50% годовой рост, инвестиции в развитие новых продуктов и отраслей, поставки в десятки стран мира и планы глобальной экспансии: генеральный директор OSQ Group Евгений Токаренко о том, что делать, когда вся жизнь впереди
Евгений Токаренко: почти всю прибыль мы реинвестируем в производство «Упаковка разрушит этот мир» — распространенный тезис экологов. И с ними трудно не согласиться, ведь именно упаковка составляет львиную долю бытовых отходов. А ее «сложность», смешение разных материалов в одном продукте, зачастую делает упаковку непригодной для разделения на составные части и исключает их дальнейшее использование в качестве вторичных материальных ресурсов.
И здесь мы обнаружили интересный опыт компании – производителя картонной упаковки для продуктов питания, которая пытается решить эту задачу – сделать технологичную упаковку с хорошими потребительскими качествами и при этом безопасной для окружающей среды.
Евгений Токаренко, генеральный директор группы компаний OSQ, рассказал «Эксперту» о том, как начинался бизнес по производству картонной упаковки для продуктов питания, как на него повлияли санкции и почему производство лучше делать в России.
— Это был 2009 год, весна. Нас было трое, организаторов этой компании, все из разных областей. Я проработал в HoReCa пятнадцать лет. В разных ресторанах. Макдональдс, KFC, Кофейня, Новиковс. Когда вы много путешествуете по миру, в том числе по работе, вы смотрите на то, что делают другие люди. Для нас европейский рынок был своего рода эталоном, потому что с точки зрения технологий и потребления он наиболее развит. Все, кто занимается ресторанным бизнесом, едут за идеями в Европу. И мы увидели там тенденцию потреблять еду на вынос и упаковывать ее не в традиционный пластик, а в картонную упаковку. На нашем рынке такого вообще не было, кроме очков, наверное. Их здесь производит финская Huhtamaki с 90-х годов, один из немногих иностранных производителей, присутствующих в России. А остальное никто не делал.
Мы посмотрели, какие производители есть на европейском рынке, чем они занимаются. Мы не придумали коробку для сэндвичей на пустом месте. Мы просто взяли, посмотрели, как это там происходит, попробовали адаптировать дома. Наше производство началось с 300 квадратных метров. Мы пытались воспроизвести. И нам это удалось. Мы пытались продать. И нам снова это удалось. Конечно, пробовать переобувать людей из одного и того же пластика было сложно, потому что разница в цене была почти двукратной. Но главный посыл, который у нас был, заключался в том, что в нашей упаковке их продукт можно продать дороже. На фоне общих затрат затраты на упаковку оказались не очень высокими. Условно пластиковая упаковка стоит четыре рубля, наша - восемь. А бутерброд стоил 150. Бери бутерброд и продавай его за 170, потому что он уже выглядит иначе, у него даже есть какая-то надбавка, и потребитель лучше на этой истории. И вот вы заработаете 20 рублей, а потратите еще четыре. А вы получите 16 рублей, потому что товар имеет совсем другой вид. Так мы начали формировать рынок потребления нашей упаковки. И его ассортимент: кому-то нужно упаковать салаты, кому-то лапшу, третьему пирожные, кому-то бутерброды, пятому еще что-то.
— Перед тем, как запустить производство, вы уже договорились с кем-то о продажах?
- Учитывая, что мы достаточно хорошо знали HoReCa, а это такое комьюнити... Вот я беру трубку, у меня там три с половиной тысячи контактов, и если я захочу, я могу найти владельца любого ресторана в вторая, третья рука.
Конечно, мы сели и поговорили, прежде чем инвестировать. Мы заключили основные соглашения. Так что вслепую просто открыть производство и ходить кому-то что-то предлагать - риск очень велик.
Где вы взяли деньги для начала?
- Беспристрастность. С самого начала был не очень большой, да и деньги были не очень большие - скинулись тысяч 600-700. Рубли, конечно. Вход на рынок стоил копейки. Мы купили небольшую машинку. Эти машины были доступны по цене.
