Сказать, что Сирия очень древняя страна — это не сказать ничего. Она настолько древняя, что только ее название восходит ко 11 тысячелетию до нашей эры. Через нее проходили с незапамятных времен торговые пути между Востоком и Европой. Сирийский крестьянин, идя за плугом, где-нибудь около развалин античной Афамии может найти греческую монету или серебряную монету былого величия византийского императора Юстиниана и многих, многих бесчисленных властителей этого края. Рядом на высоте холма римская крепость Шезар (Цезарь), ниже турецкая Кала-аль-Музырк. Даже в пустыне, где встречаются только палатки кочевников-бедуинов, редкие строения на красной каменистой земле да черные точки пасущихся овец, когда-то кипела жизнь — стоят величественные мраморные руины Пальмиры, великого города эллинистического мира.
Со времен крестовых походов высятся громады замков крестоносцев, замков Салах-эд-Дина, знаменитого Саладина рыцарских романов европейского средневековья, остатки древнейших христианских монастырей. В орнаментику их стен включены древнейшие солярные знаки: крест шумерский, ассирийский, греческий, раннехристианский и византийский, вплоть до католического. Поразительны пещерные жилища Малюли, жители которой до сих пор говорят на арамейском языке, языке i века до нашей эры. Само слово «Малюля» означает «проход», то есть перевал через горы в долину. Вероятно, здесь когда-то пролегал один из торговых и военных путей. Это все история. А сейчас... Сейчас Сирия живет трудной и сложной жизнью.
Город Эль-Кунейтра. Это Герника Сирии. Вместе с художниками Наймом Шаламом и Ахмедом Ибрагимом мы побывали на границе оккупированных Израилем земель. Граница проходит через этот разрушенный город. Дорога идет вдоль Ливанских гор, за ними долина Бекаа, по сторонам черный камень, красная, развороченная противотанковыми рвами земля, косые от непрерывных ветров деревья, пропускные пункты ООН. Скелеты христианских церквей, минарет со снесенной верхушкой, растрескавшийся бетон, ржавая арматура. В обе стороны, в два этажа спирали колючей проволоки. Это граница. Здесь, на сирийской стороне, там, где было фотоателье отца Найма, а там, за витками проволоки деревня, где родился Ахмед.
В стране торговой, на перекрестке дорог и переселений народов мирно уживались греки, армяне, иранцы, сирийцы, евреи. Даже черкесы, чей потомок Ахмед. И вот это!
Мне с моим спутником, азербайджанским художником Салхабом Мамедовым, предстояло немало проехать по дорогам Сирии. Сначала через каменистые пустыни в легендарную Пальмиру, затем через горные перевалы, дождь и ветер, в зеленую страну садов, полей, апельсиновых рощ на ухоженной земле, в старинные города Хомс и Хаму. Там до сих пор со скрипом вращаются огромные водо-водные деревянные колеса римских акведуков, ставшие теперь декоративной достопримечательностью города, до того привычные в своем вечном вращении, что когда в XVII веке турецкий наместник в Хаме, раздраженный скрипом, приказал их остановить, тишина оказалась столь непривычной, что он тут же отменил свой приказ.
Дальше наш путь лежал в Алеппо, по-арабски Халеб, который считается вторым после Дамаска городом.
Нет, пожалуй, ничего интересней восточного базара. Это целый каменный город с бесчисленными крытыми торговыми улочками шириной до трех метров, лавками по обе стороны. Здесь ходят толпы покупателей, пробираются велосипедисты, японские автомобильчики, ослы и лошади, в повозках и с поклажей. Все не спешат... Сгружается, накладывается, взвешивается, ставится, снимается, разворачивается. С почетными покупателями распивают традиционный кофе с имбирем. Рядом располагаются улицы ремесленников: шорников, сапожников, медников, резчиков по дереву, витражистов. А стоит сделать два шага в сторону — попадешь в тишину и прохладу двориков внутренних мечетей. Здесь можно отдохнуть.
