Отрывок из книги А. Шнеера «Плен".
Неизвестно, сколько женщин-солдат Красной Армии в конечном итоге попали в плен к немцам. Однако немцы не признавали женщин солдатами, а скорее считали их партизанками. Так, по свидетельству немецкого солдата Бруно Шнайдера, перед отправкой своей роты в Россию командир роты лейтенант Принц отдал солдатам следующий приказ: «Расстрелять всех женщин, служащих в частях Красной Армии».[24] Имеются многочисленные свидетельства того, что этот приказ выполнялся в течение всей войны.
Пленные женщины-медики Красной Армии собираются для отправки в лагерь для военнопленных под Киевом в августе 1941 года.
Многие девушки на фотографиях одеты в форму, наполовину военную, наполовину гражданскую, что было типично для первых дней войны, когда у Красной Армии возникли трудности с обеспечением женщин формой небольшого размера и форменной обувью. Слева — пленный лейтенант артиллерии, вероятно, «командир этапа".
В августе 1941 года Эмиль Кнолль, командующий полевой военной полицией 44-й пехотной дивизии, приказал расстрелять военнопленного, военного врача.[25] .
В 1941 году в Мгрынске Брянской области немцы захватили двух девушек из санчасти и расстреляли их.[26] .
После поражения Красной Армии в Крыму в мае 1942 года в рыбацком поселке Маяк близ Керчи в доме жителя по фамилии Бряченко спряталась неизвестная девушка в военной форме. 28 мая 1942 года ее нашли немцы во время обыска. Девочка отбивалась от фашистов, крича: «Расстреляйте меня, мерзавцы! Я умираю за советский народ и за Сталина, а вы, изверги, сдохнете, как собаки!» Девочку застрелили во дворе.[27] .
В конце августа 1942 года в селе Крими Краснодарского края была расстреляна группа моряков, среди которых было несколько девушек в военной форме.[28] .
В станице Староти Таровская Краснодарского края среди расстрелянных военнопленных обнаружено тело девушки в форме красноармейца. У нее есть паспорт на имя Татьяны Александровны Михайловой, родившейся в 1923 году в селе Новоромановка.[29] .
В сентябре 1942 года в селе Воронцово-Дашковское Краснодарского края были схвачены и зверски замучены военнослужащие Грубков и Яхименев.[30] .
5 января 1943 года недалеко от хутора Шевены были взяты в плен восемь красноармейцев. Среди них была медсестра по имени Люба. После длительных пыток и жестокого обращения все арестованные были расстреляны.[31] .
Двое улыбающихся нацистов — один унтер-офицер, а другой фаненюнкер (кандидат в офицеры, справа; по-видимому, держит в руках трофейную советскую автоматическую винтовку Токарева) — сопровождают пленную советскую женщину-солдата — в плен.. или на смерть?
На девушке на фото одета парадная полевая форма Красной Армии образца 1935 года для мужчин и «командирские» ботинки нужного размера.
Похожие фотографии, вероятно, сделанные летом или в начале осени 1941 года. Сопровождающим был немецкий унтер-офицер, женщина-военнопленная, в командирской фуражке, но без знаков различия
Переводчик дивизионной разведки П. Рафес вспоминал, что в селе Смаглеевка, в 10 км от Кантемировки, освобожденном в 1943 году, жители села рассказывали, как в 1941 году «раненую девушку-лейтенанта голой вытащили на дорогу, отрубили ей лицо и руки, отрезали груди...»[32]
Женщины-солдаты знали, что с ними случится, если их захватят, поэтому обычно сражались до конца.
Захваченные в плен женщины часто подвергаются насилию, прежде чем их убивают. Ганс Рудхофф, солдат 11-й танковой дивизии, свидетельствовал, что зимой 1942 года «…русские медсестры лежали на дороге. Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали там голые… Тела… были покрыты непристойными надписями»[33] .