- Где ты это купил?
- В Китае.
- Станки из Китая, а производство следили в Европе…
- Мы посмотрели, какой продукт доступен в Европе. А оборудование уже присматривают в Китае.
Почему вы не купили оборудование европейских производителей?
Мы не могли купить его, потому что тогда это было дорого для нас.
- А вы купили подобный в Китае.
- Да. У китайцев низкая производительность, да, они чаще ломаются, да, есть сложности с доступом к запчастям. Но есть и плюс: условно говоря, запчасти от КамАЗа к нему подходят.
- Потом китайское оборудование сменилось на европейское?
- Конечно. Но мы все равно покупали китайское оборудование в процессе разработки. Чтобы развиваться более быстрыми темпами, необходимы дополнительные инвестиции. Но когда ты маленькая компания, тебе никто ничего не дает.
- Нечего дать, не обещать…
- Да. А когда вы начинаете становиться крупными, вы становитесь интересны банкам. Но когда ты вырастаешь, ты начинаешь выбирать. Между прочим, в то время это была проблема государства: на первых порах малым предприятиям, которые только начинали расти, не имели собственного капитала, нужно было помогать с финансированием. А мы привыкли помогать только там, где есть гарантия возврата. Сейчас, конечно, много программ. В Калининградской области Фонд развития промышленности даже финансирует МПК. Если вам это удастся, вы можете пойти в правительство, получить деньги на выгодных условиях. Но это происходит только сейчас. Потом вообще ничего не было.
Поэтому сначала мы заполнили парк техники китайскими машинами, но более качественными. Сейчас мы подошли к тому моменту, когда мы технологически модернизируем старую площадку, меняем оборудование. А в Калининграде, где мы недавно открыли объект, совершенно новое оборудование: ок. 60 процентов европейские: швейцарские штампы, немецкие клеевые машины. Есть и китайское оборудование, но китайское дорогое. По цене не сильно отличается от европейских аналогов. Например, можно купить самый бюджетный станок для склейки стекол — уложитесь в полтора миллиона рублей. Аналогичный американец стоит 25 миллионов рублей. Немец 20. Китай купили за 15. Это современный качественный Китай.
— Пока вы росли, китайцы тоже росли.
- Да. Они великолепны, они очень хорошо копируют, они очень сильно продвигаются вперед.
— Вы пытались связаться с российскими производителями?
- Да нет, по крайней мере, в нашем регионе, российского станкостроения в целом. Не было его и в советское время. Находимся в районе типографии, только без типографии. Но и там все автомобили, в том числе и купленные в советское время, произведены в Чехии и Германии. В основном в Восточной Германии. У нас нет рынка для этого оборудования.
Может, ты плохо выглядел?
— Нет, мы смотрели, мониторили рынок. Я вам даже больше скажу. Мы приехали в один из технических вузов Москвы лет пять назад и сказали: «Ребята, послушайте, у нас есть запрос на это оборудование. Хотите сделать дизайн для нас? Мы готовы платить за исследования и разработки и производить это оборудование». Они сказали: «Вы нам не интересны». Все.
- Как быстро ты рос?
- Среднегодовой прирост до 2021 года, когда было снижение из-за ковида, а сейчас из-за новых санкций, у нас было около 50 процентов. В общем, у нас были амбициозные планы на 2021 год, мы хотели вырасти на 65 процентов. Но это не сработало. Получил около 30.
В первом квартале 2022 года годовой рост составил около 37%, начался хорошо и пошел вверх. А потом, когда все началось, потребители по инерции все-таки сначала купили, а потом начался неуклонный спад. Рост по итогам года будет, но не более десяти процентов.
Параллельный экспорт
— Какие производственные площадки у вас есть? Как они развиваются?
- Мы открыли Калининград на экспорт, потому что продаем в 67 стран мира. У нас были хорошие продажи в Европе. И потенциал был очень хорошим. Мы очень сильно конкурировали с Китаем в том, что у нас есть на складе. И у нас все еще есть конкурентоспособная цена. И качество нашей настоящей продукции в чем-то даже лучше, чем у европейских ребят, которых мы привыкли смотреть.