За городом — величественная средневековая цитадель, окруженная _ глубоким рвом, воротными башнями, мостом к высоченным крепостным стенам, оббитым подковами и узорными гвоздями. И с высоты этих крепостных стен — весь Алеппо, и, кажется, нет ему ни конца ни края.
Интересно, что в Сирии строят много и добротно. Кажется, везде идет строительство, и какое! Каменные виллы и многоэтажные дома.
Видны традиционное бережное отношение к дереву, любовь к камню, тонкость резьбы орнаментики, изящество форм. Кажется, фантазии архитектора нет предела. И при этом сохраняется свой национальный стиль, своя вековая культура.
А вот сирийское Средиземноморское побережье — это уже совсем другое. При первом взгляде Латакия и Тартус курортные и почти европейские.
По сторонам дороги бледно-желтые, оливковые горы, темная зелень апельсиновых деревьев, заросли кактусов, залатанные палаточные городки цыган, белье на веревках и нарядные виллы. Но это не только курортная зона, разительно отличающаяся своей архитектурой, бытом, пейзажем от остальной Сирии. Здесь тоже встречаются остатки древних сооружений, восходящих еще к легендарной Финикии, стране отважных мореплавателей. Латакия — большой торговый порт. Более полутора миллионов тонн грузов в год принимает и отправляет Латакия. Рыбные лавки, рыба на тротуарах, асфальте. Рыба везде — альмары, скумбрия, лангусты. Рыба красная, зеленая, крупная и мелкая, любая. Однако проблемы экологии коснулись и этих благословенных мест. Исчезли устрицы, многие виды рыб, снизились уловы. Недаром в Лата-кии создан Центр морских исследований.
И опять дорога. Мы держим путь к городу Ас-Саура, где построена высотная плотина. Она перегородила древнюю реку — Евфрат и воссоздала водохранилище, по которому ходят катера, а сбрасываемая вода крутит турбины и дает электричество.
Наш путь лежит обратно в Дамаск, по праву считающийся одним из древнейших городов мира. Древний историк всерьез утверждал, что самая первая стена, сложенная после Всемирного потопа, это стена Дамаска. Городская стена еще местами сохранилась, как и знаменитые ворота. Их было семь, и открыты они были на все стороны света. «Баб» на арабском и означает «ворота». Вот один из них — Баб-Киссан. Они давно потеряли свое изначальное предназначение, теперь в них церковь св. Павла. Старое и новое соседствуют в Дамаске, не нарушая гармонии. Мосты, развязки дорог, здания современной архитектуры, а рядом — средневековые улочки, где едва разминутся двое прохожих. За высокими стенами внутренние дворики с айвами, чистые и ухоженные. Спускаемся в подземный храм Франциска Ассизского. Прохлада камней подземелья, луч света через купол, едва возвышающийся над землей, проникает вовнуть, высвечивая аскетическое убранство. Старая традиция сохранилась и сегодня: квартиры многоэтажных домов часто находятся ниже уровня земли.
Мечеть Омейядов — огромная византийская базилика. Золото, зелень и синь — прекрасно сохранившихся пейзажных мозаик. Дворец последнего короля Египта Фейсала — сейчас здесь музей, можно сказать, этнографический. Все интерьеры каменного здания украшены деревянными расписными и узорчатыми панелями. Дерево на Ближнем Востоке — ценность. Улицы с магазинами, лавками, закусочными, конторами адвокатов, врачей, непрерывным движением автомобилей всех марок, часто украшенных разноцветными фонариками и немыслимыми фигурками на капоте. Маленькая мастерская стеклодувов. Столетия выдувают они там тончайшие сосуды из разноцветного стекла, которым славилась Сирия еще во времена Римской империи. И, как напоминание о прифронтовом положении Сирии, солдаты в красных беретах, кокарды и автоматы.
Невозможно в коротком очерке описать все увиденное. Да и многое ли мы успели увидеть, а тем более понять. Остались рисунки и пастели, остались зарисовки и записи. А главное, остались впечатления. И еще — остались друзья. Киплинг был не прав, когда пел: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не бывать». На маленькой планете Земля у людей больше сходств, чем различий, и встреча с Сирией подтвердила мне эту мысль.