Немецкие мотоциклисты ворвались во двор, где жили медсестры в госпитале в Ростове, июль 1942 года. Они хотели переодеться в повседневную одежду, но у них не было времени. Их в военной форме затащили в сарай и изнасиловали. Но они не убили его.[34] .
Женщины-военнопленные в концентрационных лагерях также подвергались насилию и издевательствам. Бывший военнопленный К. А. Шенипов рассказывал, что в Дрогобычском концентрационном лагере была красивая узница по имени Люда. «Командир лагеря, капитан Стройер, попытался изнасиловать ее, но она сопротивлялась. Затем капитан позвал немецких солдат, которые привязали Руду к кровати, где Стройер изнасиловал ее, а затем застрелил».[35] .
В начале 1942 года в лагере для военнопленных № 346 в Кременчуге немецкий лагерный врач Оланд собрал 50 женщин-врачей, санитарок и медсестер, раздел их и «приказал нашим врачам осмотреть их со стороны половых органов на предмет венерических заболеваний. Он лично производил наружные осмотры. Он выбрал из них трех молодых девушек и привел их «обслуживать» его. Немецкие солдаты и офицеры пришли забрать женщин, осмотренных врачом. Мало кто из этих женщин избежал изнасилования».[36] .
Женщины-красноармейцы, захваченные в плен при попытке вырваться из окружения под Невером летом 1941 года.
Судя по их измученным лицам, им пришлось многое пережить, прежде чем их схватили.
Здесь «Гансы» явно издеваются и позируют — чтобы самим поскорее испытать все «прелести» плена! И эта советская девушка, судя по всему, немало настрадавшаяся на фронте, не питала никаких иллюзий относительно своей судьбы в плену...
Возвращаясь к фотографии - на этой фотографии (сентябрь 1941 года, снова под Киевом - ?), наоборот, эти девушки (одна из них даже носила часы во время плена; это было неслыханно, часы были лучшей валютой в лагерях!) не выглядят отчаявшимися или измученными. Пленный красноармеец на заднем плане улыбается.. постановочное фото?
Охранники лагеря (бывшие военнопленные) и полиция лагеря с особым подозрением относились к женщинам-военнопленным. Они насиловали пленниц или угрожали им смертью, заставляя их жить с ними. В лагере для военнопленных № 337, недалеко от Барановичей, на территории, специально огороженной колючей проволокой, содержалось около 400 женщин-заключенных. В декабре 1967 года на заседании военного суда Белорусского военного округа бывший начальник охраны лагеря А.М. Ярош признался, что его подчиненные изнасиловали заключенных женского отделения.[37] .
В лагере для военнопленных в Миллерово также содержались женщины. Командиром женского барака была немка из поволжской немецкой национальности. Судьба девушек, пострадавших в этом военном лагере, была трагичной:
«Полиция часто приходила в эту казарму, чтобы проверить ее. Каждый день за пол-литра спиртного командир мог получить девушку по своему выбору на два часа. Полицейские могли привести ее к нему в казарму. Они жили бы в одной комнате. В течение этих двух часов он мог обращаться с ней как с вещью, оскорблять ее, издеваться над ней, делать все, что ему вздумается.
Однажды ночью во время переклички начальник полиции пришел лично и поручил девушке охранять его всю ночь. Немка пожаловалась ему, что эти «ублюдки» не хотят идти к полицейским. Он улыбнулся и посоветовал: «Тем из вас, кто не хочет идти, мы устроим «красного пожарного». Девушку раздели догола, прибили к кресту и привязали к земле веревками. Затем взяли большой красный перец, перевернули его и засунули девушке во влагалище. В таком положении ее держали до получаса. Крики были запрещены. Многим девушкам кусали губы — они сдерживали крики, и под таким наказанием они долго не могли пошевелиться.
