странно... В лагере и такая баня? «Здесь нет ничего странного. До войны это была тюрьма. Нужна ли заключенным ванна? Нуждаться. Их не водили в городскую баню, они мылись здесь, на месте. А теперь нам пригодилась эта баня, — сказал седовласый надзиратель.
Когда они вышли из ванной, им дали жареную форму. После того, как все оделись, нас отвезли в одноэтажное здание. В комнатах, а точнее в камерах этого корпуса мы расположились на свое усмотрение. В каждой маленькой камере находилось по 20-30 человек. В камере, в которой я оказался, было около 20 человек. Кроме нас, в плену было больше сотни офицеров. В каждой камере есть двухъярусные кровати для сна. Старшего в камере выбирали сами заключенные. В нашей камере мы избрали капитана Петра Ивановича Леонидова старшим капитаном. Он был старше всех нас на много лет. Он родом с Дальнего Востока. Точнее, не знаю. Я знаю его откуда-то из тайги.
Утром следующего дня началось общее построение. Многие из наших братьев оказались здесь. Не тысяча. Собралась здесь и вся администрация лагеря. Разруха началась. Командир лагеря приказал всем пленным украинцам отделиться и сформировать отдельную колонну. Их оказалось много. Потом приказали пленным кавказцам и среднеазиатам тоже выйти из игры и строиться отдельно. Офицеры не причиняли такого беспокойства. Все эти, представившиеся отдельно, объявили, что будут жить в отдельных изолированных от русских домах.
Кроме того, всем евреям было приказано покинуть линию фронта, включая офицеров-евреев, если таковые были. Строго предупредили, что если кто не выйдет, то будет жестоко наказан. Опасаясь угроз, из очереди выбрались несколько евреев, но немцам показалось, что вышли очень немногие, и они с помощью полицаев стали искать себя. Любой, кто был похож на еврея, выводился из игры и проверялся. Если оказывалось, что это не еврей, то разрешалось вновь вступать в ряды. Но среди такой массы людей не так просто выявить всех евреев.
Тогда они объявили заключенным, что тот, кто сдаст евреев, получит много марок и сигарет. К сожалению, это было. И тут нет ничего удивительного, ведь заключенных здесь больше тысячи. Так что среди такой массы людей было много разных сволочей. Евреев искали и среди пленных офицеров, но не нашли. И они были. Среди офицерской массы не было предателей. Мне не приходилось покупать их за сигареты и бренды. На том же построении было объявлено, что с сегодняшнего дня новые заключенные будут получать горячее питание и 300 граммов хлеба два раза в день. "И это очень даже много. В Советском Союзе немецкие военнопленные получают гораздо меньше хлеба, - рассказывал немецкий офицер. - Они требовали следить за порядком в лагере. Кто нарушает правила, будет жестоко наказан. Кто откажется от работа также будет строго наказываться.Все больные могут обращаться в медпункт,который находится при лагере.Во всем подчиняться и слушаться лагерных полицаев.За большевистскую агитацию и пропаганду среди заключенных администрация лагеря имеет право наказывать со смертной казнью.
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: В плену (6).