— А вы ближе, логистика.
И плюс логистика, да. В Калининграде мы стали резидентами в декабре 2020 года. Только в мае 2021 года нашли подходящее место, так как с местом проблема, а в сентябре уже выпустили первую упаковку.
- Я так понимаю, что местный Фрп тебе помог. Деньги с них брали?
«Мы брали с них деньги, но в основном все делали за свой счет. Мы потратили на всю эту историю триста миллионов рублей, и у нас есть кредит от АОИ в размере 47 миллионов рублей.
- Ты уже помирился?
- О, нет. Еще дали хороший кредит под один процент на семь лет. Первый платеж за три года.
- Один процент, теперь можно дать кому-то семь…
Нет, это не наша история. Каждый должен делать свою работу. И это государственные деньги.
- Взяли государственные, построили поверх них, а освободившимся дали…
Нет, это не наше дело. Всю полученную прибыль мы реинвестируем в производство. На самом деле, почти все.
- И ваша первая производственная площадка…
- Свидетель. Он крупнее, поставки с него идут на наш рынок, на рынок СНГ, плюс страны Ближнего Востока и ряд других стран.
- А Калининград, значит, работает в основном на Европу…
- Работал! Но 8 января наша продукция попала в восьмой пакет санкций. И теперь мы не можем экспортировать его в Европу.
- А что вы делали, чтобы к вам не применяли санкции?
«Честно говоря, действия другой стороны мне далеко не всегда понятны. Иногда они ведут себя как параноидальные шизофреники.
- И что ты делаешь сейчас?
- Из Калининграда повернулись в Россию, из России туда. Мы считаем, что логистика — это дорого, это занимает много времени. Но мы пытаемся сделать, "переобуться" эту историю. Начинаем поставки в Турцию, а из Турции уже дальше.
- Получается своего рода параллельный экспорт…
— Да, у некоторых параллельный импорт, у нас параллельный экспорт. Но это сложно.
- Вы сильно потеряли в прибыли, в доходах?
- Мы однозначно потеряли в прибыли, потому что курс рубля тоже укрепился. Вы продаете одну вещь по курсу 85 рублей за доллар, другую — по 60 рублей. Маржа уменьшилась автоматически. При этом себестоимость не изменилась, ведь наш уровень локализации составляет 95 процентов, у нас практически ничего иностранного нет. Возможно, в производстве картона что-то скрыто. Потому что при производстве картона используется химия, которую в России не производят. Может немного в пластике, потому что есть пластификаторы, которые можно купить только в США. Его доля там дешева, но без него ПЭТ не образуется.
Европа закрыта для вас. Но в то же время иностранные компании, ваши конкуренты, которые здесь работали, ушли, освободив для вас наш местный рынок.
- Иностранные компании, работающие в нашем сегменте, можно пересчитать по пальцам одной руки. Это «ММ-Картон», это компания «Хухтамаки», которая теперь принадлежит известной компании «Вкусно» — и все. Huhtamaki производила традиционное стекло, подстаканники из папье-маше, переработанный пластик, крышки и пластиковые стаканчики, упаковку для яиц. Это была их индустрия. Мы никогда не лезли в стекло. Есть еще одна компания, Ар Картон. Они традиционно делают упаковку для большой тройки: McDonald's, KFC, Burger King. Все. На этом остановились все иностранные производители в нашем регионе. Кроме того, Huhtamaki вообще не производит наш ассортимент. А «Ар Картон», помимо продукции для «большой тройки», также производит упаковку для фармацевтической и табачной промышленности. А наш сегмент не очень интересен, потому что это более сложная работа. У них там долгосрочные контракты. Они являются типичным продуктом отшлепать и отшлепать. Поэтому иностранных конкурентов на российском рынке для нас практически нет. На самом деле их здесь не было.
— А российские компании-конкуренты?