Командир, которого она тайно называла каннибалом, имел неограниченную власть над захваченной девочкой и придумал другие сложные формы издевательств. Например, «самонаказание». Имеется специальный деревянный кол, установленный горизонтально и высотой 60 см. Девушке пришлось раздеться догола, вставить себе в задний проход деревянный кол, руками взяться за перекладину, поставить ноги на табурет и продержаться так три минуты. Тем, кто не выдерживает, приходится начинать все заново.
Мы узнали от девушек, что происходит в женском лагере, и они вышли из барака и посидели на скамейке минут десять. Полиция хвасталась своими подвигами и находчивостью этой немки»[38] .
Пленные женщины-врачи Красной Армии работали в лагерных госпиталях во многих лагерях для военнопленных (в основном пересыльных и временных.
На фотографии, которая, возможно, является немецким полевым госпиталем на передовой, на заднем плане видна часть транспортного средства, использовавшегося для перевозки раненых, а у одного из немецких солдат на руке повязка.
Госпитальные бараки в лагере для военнопленных Красной Армии (вероятно, октябрь 1941 г.). На переднем плане — унтер-офицер нацистской полевой полиции в форменных знаках различия.
Во многих концентрационных лагерях содержались женщины-военнопленные. По словам очевидцев, выражение их лиц было очень жалким. Жизнь в лагерях беженцев для них особенно тяжела: как и все остальные, они лишены элементарной гигиены.
Осенью 1941 года член Трудового распределительного комитета К. Кромиади посетил концентрационный лагерь Шедель и беседовал с женщинами-заключенными. Одна из женщин-военных врачей призналась: «Все терпимо, кроме отсутствия простыней и воды. Мы не можем ни переодеться, ни помыться».[39] .
В сентябре 1941 года группа женщин-медиков, взятых в плен из Киевского артиллерийского дивизиона, была интернирована в овраге № 365 «Норд» во Владимире-Волынском.[40] .
В октябре 1941 года во время Вяземского плена были взяты в плен медсестры Ольга Ленковская и Таисия Шубина. Первоначально женщин содержали в лагере в Гжатске, а затем в Вязьме. В марте, с приближением Красной Армии, немцы перевели пленных женщин в 126-й батальон «Дулаг» в Смоленске. В лагере было мало заключённых. Их содержали в отдельных бараках и запрещали общаться с другими. В период с апреля по июль 1942 года немцы освободили всех женщин при условии, что «они должны свободно поселиться в Смоленске». [41] .
Крым, лето 1942 года. Совсем юные красноармейцы, только что попавшие в плен к противнику, в том числе молодая девушка-солдат. Скорее всего — она не была медиком: руки ее не были обагрены кровью, она не перевязывала раненых в недавних боях.
После падения Севастополя в июле 1942 года в плен попало около 300 женщин-медиков, включая врачей, медсестер и санитаров.[42] Первоначально их отправили в Славуту, где в феврале 1943 года собралось около 600 женщин-военнопленных, которых затем погрузили в эшелоны и отправили на Запад. В Ровно все выстроились в очередь на новый раунд поисков евреев. Один из заключенных, Казаченко, ходил и подавал сигналы: «Это еврей, это комиссар, это партизан». Тех, кто отделился от общей толпы, расстреляли. Остальных погрузили обратно в вагоны, мужчин и женщин вместе. Сами заключенные разделили вагон на две части: одну для женщин, другую для мужчин. Они заползли в дыру в полу.[43] .
