Церковная вера утверждает существование неких сверхъестественных (высших) сил с четкой, как у нее самой, иерархией. Бог, следом его архангелы и так далее, вплоть до святых покровителей. ( Перефразируя Державина: «Иной господь силен секретарями!») Церковь уверяет (и стоит ей верить – никакой иронии) что можно снискать благосклонность этих сил вплоть до того, что… войти «в царство божье».
То есть, на основаниях логии – повлиять на эти силы ! (Очень тонко-скользкий вопрос для христианства.) Но церковь утверждает, что влиять можно только смирением . Язычество не соглашается, оно утверждает, что Богу (высшим существам?) смирение претит, оное – рабам, детям до определенного возраста, да женщинам. (Последние оказались в списке не иначе, как влиянием христианства, но они первые ему и сдались.)
Жизнь "простонародья" ничего не значит, ни одна из систем (кроме социалистической) не желает его замечать, пока он, "простолюдин", исполняет "свои обязанности" (т.е. долг, определенный властью). Простолюдин находится в вечном рабстве у системы, ему внушают, что он сам ее выбрал. Многое проходит, случается, сами системы меняются, но понятия о "простолюдинах" и их обязанностях, остаются. Удел их – мольба (когда-то богу, теперь все чаще – банку). И как неоднократно говорилось, единственная система, уравнивающая права управленцев с управляемыми (и даже принижающая их в сравнении с людьми труда) - это система социализма. Не без недостатков, но работает. Она была выстроена на понятиях Общины. А сами крестьянские (деревенские) общины во все времена выступали лучшим общественным инструментом выживания в сложнейшие периоды.
Великая Христианская Церковь - а она действительно ВЕЛИКАЯ, раз определила ход целой человеческой цивилизации! - складывалась из Общин. Небольших, но множащихся и крепнувших. (То есть, групп людей, которые нашли для своего объединения и противостояния несправедливостям мира, привлекательную идею.) Может ли сегодня кто-нибудь на все 100 процентов быть уверенным, что возникающие то тут, то там общины язычников не пройдут тот самый путь?
На заре возникновения, общины различались между собой, они разно понимали служение Богу-Сыну и Богу-Отцу. Более того, до какого-то там "соборного уложения", не считали Христа богом на основаниях, как логики, так и недоказуемости прямых родственных связей. Но про логику (она – крамола!) велено было забыть, и доныне догматы веры держатся лишь на вере, а та на внушении.
В историко-нравственно-мистическом писании, которое мы называем Библией, лишь мистическое наполнение делает его рабочим материалом - ЗАВЕТОМ по определению. Без линии вечного божественного присутствия (надзора) и пророчеств Апокалипсиса (который обещает нам БП, и всякий раз «вот-вот», но пока не сбылось), как система воспитания, она, в отпущенное ей время, не смогла бы работать.
Понятиями язычника (родновера) «Новый Завет» нравственен ровно на столько, на сколько безнравственен «Ветхий Завет». То же самое утверждал автор «Война и Мир» (пусть это касалось «мирского мира») Лев Николаевич Толстой. За что и был отлучен от церкви. Лев Толстой давил на логику, он считал, что описываемая в «священном писании» фигура самого бога – безнравственна, равно как безнравственна абсолютная деспотия. Его утверждения, хотя он и не отдавал этому отчет, были природно-языческими. И до сих пор, там где его посылы упираются на логику, они не устарели и по сей день.
Почему христианством был принят «ветхий завет», кусок известного иудейского «пятикнижия»? Оно не создало собственной картины возникновения мира, потому было вынуждено воспользоваться не только чужой, но в конечном итоге чуждой. Когда это осознали, было уже поздно. Ветхий завет внес оправдательную безнравственность и даже преступления, чтобы как-то с этим справиться (а христианские посылы нравственны) велено считать это иносказаниями. Но они, эти иносказания, оставлены инструкциями для иудейства. Отсюда взаимная неприязнь низов, но и безудержные желания «верхов» некого признания и даже (особо это заметно в последнее время) слияния, пусть даже не на правах возвращения «блудного сына», а «жития у порога».
Если церковный запрет и возложен на создание новой картины миры, где Богу отведено место и роль, то в нашем современье следовало бы перетрактовать хотя бы «мистику»…
Научный рационализм, находящийся в поисках иных ориентиров движения для Западной цивилизации, к сожалению, не замечает рационализма язычества. Мне кажется, что он вовсе не в курсе существования русской духовной мировоззренческой системы. Его мышление сузилось на модификациях имеющегося, а это словно перекладывать духовную пищу христианства из одной посуды в другую, причем в новой она не помещается, льет через край.
«БОГ» (будем держаться устоявшегося прозвания этого неоднозначного и многопланового явления) - «форма иллюзии», представленная для критического (циничного?) объяснения на данный момент. Конкретика относится лишь к той части «Бога», которую удается ухватить. Всякая, самая ничтожная часть, - сущность, а «Высшая Сущность» – опять же часть. (Во я загнул!) Это примирит нас с наличием «божественности» вне бога. «Существо» (если это существо) находится вне понятий нашего опыта измерений окружающего мира. Оная существенность (ибо оно существует, коль уж существует сам мир) определяется (классифицируется) лишь в рамках, в которые его удается время от времени «заключить», составляя иллюзию ощущений, что как явление оно поймано, содержится, исследуется. На этой почве философу гораздо легче поверить в бога причиной невозможности его существования.