- Это. Если пять лет назад нам было немного проще, товар уже начал себя продавать, то сейчас сложнее, потому что только ленивый решил не делать этого: вход в бизнес относительно дешевый, арендовали гараж , шлепают в гараже. Но надо понимать, что это все-таки упаковка для пищевых продуктов: нужны исследования, нужна сертификация производства, нужна безопасность и так далее. Мы все это делаем. И нам тяжело конкурировать с ребятами, которые просто копируют и скидывают вас в гараж. Есть компании, которые смотрят на это и говорят: «Нам важна безопасность. Мы лучше купим на 50 копеек дороже, но хотим быть уверены в качестве, гарантированной поставке и сохранности упаковки». А есть такие, как киоск с шаурмой у метро, которые скажут: "Ой, на 50 копеек дешевле. Поехали!" Если пять лет назад конкурентов практически не было, то сейчас мы насчитываем всего 16 из них, копирующих упаковку нашего салата.
Какова ваша текущая доля рынка?
- Если сложить все вместе, то, наверное, процентов 30, а когда-то было больше.
Картон против пластика
— Какие у вас планы по расширению бизнеса, куда вы хотите двигаться?
- С точки зрения территориальной экспансии мы сейчас смотрим на Ближний Восток. В последнее время мы там почти везде были — Саудовская Аравия, Катар, Оман, Йемен, Ирак, Иран. Мы смотрим на Африку, Южную Америку. А мы смотрим на Европу с точки зрения территориальной экспансии.
Мы глубже погружаемся в российский рынок с точки зрения охвата территории, позиционирования и донесения информации о нас и нашем продукте до людей, потому что есть регионы, где у нас очень слабые продажи. И все они на пластике. Изначально поле не вспахано. Сейчас разница в цене между картоном и пластиком сократилась. Я вчера прилетел из Ставрополя. В Ставрополе культура потребления бутербродов — в пластике или в картоне — меняется, в том числе и с нашей помощью, ведь разница между пластиком и картоном — рубль всего.
Можно приложить усилия, стать лидером по издержкам, оптимизировать расходы и вообще обвалить весь рынок, сделав свой продукт дешевле пластика. Это также один из вариантов, о котором вы думаете время от времени.
- Но тут к вам с претензиями приходят производители пластика.
— Нет, производителей пластика много.
— Какова доля вашей упаковки в сегменте, в котором вы работаете, и доля пластиковой упаковки?
- Примерно 80 на 20, если смотреть по всем сегментам, в пользу пластика. Не все можно сделать из картона. Если взять HoReCa, то доля картона 30 процентов, а если розничная торговля, то доля пластика 90 процентов. В этих нишах технологии другие - нужна герметизация, нужна газомодифицированная среда. Картон тоже позволяет это сделать, мы над этим работаем. Эта история недоступна нашим конкурентам, но у нас есть понятная технология. Мы умеем производить его из картона, но объем инвестиций очень большой, оборудование стоит 300 миллионов. Три машины.
А так - берете продукт, кладете, герметизируете, откачиваете воздух, закачиваете инертный газ, и все - получаете продукт, который можно долго хранить.
— Но от чего он напивается? Это все еще полиэтиленовая пленка.
- Потерять, да. Вопрос в том, какой фильм.
Обратите внимание: Производство древесного угля: сырьевые факторы.
Мы работаем над созданием биоразлагаемой пленки. Сам пластик подлежит вторичной переработке. А вот на свалках пленку распознать невозможно - это полиэтилен, ПЭТ или что-то другое. Идентификации там нет. Поэтому ее закапывают на свалках.Вместе с молодыми исследователями из Балтийского федерального университета имени Канта мы разработали биоразлагаемую пленку. Его даже протестировали: он разлагается на 85 процентов за 28 дней.
- Сколько за всю сумму?
- За 40. Получился полностью органический продукт со свойствами пластика. Мы подали заявку на патент для регистрации технологии создания вещества, из которого можно сделать пленку и придать картону барьерные свойства. То есть покрыть картон этой пленкой и получить 100% биоразлагаемый продукт.