По дороге пленных мужчин отправили на различные станции, а женщин 23 февраля 1943 года доставили в город Зойс. Их построили и объявили, что они будут работать на военных заводах. Среди заключенных была и Евгения Лазаревна Клемм. Еврейская женщина. Преподаватель истории Одесского педагогического института выдавал себя за серба. Она пользовалась особым авторитетом среди женщин-военнопленных. Э. Л. Клемм выступил от имени группы в заявлении на немецком языке: «Мы военнопленные и не будем работать на заводе по производству боеприпасов». В ответ они начали избивать всех, а затем загнали их в маленькую комнату, где из-за тесноты не было места ни сесть, ни пошевелиться. Они простояли так почти сутки. Тех, кто не повиновался, отправляли в Равенсбрюк.[44] Женский концентрационный лагерь был основан в 1939 году, и первые заключенные Равенсбрюка прибыли из Германии, а позднее из европейских стран, находившихся под немецкой оккупацией. Все женщины-заключенные были обриты наголо и носили полосатую одежду (синие и серые полосы) и однотонную одежду. Нижнее белье – рубашка и нижнее белье. Бюстгальтеры и пояса не допускаются. В октябре они получают пару старых носков, которых хватает на полгода, но не все доживают до весны. Как и большая часть обуви в лагере, она была сделана из деревянных брусков.
Казарма была разделена коридором на две части: одна представляла собой гостиную со столом, табуретками и небольшими шкафами; другая представляла собой спальную зону с тремя рядами двухъярусных кроватей с узким проходом между ними. На двух заключенных выдавалось одно хлопчатобумажное одеяло. Начальник блока, старший офицер казармы, жил в отдельной комнате. В коридоре есть умывальник и туалет.[45] .
Группа советских военнопленных женщин прибывает в лагерь Дулаг 241 в Симферополе (лето или начало осени 1942 г.)
Заключенные несли на спинах то скудное имущество, которое у них было; многие, как и женщины, обмотали головы шарфами и сняли тяжелые ботинки под палящим крымским солнцем.
То же, что и выше, Дулаг 241, Симферополь
Женщины-заключенные работали в основном на швейной фабрике лагеря. Равенсбрюк производил 80% униформы СС, а также лагерную одежду для мужчин и женщин.[46] .
28 февраля 1943 года в концлагерь прибыла первая группа советских женщин-военнопленных (536 человек). Сначала всех отправили в баню, затем выдали полосатую форму с красным треугольником и надписью «СУ» — Советская Красная Армия.
Еще до прибытия советских женщин-солдат СС распространили по лагерю слухи о том, что из России будет привезена банда женщин-убийц. Поэтому их поместили на специальную территорию, обнесенную колючей проволокой.
Каждый день заключенные вставали в 4 утра на перекличку, которая иногда длилась несколько часов. Затем они работали по 12–13 часов в швейной мастерской или в лагерной больнице.
На завтрак женщины потребляли заменитель кофе, который в основном использовали для мытья головы, поскольку горячей воды не было. Для этого кофе собирают и промывают по очереди.[47] .
Женщины, у которых сохранились волосы, начали использовать расчески, которые они изготавливали сами. Француженка Мишель Морель вспоминала: «Русские девушки использовали фабричные станки, чтобы резать деревянные или металлические листы, а затем полировать их, превращая в неплохие гребни. Они меняли полбуханки хлеба на деревянную расческу и целую буханку хлеба на металлическую расческу».[48] .
На обед заключенным давали пол-литра каши и 2–3 вареных картофелины. Вечером нам пятерым дали небольшой кусочек хлеба, смешанный с опилками, и пол-литра каши.[49] .
Один из узников, С. Мюллер, в своих воспоминаниях рассказывает о впечатлении, которое советские женщины произвели на узников Равенсбрюка:
«...В одно из воскресений апреля мы узнали, что советские военнопленные отказались выполнить некий приказ, мотивируя это тем, что, согласно Женевской конвенции Красного Креста, с ними следует обращаться как с военнопленными. Это был неслыханный акт дерзости для лагерного начальства. Утром их заставили пройти по Раг-стрит (главная «улица» лагеря. — А.Ш.) и лишили обеда.
Но женщины из казармы Красной Армии (так мы называли казарму, где они жили) решили превратить это наказание в демонстрацию своей силы. Помню, кто-то в нашем районе крикнул: «Смотрите, Красная Армия идет!» Мы выбежали из казармы и бросились на улицу Лагер. Что мы увидели?
