Во время уборки корабля (проект 371-бис «Адмирал»), среди кучи технических документов я нашел военно-морской журнал «Морской сборник» № 6 за 2011 год.
Я нашел в журнале очень интересную статью Константина Борисовича Стрельбицкого: «Июнь 1941 года: Матросы в битве под Брестом». После поиска в Интернете я нашел форум, посвященный этой статье, и решил опубликовать ее здесь.
Оборона Брестской крепости в первые дни войны стала теперь общеизвестной героической страницей Великой Отечественной войны. Основная заслуга в его открытии принадлежит писателю и фронтовику Сергею Сергеевичу Смирнову, годы исследований которого заложили основу изучения истории Брестской битвы жарким летом 1941 года…
...Когда автор «Брестской крепости» в первые дни войны собирал сведения об этом событии, он сразу определил, что здесь бок о бок сражались бойцы Красной Армии и бойцы различных органов НКВД. К сожалению, в поисках С.С. Смирнова не участвовали представители другого «могущественного» в то время наркомата — Военно-морского флота: те военные представители, которые нашлись в Брест-Литове и в первые же часы отправились в сторону войны. Историческая справедливость требует от нас раскрыть этот эпизод участия советского Военно-Морского Флота в минувшей войне…
…К 30-летию Великой Победы Главное управление навигации и океанографии Министерства обороны СССР выпустило сборник воспоминаний «Гидрологи в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Из-за небольшого тиража и того факта, что книга была выставлена на продажу по принципу «частной продажи», она малоизвестна даже историкам военно-морского флота, не говоря уже об исследователях битвы за Брест 1941 года.
Поэтому интереснейший фактический материал по этой теме, на который мы ссылались (содержащийся в воспоминаниях капитана, отставного инженера Григория Федоровича Кузьмина), фактически не привлек их внимания.
В звании лейтенанта он занимал должность начальника гидрографического отдела гидрографического управления Пинского военного флота (ПВФ). На встрече в Бресте утром первого дня войны он был старшим советским военным моряком, но далеко не единственным:
«В бригаде работало около десяти специалистов (геодезисты, нивелиры, топографы и геодезисты), остальные — прикомандированные бригадиры и матросы», — вспоминает ГФ. Кузьмин. «Всего около 80 человек». Он также объяснил читателю, почему так много военных моряков было отправлено на войну в Брест: он был «начальником гидрографической группы, которая в конце мая 1941 года начала подготовку к обследованию и промеру реки Западный Буг. Эта река является пограничной и оценивалась как возможное направление работы флота. У нас не было ни карт, ни сведений об условиях судоходства этой реки. Нацистская Германия, оккупировавшая Польшу, долго не соглашалась на эту работу. Наконец, весной 1941 года флот получил сообщение из Москвы об успешном завершении переговоров, вспоминал Г. Ф. Кузьмин. К началу июня все было готово к началу работ... 11 июня группа прибыла в Брест и расположилась на берегу реки Мухавец на окраине города, в нескольких километрах от ее впадения в реку Западный Буг. Рядом находились Брестская крепость и узел речной связи».
Где именно на берегу реки Мухавец они могут находиться, неясно. Левый берег, ведущий к форту, представляет собой болото, и там нет никаких построек. Вероятно, отряд обосновался в пригороде Шпановичи (ныне почти центральная часть Бреста) или в районе Шлюзов.
Гидрографы ПВФ немедленно приступили к ежедневным, во многом рутинным «полевым работам», о которых их начальник вкратце вспоминал позднее: «Мы проводили нивелировку, раскладывали теодолитные провода, намечали пункты для строительства дополнительных геод для сгущения триангуляционной сети, устанавливали мареографы и наблюдали за колебаниями уровня воды, проводили топографическую съемку прибрежной полосы».
Поскольку все работы велись на западном советском берегу реки Буг, непосредственно в приграничной полосе, как вспоминал Г. Ф. Кузьмин, «он ежедневно имел связь с пограничниками... Командование гарнизона и вышестоящие пограничные органы всегда были готовы оказать нам любую помощь, без помощи которых работа была бы невозможна». Эти контакты с «сухопутными крысами» оказали неоценимую помощь пинским морякам в первый день войны, о чем мы поговорим ниже, а пока вернемся к воспоминаниям ГФ. Кузьмин рассказал о последних днях мира: «С первого дня нашего прибытия в Брест мы своими глазами увидели, как все чаще немецкие самолеты нарушают советскую границу. Я до сих пор помню, как отчаянно ругался капитан управления 17-й пограничной бригады. В его обязанности входило составление отчетов об этих нарушениях, и он считал, что пора проучить беспринципных фашистов огнем, а не увещевать дипломатическими нотами.