Мы сейчас запускаем небольшую производственную площадку, которая может производить все это вместе с нами. И тут вопрос инвестиций и спроса.
Перед нами открывается дверь на новый рынок, мы можем прийти к людям и сказать: вот картон, покрытый специальной пленкой, не содержащей пластика.
— Во сколько вам обошлось исследование и изготовление этого вещества?
- Наверное, эта история обошлась нам примерно в десять миллионов с учетом затрат на персонал, оплату каких-то работ, материалов.
— А какие инвестиции в производство самого фильма?
- Это вопрос масштаба. Если развернуть глобально, то 400-500 миллионов, а если умерить аппетит, то можно уложиться и в сотню миллионов.
— Есть ли исходные материалы, сырье для производства?
- Это. И все они русские. Единственное, есть одно вещество, которое должно быть поставлено из Китая, но его можно производить и здесь. У нас есть доступ к сырью для производства этого вещества, но это химическое производство. Просто надо сесть, посмотреть, посчитать. И либо создать мини-химзавод и производить здесь, либо уже готовое возить из Китая.
- Какие будут инвестиции в производство самой упаковки с этой биоразлагаемой пленкой?
"И мы все к этому готовы. Мы просто снимаем полиэтиленовую пленку и кладем туда свою, без проблем. Мы это сейчас делаем. У нас есть изделия, где мы берем картон, покрываем полиэтиленовой пленкой. Это обычный полиэтилен или полипропилен.
Два пути к экологичности
Теперь мы перешли к теме экологии. Когда картон приклеен к не биоразлагаемой пластиковой пленке, это неустойчивая история.
— Да, но у нас есть технологии, когда мы можем отделить эту пленку от картона.
Производители упаковки плавят полиэтилен и наносят его на картон методом экструзии. Если вы это сделали, то все - пленку отделить невозможно, она оказалась совсем не экопродуктом.
Но у нас есть пленка, которую можно отделить от картона, оторвать. Конечно, это сложно. А вот на полигонах можно взять и разделить, если хотите. Видеть. (берет пакет.) Вот бумага, вот пластик. И... (Берет пленку и легко отделяет ее от картона.) . вот так! (В одной руке картонное дно, в другой полиэтиленовая пленка.)
- Да, но никто не хочет делать это на полигонах.
- Я расскажу вам историю. Мой дедушка живет недалеко от Гамбурга. Покупал люстру в Голландии на его адрес, так как доставки в Россию не было. Приехал к нему домой на машине, чтобы забрать ее. И понял, что в машину она в коробку не поместится. Потом я вытащил его из коробки, погрузил в машину, и они поехали утилизировать коробку. Пришли, я поставил коробку, а он мне: что ты делаешь? И он заставил меня содрать с него всю ленту и разложить все по разным контейнерам. Это вопрос культуры потребления: если он съел, он должен отделить пленку и разбросать ее и картонку по разным местам. Это звучит дико для нашего менталитета, но это вопрос культуры.
Хочешь написать на коробке?
"Оторвать меня»?
- Да.
- Как вариант, почему бы и нет?
- Сколько вы производите упаковок, где пленку можно отделить, и сколько там, где это невозможно?
- Во-первых, в структуре самого портфеля вся упаковка в принципе не покрыта пленкой на сто процентов. Вычесть. Во-вторых, мы как раз собираемся запускать производство отрывной упаковки. Это требует определенных усилий, поставки самой пленки, потому что эта пленка не российского производства.
— Вы покупаете его по импорту?
- Да.
Почему ты вообще начал это делать?
— На нас начали перекладывать расширенную ответственность производителя. Но мы делаем это не потому, что нас переселили, а потому, что мы сами социально ответственные ребята, которые постоянно находятся в поиске. Либо это био, либо это разлука, либо что-то еще. Это наша внутренняя ДНК — создавать что-то и заставлять это работать. Создать хоть что-то в нашей стране. Ты понимаешь?
— Планируете ли вы полностью перейти на экологичную упаковку, будь то съемная пленка или биоразлагаемая?