Незабываемое! Пятьсот советских женщин, выстроившись в ряды по десять человек, маршировали, словно на параде, и топали ногами. Их шаги были подобны барабанам, отбивающим ритмичный ритм на Рэг-стрит. Вся колонна движется как единое целое. Внезапно женщина справа в первом ряду отдала приказ начать петь. Она считала: «Раз, два, три!» Они начали петь:
Поднимайся, великий народ,
Вставайте и сражайтесь насмерть…
Я уже слышал, как они пели эту песню тихим голосом в армейском лагере. Но здесь это прозвучало как призыв к оружию, как вера в скорую победу.
Потом они начали петь песни о Москве.
Фашисты были в замешательстве: выставление напоказ униженных пленных в качестве наказания стало для них признаком силы и неповиновения…
Эсэсовцы не оставляли советских женщин без обеда. Политзаключенные заранее приготовили для них еду. «[50] .
Солидарность и стойкость советских женщин-военнопленных не раз поражали как их врагов, так и товарищей. Однажды в список заключенных, подлежащих отправке в газовую камеру Майданека, были включены 12 советских девушек. Когда эсэсовцы пришли в казарму, чтобы забрать женщин, товарищи отказались их отдать. Эсэсовцам удалось их найти.
Обратите внимание: Королева Елизавета, первая любовь великой женщины..
«Оставшиеся 500 человек выстроились в группы по пять человек и предстали перед командиром. Переводчиком был Эль Клемм. Командир отогнал тех, кто вошел в блок, угрожая расстрелять их, и они начали голодовку».[51] .В феврале 1944 года около 60 женщин-военнопленных из Равенсбрюка были переведены в концентрационный лагерь на авиазаводе Heinkel Bad. Девушки также отказались там работать. Затем их построили в два ряда и приказали раздеться до рубашек и убрать деревянные цепы. Они стояли на холоде часами, и каждый час приходил надзиратель, чтобы предложить кофе и постель тем, кто соглашался работать. Затем трех девочек бросили в камеру для наказаний. Двое из них умерли от пневмонии.[52] .
Продолжающиеся издевательства, каторжный труд и голод привели к самоубийству. В феврале 1945 года защитница Севастополя, военный врач Зинаида Аридова покончила жизнь самоубийством, прыгнув по канату.[53] .
Однако заключенные верили в освобождение, и их вера нашла выражение в песне, написанной неизвестным автором:
Внимание, русские девушки!
Поднимите голову и будьте смелее!
Скоро нам придется терпеть,
Соловьи прилетят весной…
Открой нам дверь в свободу,
Сними полосатое платье с плеч
И может залечить глубокие раны,
Вытри слезы с опухших глаз.
Внимание, русские девушки!
Будь русским, где бы и когда бы ты ни был!
Не жди слишком долго, не жди слишком долго -
Мы ступим на русскую землю[54] .
В своих мемуарах бывший военнопленный Жермен Тийон дал уникальное описание русских женщин-заключенных, которые в конечном итоге содержались в Равенсбрюке: «…они были так сплочены, потому что получили образование в военных школах до того, как попали в плен. Они были молоды, сильны, чисты, честны, но также довольно грубы и необразованны. Среди них были и интеллектуалы (врачи, учителя) — дружелюбные и внимательные. «Кроме того, нам нравился их мятежный дух и их нежелание уступать немцам».[55] .
Женщин-военнопленных также отправляли в другие концентрационные лагеря. Узница Освенцима А. Лебедев вспоминала, что в женском лагере находились десантники Ира Иванникова, Женя Саричева, Викторина Никитина, врач Нина Харламова и медсестра Клавдия Соколова. [56] .
В январе 1944 года более 50 женщин-военнопленных из концлагеря Хелм были отправлены в Майданек, поскольку они отказались подписать соглашение о работе в качестве гражданских работниц в Германии. В их число вошли врач Анна Никифорова, военные медсестры Ефросинья Цепенникова и Тоня Леонтьева, а также лейтенант пехоты Вера Матюцкая. [57] .