Не менее поразительным было и необычайно пристальное внимание, которое немцы уделяли нам. Как только кто-либо из нас подходил к реке или поднимался на сторожевую вышку, чтобы осмотреть местность, на другую сторону тут же выезжала машина с полицейскими, которые, замаскировавшись в кустах, несли караул, пока мы не уходили. «Гидролог навсегда запомнил то, что произошло в тот последний спокойный день: «21 июня мы провели разведку на участке в нескольких десятках километров вверх и вниз по течению реки. Сопровождавший нас начальник резиденции Брестского пограничного коменданта был удивлен, что наше присутствие не вызвало ожидаемого переполоха; как он сказал, граница как будто исчезла. Эта ситуация сильно смутила и даже встревожила капитана, но он все же согласился присоединиться к нам в более длительном разведывательном плавании вверх по реке на следующий день, 22 июня. «И все же, «Завтра война»…
Григорий Федорович Кузьмин оставил после себя поистине бесценные воспоминания о первых днях Великой Отечественной войны в Бресте, текст которых еще ждет анализа исследователей Брестского сражения, поэтому мы приводим его здесь полностью: «На рассвете нас разбудил грохот артиллерийской стрельбы. Я быстро оделся и побежал к телефонному коммутатору. Но линия была отключена, телефонистка плакала и не отвечала на вопросы. Взлетели зеленые ракеты, рядом разорвался снаряд. Догадки о начале войны стали превращаться в непреложный факт. Приказываю вам подготовить необходимое для эвакуации имущество и припасы. Я мчался в погранотряд на грузовике. Командир погранотряда майор Кузнецов был очень обеспокоен и ничего определенного не говорил, но обещал раздать винтовки. Я возвращался. Уже светало, над крышами летали немецкие самолеты, сбрасывая листовки. Я остановился, чтобы подобрать одну. Несколько экземпляров листовок были переданы через возбужденную толпу. Люди в городе были точно такими же. Я был готов в любое время читать где угодно. Я помню примитивность текста и вульгарность языка. Вернувшись на базу отряда, я поспешил подготовиться. Мы видели немецких пулеметчиков, идущих вдоль берега. Они стреляли в нас. Но потерь не было. Мы побежали в пограничный отряд и доложили о положении пулеметчиков. У нас есть несколько винтовок. Мы и войска штаба пограничного отряда быстро построились и в 5 часов утра под командованием майора Кузнецова вышли из расположения войск. На северо-восточной окраине Бреста отряд занял оборону и на несколько часов заблокировал продвижение немцев. Однако огромное превосходство сил противника и отсутствие поддержки на флангах вынудили нас отступить. Как только мы вышли на поле боя, «Мессершмитты» пошли в атаку. Они преследовали почти всех. Это отвратительное состояние, когда на тебя летит самолет, постоянно стреляя из пулеметов, ты уже видишь морду стервятника, но ничего не можешь сделать. По чистой случайности никто из команды не погиб. После того, как «Мессершмитты» улетели, все снова собрались вместе.
Обратите внимание: Борьба за свободу: штурм Крепости бастилии и французская революция..