- Конечно. Глобально мы хотели бы полностью уйти от неэкологичного, скажем так. Есть два способа. И они могут работать параллельно.
- Почему?
— И у биоразлагаемой пленки неоднозначный результат с точки зрения конечной цены. Продукт может быть очень дорогим. И быть невостребованным. Спрос на экологию очень слаб. А в Европе откатился назад. Была директива о запрете пластика. Сейчас в Европе даже эта директива отменена.
Инвестиции в биоразлагаемую пленку довольно велики. Я хотя бы отключу их, чтобы двигаться дальше. А цена, преграда, фундаментальная вещь в любом товаре. Особенно в том, что не создает никакой добавленной стоимости для конечного производителя. Мы сообщаем, что это лучше, что это помогает продавать больше. Но люди все равно смотрят на цену. И эта вечная гонка за ценой - давайте дешевле, дешевле, еще дешевле! - приводит к тому, что усилия, направленные на развитие, инвестиции, сходят на нет.
— Какая пленка для вас более эффективна с экономической точки зрения — стирающаяся или биоразлагаемая?
- Био находится в стадии разработки. Пока дороже. Но пока мы не получим окончательный результат, его трудно оценить.
- Если сравнить упаковку, которую вы производите сегодня, то насколько она дешевле упаковки с пленкой-пленкой и биоразлагаемой?
- Со съемной пленкой разница составляет десять процентов. А биоразлагаемых, по нашим ощущениям, процентов 30. В идеале стоит задача сделать либо дешевле, либо столько же. Если эту задачу удастся решить, а она очень сложная, то можно будет отказаться от пластика и полностью перейти на картон с биоразлагаемой пленкой.
Рынок пластика будет длиться всю жизнь. И это будет картон. Они просто балансируют. И кто-то выберет одно, кто-то другое. Полностью заменить пластик будет невозможно. Есть некоторые свойства пластика, которых нет у картона. Невозможно сделать, например, обложку из картона, а не из пластика. У нас есть набор салатников с пластиковыми крышками. Картонная основа, но пластиковая крышка. Заменить пластиковую крышку, которая давала бы такой же отличный обзор, нереально. Мы думаем сделать из нашего материала жесткий пластик, из которого делаем биоразлагаемую пленку. Это более сложная задача. Мы работаем над этим. Мы вкладываем достаточно.
— С чем была связана ваша поездка в R&D?
- Это разработка компании, однозначно.
- Если у тебя получится, ты прыгнешь выше всех?
- Вероятно, да. Мы сможем объявить эту историю. Теперь у нас есть сертификат на биоразлагаемую упаковку. Но нашей пленки там нет, она привезена из Англии и сделана из других компонентов, из своеобразных водорослей.
— А отказ от одноразовой упаковки в принципе? Многие пользуются ланч-боксами: дома положили гречневую кашу с котлетой в пластиковую коробку, на работе съели, помыли, отнесли обратно и дальше по кругу. Допустим, те же магазины, которые продают полуфабрикаты, продают их в жесткой пластиковой коробке. Выкачивали из него кислород, закачивали инертный газ. Продан мужчине. Поел, в следующий раз пришел в магазин, сдал, получил скидку на новую порцию или деньги напрямую. Безопасная упаковка.
— Вы можете перенести эти истории. Но вопрос: кто оплатит первоначальную стоимость этого дорогого контейнера? Приходишь покупать гречку с отбивной, которая стоит сто рублей, а тебе говорят: «Купи за двести», потому что тара стоит сто.
- Но сто рублей потом вернут.
- Хорошо, я прошел. И что? Магазин должен увеличить площадь, создать прачечные, продезинфицировать и все остальное. Пластик — более сложный продукт, когда дело доходит до обработки.
Если на пластике что-то порезать, поцарапать вилкой, помыть Пемолюксом, на нем образуются микротрещины. А микротрещины забиваются микробами. После промывки, обработки изделие снова положили туда, снова разрезали, появилось несколько микротрещин и так далее. Срок службы такой упаковки ограничен. Конечно, витков может быть не один, не два, а может быть и десять. Но сделать его безопасным для пищевых продуктов проблематично. Потому что стекло - рабочий предмет. Пластиковые контейнеры - нет. Замусорить всю торговлю стеклянными лотками нереально.