Штурман полка Анна Егорова получила контузию и ожоги лица, когда ее самолет был сбит над Польшей, была арестована и заключена в концлагерь Кюстрин.[58] .
Несмотря на массовую смертность в плену и запрет на любые контакты между военнопленными мужского и женского пола, любовь порой рождалась там, где они работали вместе, обычно в лагерной больнице, давая друг другу новую жизнь. Как правило, руководство немецких больниц в таких редких случаях не вмешивается в роды. После рождения ребенка мать либо переводилась в гражданское состояние, освобождалась из лагеря и отправлялась жить к родственникам на оккупированную территорию, либо возвращалась в лагерь вместе с ребенком.
Так, из документов Минского лагерного госпиталя для военнопленных № 352 известно, что «медсестра Александра Синдева 23 февраля 1942 года прибыла в городскую больницу № 1 для родов и отвезла ребенка в лагерь для военнопленных Рорбан»[59] .
Возможно, это одна из последних фотографий советских женщин-военнослужащих, захваченных немцами в плен в 1943 или 1944 году.
На фото обе получили медали, девушка слева получила «Медаль за мужество» (с темным ободком на колодке), а вторая, вероятно, имела «БЗ». Некоторые предполагают, что они оба были летчиками, но это маловероятно: оба носили «чистые» солдатские нашивки на плечах.
В 1944 году отношение к женщинам-военнопленным стало еще более суровым. Им предстоят новые испытания. В соответствии с общими положениями по выявлению и отбору советских военнопленных 6 марта 1944 года Верховное правительство СССР издало «Особый приказ об обращении с советскими военнопленными женского пола». В документе указывалось, что советские женщины, содержащиеся в лагерях для военнопленных, должны проходить проверку местными подразделениями гестапо, как и все новые советские военнопленные. Если в ходе расследования полиции будет установлено, что женщины-военнопленные политически неблагонадежны, их следует освободить и передать полиции.[60] .
В соответствии с этим приказом руководители Службы безопасности и СД 11 апреля 1944 года издали приказ о направлении неблагонадежных военнопленных женщин в ближайший концентрационный лагерь. После того, как эти женщины были отправлены в концентрационные лагеря, они подверглись так называемому «особому обращению» — уничтожению. Так погибла Вера Панченко-Писанецкая — руководительница 700 женщин-военнопленных, работавшая на военном заводе в городе Гентия. На заводе выпускалось большое количество бракованной продукции, и в ходе расследования было установлено, что Вера несет ответственность за саботаж. В августе 1944 года ее отправили в Равенсбрюк, где осенью 1944 года ее повесили.[61] .
В 1944 году в концентрационном лагере Штуттгоф были убиты пять старших советских офицеров, в том числе женщина-майор. Их отвезли в крематорий, где и провели казнь. Сначала они привели мужчин, а затем расстреляли их одного за другим. Затем пришли женщины. По словам поляка, работавшего в крематории и знавшего русский язык, русскоговорящий эсэсовец смеялся над женщиной и заставлял ее выполнять его приказы: «Направо, налево, вокруг...» После этого эсэсовец спросил ее: «Зачем ты это сделала?» Я так и не узнал, чем она занималась. Она ответила, что делает это ради своей страны. Тогда солдат СС ударил его по лицу и сказал: «Это все ради твоей родины». Русский плюнул ему в глаза и ответил: «Это за твою родину». Наступил хаос. Двое эсэсовцев подбежали к женщине и начали толкать ее, еще живую, в крематорий. Она отказалась. Подбежало еще несколько солдат СС. Офицер крикнул: «Сжечь ее!» Дверца духовки была открыта, и из-за высокой температуры у женщины загорелись волосы. Несмотря на сопротивление женщины, сотрудники крематория поместили ее в крематорий и втолкнули в помещение. «Это видели все заключенные, работавшие в крематории».[62] К сожалению, имя этой героини осталось неизвестным.