/А разве возможно существование самого нашего мира? Оглянитесь! Может существовать что-то более несуразное? Столь многоплановое неповторяющееся?../
Если посчитать, что все верующие люди душой философы, но не способны выразить, что чувствуют («видят»), то… не этом ли заключается корень причины неверия остальных? Парадокс, но четкое определение Богу способен дать лишь атеист (циник-идеалист?). Но оно будет узким. Матерый философ нарастит объем, но отображение будет не четким, размытым, оно потеряется в определении. Ложное - от искренности, отнюдь, не нарочно! – нам поведает «верующий». (Ему кажется, что он знает, но ему не дозволено знать.) Нарочито ложное – «лицо осуществляющее посредничество в передаче денежных средств, предназначающихся богу», то есть «служитель веры», но точнее – церкви, вере они давно не служат.
Бог любой из своих форм (или деталью) способен выступать безусловным воззрением, сутью - тараном общинной (сектантской?) идеологии. При этом ему даже не обязательно считаться богом, лишь понятием ему присущим. Так было, и очевидно так и будет продолжительное количество времени. До создания (но важнее – внедрения) в умы некой объединяющей «научной», но и «религиозной» философии. По определению – идейного комплекса.
Безопорной «философии» (условное) не существует. Должна быть точка отскока, оттолкнувшись от которой, можно проделать несколько сальто-мортале, приземлившись на точку следующую (которую попутно сам и создал). Точка зрения не равна убеждениям. Убеждения – это плацдарм. Плацдарм завоевывают (создают) люди верующие, но границы его определяют, осуществляют обеспечение – религиозные философы и «редакторские корректоры». Первые готовы прыгать, вторые выдернуть или подстелить коврик под приземление.
Бог недодуман, и именно «недодуманность» придает ему значимость таинственности, единовременно оживляя, но держа на расстоянии. Его не разглядеть. То ли причиной, что он далеко или находится вне возможностей человеческого глаза, то ли потому что слишком близко, а глаз и разум не в силах охватить его целиком. Религиозная софистика кинется внушать, что это явление единовременное. И не один свернет себе на этом мозги даже после того, как эту проблему «осветит» очередной Эйнштейн, применив «понятие относительности», в том числе, и к Богу. Наука неосознанного? Если не осознать, это не наука, а шарлатанство или религия. Явлению нужны приемы «регистрации».
Охватить бога человек не в состоянии, но «в язычестве» это понимается, как Внуку не охватить Деда. Может обнять, но не всего. Только ноги. Обнимаешь ствол, но не охватить вершины и не понять корней. И не будет опыта, чтобы осознать полет листа, и что ощущает дерево его потеряв. Это родственные отношения, которые язычник стремится сохранить. Бог – природа и человек – природа! Природа не солжет. ОН «всеведущ» и сосуществует с нами в догмах «постоянного присутствия». Незримого? Незримо то, к чему мы настолько привыкли, что отказываемся замечать. И теперь Он есть, но его нет.
В твоей жизни Бог всегда будет тем, что ты вкладываешь в него, здесь он подчиняется твоим требованиям. Но потом, если жизнь после смерти все-таки существует, он с тебя спросит, и не думай, что в тот момент ему будет присуще чувство юмора. Потому как ты сам - вовсе не «оригинальный и неповторимый», а анекдот, рассказанный миллион миллионов раз, и любому терпению (даже божьему) оскомина. Потому уж лучше быть язычником - одним слоговым смыслом (но смыслом!), чем кучей пустых заезженных сюжетов, снятых с кальки, которыми подменяют наши жизни.
Язычество - это простодушие. Здесь нет места гамлетовским терзаниям, нет места притворству. Оно – естественность. Это, как верить в коммунистическую (читай - общинную) идею, или вероятность достижения линии горизонта, или возможность быть усыновленным богом. Все равно в общем значении.
На основах нереальности выставляется реальная цель (движение!), а улучшение человека происходит на решениях этой задачи. Итога нет - весь смысл в движении к цели. Но сопутствующие, наглядность движения, меры, принимаемые для преодоления препятствий, возникающие и закрепляющиеся на этом обычаи, крепят веру и воспитывают человека общины.
Природные верования гораздо более приземленные, поскольку дело касается не божьих, а человеческих промыслов.
Очередной планетарный катаклизм выставит выжившим множество вопросов. Но «божественный» не раньше, чем кризис будет преодолен (или к нему привыкнут). Выживать с единым Богом?.. Нет, все вернется «во круги своя». Бога определяет племя, община. Солнца не потушить. Споры ведутся лишь за право… бежать впереди.
Когда племена соберутся, они соберут в круг и своих богов. Кого-то осенит, что боги часть сущности, как и племена – части человечества. И еще раз все перемешается перемещением народов, занятием других территорий, переносом богов своих и введением богов чужих. Начав спорить – кто главенствующий? – развяжут войну. (Религиозные войны – то самое прошлое, что ждет нас впереди!) Но где-то утомятся и решат, что боги равны, а где-то решат, что бог одинок и нужно его защищать, как последнее. И это будет революция, кровавая, но объединяющая. Новая идеология поддержит вождя людей и бога – «вождя всех богов» (при котором тут же окажется «все-жрец», который точно знает – «чего хочет бог») И сговорятся вождь со жрецом. Все было и будет заново. То жрец будет желать сменить вождя, то вождь жреца. И будут брать верх в этом деле то один, то другой. Пока не придет Тот Самый, кто объявит себя тем и этим...
/ПРОДОЛЖУ/
Больше интересных статей здесь: Новости науки и техники.
Источник статьи: Немножко о БОГЕ, ВЕРЕ, ИДЕЕ (философией язычника).