Именно поэтому мы работаем, чтобы минимизировать ущерб окружающей среде. Наш картон производится из возобновляемых источников. Наш поставщик картона вырубает лес и сажает его заново. Есть определенная цикличность.
Вся жизнь впереди
— Победить конкурентов можно не только за счет запуска новых продуктов, которых нет ни у кого. Но и за счет снижения затрат, повышения производительности труда. Как вы к этому относитесь?
- Это вечная борьба каждого производителя - производительность труда. Здесь, конечно, надо идти по пути роботизации, автоматизации процессов и закупки более современного оборудования, сокращающего количество ручных операций. Мы постоянно работаем над этим.
- А как у тебя дела?
— В 2020 году на производстве работало 250 человек. А в этом году работает 260 человек, но производят процентов на 70 больше. Индикатор эффективности? Индекс.
- Из-за того, что случилось?
— В связи с технологическим перевооружением меняется процесс. И еще один плюс – это развитие и ротация кадров, в том числе менеджеров на производстве. Это также влияет на производительность. Люди всегда должны быть в той или иной форме прогресса и постоянно заниматься развитием и совершенствованием. Есть люди, которым через какое-то время это надоедает. И очень мало энтузиастов, готовых куда-то двигаться вместе с вами и развиваться дальше. Это не потому, что мы такие, и не потому, что система мотивации другая, это внутренний стержень человека. Есть люди, которые подвержены вечному прогрессу. А есть люди, которые встали в шесть часов и ушли. И они не могут быть мотивированы ни элементами материальной, ни нематериальной мотивации.
- Какая у вас средняя зарплата на производстве?
- Если брать в среднем в целом, то в районе 90 тысяч в Москве, в Калининграде - 70.
- Почему такая разница?
- Область, край. Регион дешевле.
Это осознанный выбор, что ваше производство находится в России? Можно и в Китай пересесть, или в Таджикистан…
- Может Таджикистан, может Узбекистан. Казахстан открыт. Зарплаты там ниже. Но есть ощущения: сделано в России. Туда все можно перенести. Ты можешь, но не хочешь. Я хотел бы создать что-то здесь. Я хочу сделать что-то для страны. Там можно сделать. Может, может, логичнее. А потом вы отключаете свои эмоции и начинаете считать финансы. Возможно ли производство в Казахстане? Можно. А оттуда привезти в Москву - 400 тысяч рублей. Вы экономите на заработной плате и расходах на логистику. Накладываешь - получается сравнимо. А зачем козе баян?
Так что все дело в финансах!
— Нет, но вы все равно рассчитываете на экономику. У нас дешевые ресурсы, у нас достаточная стоимость рабочей силы. У нас есть доступное сырье. Это здесь, в России. Мы сделали все, чтобы производить здесь.
Можно сделать эту историю очень высокотехнологичной, чтобы можно было легко копировать бизнес в любой стране: построить идеальное производство, снабжение, маркетинговый план и копировать готовые проекты по всему миру. Стандартный набор, вид франчайзинга. Можно сделать? Можно. Имеем ли мы в виду эту идею? Это.
вы хотите стать глобальной глобальной компанией?
- Да. Независимо от того, являетесь ли вы глобальным или продаете, альтернатив нет. Два пути развития. Вот и все.
- Вы не собираетесь продавать?
Нет, мы этого не хотим. Нам сорок лет, так что вся жизнь еще впереди. Так что вам придется работать. Молодежь надо воспитывать так, чтобы она была даже лучше нас. А пока видишь, как они приходят на работу обживаться, и понимаешь: чего-то не хватает.
- Какая?
- Не хватает энтузиазма, не хватает внутреннего ощущения - "хотим что-то делать».
Больше интересных статей здесь: Промышленность.