__________________________________________________________
[24] Архивы Яд Вашем. М-33/1190, л. 110.
[25] Там же. М-37/178, л. 17.
[26]Там же. М-33/482, л. 16.
[27]Там же. М-33/60, л. 38.
[28]Там же. М-33/303, 115л.
[29]Там же. М-33/309, л. 51.
[30] Там же. М-33/295, л. 5.
[31]Там же. М-33/302, л. 32.
[32] П. Лафас. В то время они не покаялись. Выдержка из заметок переводчика Департамента разведки. "искра" специальный выпуск. М., 2000, № 70.
[33] Архивы Яд Вашем. М-33/1182, л. 94–95.
[34] Владимирнов. Кошмар Ростова. - "Искра". М., 1998, № 6.
[35] Архив Яд Вашем. М-33/1182, л. 11.
[36] Архив Яд Вашем. М-33/230, л. 38,53,94; М-37/1191, л. 26
[37] БП Шерман. …Земля была потрясена. (В нем рассказывается о зверствах, творимых немецко-фашистскими захватчиками в городе Барановичи и его окрестностях с 27 июня 1941 года по 8 июля 1944 года). Факты, документы, доказательства. Баранович. 1990, стр. 8–9.
[38] С. М. Фишер помнить рукопись. Профиль автора.
[39] К. Хромиади. Советские военнопленные в Германии .. стр. 197.
[40] ТС Першина. Украинский фашистский геноцид 1941-1944 гг.… Страница 154143.
[41] Архивы Яд Вашем. М-33/626, л. 50–52. М-33/627, л. 62–63.
[42] Н. Лемещук. Не склонил голову. (О деятельности антифашистского подполья в гитлеровских концлагерях) Киев, 1978, с. 33, 32–33.
[43] Григорьева. Интервью с автором, 9 октября 1992 г.
[44]Там же. Вскоре после возвращения из концлагеря Э. Л. Клемм покончила жизнь самоубийством после того, как ее бесконечно вызывали в Агентство государственной безопасности, пытаясь заставить ее признаться в измене
[45] Г.С. Забродская. Воля к победе. Суббота. «Свидетель обвинения». Л. 1990, с. 158; Ш. Мюллер. Бригада металлообработчиков в Равенсбрюке. Воспоминания заключенного №10787. М., 1985, с.7.
[46] Женщины Равенсбрюка. М., 1960, с. 43, 50.
[47] Г.С. Забродская. Воля к победе......160.
[48] Звук. Воспоминания узников гитлеровских концлагерей. М., 1994, с.164.
[49] Г.С. Забродская. Воля к победе......160.
[50] С. Мюллер. Команда металлообработки Равенсбрюк...стр. 51–52.
[51] Женщины Равенсбрюка, стр. 127.
[52] Г. Ванеев. Героиня Севастопольской крепости. Симферополь. 1965, стр. 82–83.
[53] Г.С. Забродская. Воля к победе...187.
[54] Н. Цветкова. Провел 900 дней в фашистской тюрьме. Коллекционный предмет: В фашистской темнице примечания. Минск. 1958, стр.84.
[55] Голос, стр. 167. 74–5.
[56] А. Лебедев. Солдаты Малой войны…стр. 62.
[57] А. Никифорова. Подобное никогда не должно повториться. М., 1958, с. 6–11.
[58] Н. Лемещук. 27. В 1965 году А. Егоровой было присвоено звание Героя Советского Союза.
[59] Архивы Яд Вашем. М-33/438 Часть II, стр. 127.
[60] А. Стрейм. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener...S.153.
[61] А. Никифорова. Это никогда не должно повториться...стр. 106.
[62] А. Стрейм. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener…. Страницы 153–154.
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Женщины-военнослужащие Красной Армии в немецком плену, 1941-45.