Нам всегда говорили, что Москва — самый зеленый город мира. Но вот недавно на сессии Моссовета было сказано, что площадь зеленых насаждений у нас недостаточна. Так зеленый ли город у нас? Как с этим обстоит дело в других городах мира?
А. Размахов, шофер, 24 года
У градостроителей есть очень важный показатель — отношение территории города к площади окружающих его пригородных лесов и парков. В Лондоне с населением 7,3 миллиона это отношение равно 1 : 3,6. В Варшаве (население 1,6 миллиона) — 1:7,7. В Нью-Йорке, где живет 7,1 миллиона, — 1 : 15. Теперь обратимся к нашей стране. Лучше всего обстоят дела в Минске — при полутора миллионах населения соотношение территории города и лесопаркового пояса 1:11. Гораздо хуже в Ленинграде (население 4,3 миллиона) — 1 : 2,3. Но хуже всего в Москве с ее девятью миллионами населения: 1 : 1,6.
То, что растения выделяют кислород и поглощают углекислый газ, нам известно из школьного курса ботаники. Но если бы им доставался только углекислый газ! В условиях современного города в атмосферу выбрасывается дым и копоть, пары кислот и аммиак, сернистый газ и сероводород, соединения фтора и множество других токсикантов. В январе прошлого года газета «Труд» обнародовала устрашающую цифру: ежегодно в атмосферу Москвы поступает два с половиной миллиона тонн различных вредоносных выбросов. Неудивительно, что, подлетая к Москве в тихую пасмурную погоду, пассажиры самолета отчетливо видят гигантский серый купол из пыли и газов, опрокинутый над городом.
Больше половины выбросов — от транспорта, особенно автомобильного. Но ведь автомобилей будет в скором будущем еще больше. О собственном автомобиле не мечтает редкая семья. Так где же выход? Когда-то мы еще научимся употреблять экологически чистое топливо и выведем особо вредные предприятия за городскую черту... Как будто там они станут менее вредными и как будто там люди не живут... Решение должно быть сегодня, сейчас.
Выход один — идти на поклон к растениям. Из всех видов городских насаждений — бульвары, парки, скверы, сады, деревья на улицах и во дворах — для нас важнее всего парки. Подсчитано, что городские парки площадью в 700 гектаров снижают температуру воздуха в жаркий летний день на три-пять градусов, относительную же влажность воздуха, напротив, повышают на 21—27 процентов. Над парком поднимается прохладный воздух. Город проветривается, концентрация вредных примесей снижается. Деревья и кустарники задерживают на своих листьях, особенно если листья шершавые или липкие, пыль, и поэтому запыленность воздуха на озелененных участках чуть не вдвое ниже, чем на открытых площадях.
А еще парки гасят городской шум, выделяют полезные легкие ионы и фитонциды, особенно полезна в этом отношении наша обыкновенная сосна, радует глаз и создает нам хорошее настроение.
Итак, польза городских зеленых насаждений неоспорима. Градостроители знают это давным-давно, и еще в первом Генеральном плане Москвы, составленном в 1935 году, наша столица прорезалась зелеными клиньями, расширявшимися от центра к периферии и вливавшимися в лесопарковый пояс пригородов. Но планы планами, а на деле?
Долгие годы мы убаюкивали себя астрономическими цифрами зеленого строительства. Они и впрямь были впечатляющими. Счет высаженным деревьям и кустарникам шел на миллионы. Но вот пять лет назад студенты Московского лесотехнического института взяли официальные данные посадок деревьев и кустарников и, суммировав их, получили результат неожиданный. Площадь под зелеными насаждениями города оказалась... в пять раз больше территории всей Москвы.
А удивляться нечему. За многие годы главным для нас было отчитаться, отрапортовать о проведенных посадках, а то, что из тысячи посаженных деревьев и кустарников выживут от силы два или три чахлых саженца, никого не интересовало.
Помню рассказ старого лесовода о том, как осуществлялся знаменитый сталинский план преобразования природы. В сухой калмыцкой степи, где сроду не видали ни кустика, должны были согласно постановлению от 1 октября 1948 года зашуметь сосновые боры. И вот уже весной следующего, 1949 года пошли сдирать плотный дерн мощные тракторы. За ними двинулись лесопосадочные машины. Посадить-то крохотные сосенки посадили, но все они погибли в сухой безводной степи под палящим солнцем, а в лишенной плотного травяного ковра легкой супесчаной почве стали расти и шириться так называемые котловины выдувания — грозные признаки эрозии земли. На следующий год землю снова распахали и снова засадили сосенками. И так несколько раз, бросая на ветер огромные средства и убивая веру в науку.
