Чтобы отбросить неприятеля от Москвы, надо было дать новое сражение. Но мог ли фельдмаршал Кутузов рисковать своей армией? «С потерею Москвы, — говорил он, — не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию. Самим уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю... Приказываю отступать».
Второго сентября 1812 года русские войска покидали Москву. Уходили и ее жители. В этот же день с другой стороны в Москву вступали войска Наполеона.
Император с Поклонной горы осматривал город.
Он ожидал депутацию с ключами от Москвы. Депутации не было, и это разгневало Наполеона.
Оккупанты двигались по пустынным улицам, оглашая их грохотом барабанного боя, скрипом колес, ржанием лошадей.
Безлюдье незнакомого города казалось зловещим.
Между тем стотысячная русская армия отступала в строгом порядке. Она заняла чрезвычайно выгодную позицию юго-западнее Москвы, у села Тарутино, и перекрыла неприятельской армии путь на юг, в хлебные районы. Вокруг действовали партизаны.
Войска Наполеона остались без продовольствия. «Уже под Москвою, — писал Кутузов, — неприятель должен был питаться лошадиным мясом».
Но и в самой Москве оккупантам было не легче. В городе начались пожары. И хотя французы расстреливали поджигателей, пожары не прекращались. Москва горела целую неделю.
Солдаты грабили дома москвичей, церкви и соборы. Тащили все, что попадало под руку. Один из французских генералов вспоминал: «Наполеон велел забрать брильянты, жемчуг, золото и серебро, которое было в церквах». Он приказал даже снять позолоченный крест с собора Ивана Великого, самого высокого собора в Москве. «Рабочая команда, плотники и другие были отряжены снять этот крест для перевезения его в Париж в качестве трофея», — рассказывал французский сержант Бургонь. Сняты были также и позолоченные орлы с башен Московского Кремля.
Наполеон понял, что оказался в ловушке. Дисциплина в его армии падала на глазах. Солдаты пьянствовали, грабили, воровали.
Император приказал уходить из Москвы.