Не от тех ли времен пришла к нам «традиция» бодрых рапортов при никудышном положении дел?
Вернемся к московским паркам. За семьдесят лет более чем в пять раз увеличилась территория Москвы, поглотив бывшие пригороды и выплеснувшись за пределы кольцевой автодороги, более чем в пять раз увеличилось и население, достигнув почти девяти миллионов. А городские парки? За эти годы был создан лишь один новый парк — ЦПКиО имени Горького, рядом со старинным Нескучным садом. Не маловато ли?
По нормам городской застройки на одного жителя среднего города должно приходиться 14 квадратных метров городских насаждений, на жителя крупного города — 21. На москвича как на жителя сверхкрупного города (по терминологии Вернадского, Москва —мегаполис) — не менее 24. Именно эта цифра была названа на последней сессии Моссовета как цель, к которой мы должны стремиться. Сейчас же на долю москвича приходится лишь примерно 17 квадратных метров.
Ну что ж, скажете вы, и это не так уж мало. В Париже на одного жителя приходится около 10 квадратных метров зеленых насаждений, а в центре города и того меньше. Важно ведь не только количество, но и качество. И уж если мы создали всего-навсего один новый парк, так, может, мы рачительно и бережно относимся к доставшемуся нам наследству?
Вот только один пример. Уникальный Краснопресненский парк, единственный в своем роде памятник садово-паркового искусства начала XIX века. Знаменитый архитектор Доменико Жилярди, приглашенный генерал-губернатором Москвы А. А. Закревским, создал в его имении парке необыкновенными циркулярными прудами и целым архипелагом искусственных островов, украшенных часовней либо колонной в честь каждого из героев Бородинского сражения. В начале нашего века здесь находилась школа садоводов, а после Октябрьской революции прекрасный районный парк культуры и отдыха со множеством аттракционов, читальнями, шахматными павильонами, катками и лодочной пристанью.
Но вот в 1973 году между Торгово-промышленной палатой СССР и американской компанией «Оксидентал Петролеум Корпорейшн» было подписано соглашение о строительстве Центра международной торговли, и председатель Моссовета недрогнувшей рукой подписал разрешение на строительство в парке двух многоэтажных зданий.
Парк лишился 13,6 гектара и превратился в строительную площадку. По нему курсировали тяжелые грузовики и бульдозеры. Много деревьев было погублено, знаменитые циркулярные пруды завалили строительным мусором. А при строительстве бетонного хозблока, глубоко уходящего в землю, были перерублены водоносные жилы, питавшие и пруды, и подземное Святое озеро. Теперь воду в пруды приходится нагнетать насосами из Москвы-реки, родники потеряны, а на территории парка могущественное ведомство «Совинцентр» собирается воздвигнуть еще два многоэтажных бетонных здания — гостиницу и офис.
«Пример Краснопресненского парка, потерявшего половину своей территории, очень типичен и характерен для нашего города, — говорит главный ландшафтный архитектор Москвы В. И. Иванов. — Парки самые ущемляемые, самые беззащитные территории Москвы. Я тридцать пять лет работаю в зеленом строительстве и постоянно вижу одну и ту же картину. Строители ищут территории для застройки — обращаются к паркам, как к свободным площадям. В Сокольниках — шестьдесят организаций! Выселить их пет никакой возможности. Московские парки находятся в очень тяжелом состоянии. Многие из них, как и Краснопресненский, являются памятниками садово-паркового искусства. Нет проектов их реставрации, нет специалистов для ухода за ними».
Вопрос о специалистах — из самых больных. В 1956 году волевым решением в целях «укрупнения специальностей» была ликвидирована подготовка специалистов по озеленению в Московском архитектурном и Московском лесотехническом институтах. Постепенно старые кадры ландшафтных архитекторов вымерли, новые же так и не были созданы. Поколения людей не имеют представления о том, каким может и должен быть парк как произведение искусства.
За границей этому придается громадное, все растущее значение. Так, колледжи и высшие учебные заведения США ежегодно выпускают две тысячи специалистов По ландшафтной архитектуре. У нас же эта профессия может быть занесена в Красную книгу.
Да когда же мы поймем, что не прихоть это — парки в городе, а насущная необходимость. Городской парк — не лес, без помощи человека ему не выжить. Но и нам без него — тоже.
Вот и судите сами — зеленый ли город у нас?
Т. Шумова, журналист