Вечером мы прибыли в город Кобрин, что в 40 километрах от Бреста. Они остановили проходящий буксир и утром 23 июня прибыли в расположение отряда флота, бросившегося на огневую поддержку войск. Командир отряда, начальник штаба флота, капитан 2-го ранга. Брахтман был рад нашему возвращению и поспешил доложить об этом командующему флотом, который беспокоился о нашей судьбе».Как известно, в начале войны в Тереспольских укреплениях на Западном острове на базе Окружной школы младших командиров пограничных войск НКВД Белорусской ССР были открыты внештатные курсы по подготовке водителей, которые возглавил старший помощник начальника тыла Главного управления пограничных войск старший лейтенант Ф.М. Мельников. Его жена Татьяна Григорьевна Мельникова позже вспоминала первые часы начала войны, особенно следующее: «... Мы побежали в конюшню и спрятались у солдат — человек 12... На судне был матрос. Знали его мужа. У него была ранена рука, рука распухла...» Ее сын Борис Федорович Мельников, который был с ней в это время, вспоминал эту сцену: «... Мы бросились с мостика на конюшню по левую сторону моста (прим.: Л. Г. Бибик — мост, соединяющий Тереспольскую крепость и замок) с группой раненых солдат. Помню, в группу вбежал матрос (он был в морской форме), отвечавший за обслуживание двух небольших лодок, которые обычно стояли около моста. Матрос был ранен в левую руку, и пуля, очевидно, застряла в кости, потому что рука сильно распухла и посинела. Он поддерживал раненого одной здоровой рукой и всю дорогу бежал». Напомним, что официальное положение Т.С. Кобеца было командиром паровозного депо, поэтому вполне объяснимо, что его направили в Брест для оказания услуг по ремонту каких-то судов. Поэтому матрос, упомянутый в воспоминаниях Мельникова и его сына, несомненно, был именно им.
Кстати, Тихон Семенович Кобец не погиб в первый день войны, как считалось ранее, а вернулся на родную Украину, где и прожил до 80 лет, в 1994 году. Об этом стало известно только после публикации статьи. Его родственники нашлись.
В тех же данных, полученных от Л.Г.Бибика, мы обнаружили ряд упоминаний о брестских кораблях. Михаил Иванович Мясников, ученик упомянутого выше класса шофёров, писал: «До войны наш отдел подчинялся Тютюннику. Потом мы получили три парохода, и Тютюнник тоже туда перешёл». Там же мы нашли отрывок из воспоминаний самого Ивана Федоровича Тютюнника, который в начале войны командовал автомобильным отделением транспортной роты 17-го Краснознаменного Брестского пограничного отряда Пограничных войск Белорусской ССР в звании сержанта. Позже он вспоминал: «... Всего было 11 катеров. Я был капитаном. Инструкторами по вождению на воде были моряки Пинской (военной) флотилии, которые обучали нас знакам и сигналам правил движения на воде. 24 июня 1941 года мы заканчивали курс обучения. Нашей задачей было отработать маневренность, швартовку и отход от берега, и мы тренировались целый месяц. Завод прислал представителя, а я принял катера и спустил их на воду...» Таким образом, из вышеизложенного можно сделать вывод, что в первой половине мая в Брест прибыло 11 катеров, которые затем были спущены на воду на реке Мухаевец. После этого пограничники прошли обучение по управлению этими катерами на реках Мухаевец и Западный Буг. Данная программа обучения продолжалась до 24 июня 1941 года. Для этого из состава флота ПВФ, ближайшей боевой части советского Военно-морского флота, в 17-ю пограничную бригаду в Брест был направлен «матрос-инструктор». Этим человеком был Т.С. Кобец, о котором мы уже несколько раз упоминали выше.
В экспозиции мемориального музея «Брестская крепость-герой» представлена «Карта расположения войск Западного острова», составленная Л.Г в 1977 году. На острове Орешко находится «стоянка кораблей» под номером «17». На этой карте он расположен на реке Западный Буг, немного выше Терепольского моста. Однако то, что мы теперь знаем как немецкие фотографии Брестской крепости, сделанные в конце июня — июле 1941 года, не только документируют присутствие кораблей внутри крепости, но и указывают на их фактическое местоположение на момент начала вторжения. На первой фотографии, сделанной, по-видимому, непосредственно во время боев за крепость (на снимке запечатлены еще дымящиеся руины), отчетливо видны советские корабли в полузатопленном состоянии на другом берегу реки, в районе бывшего польского «Саперного дока». По-видимому, до атаки противника они не плавали на поверхности воды, а, вероятно, были частично вытащены на берег (за носы). На фотографиях отчетливо видны корпуса семи кораблей, по крайней мере один из которых получил минимальные повреждения и плавал с небольшим креном.
На другом фото, сделанном немецким самолетом во время облета крепости, по-видимому, после боя за крепость, мы также отчетливо видим швартовы кораблей, но с некоторыми изменениями: во-первых, с более крупного ракурса можно предположить, что по течению в верхней части пирса находятся еще два остова затонувших кораблей, а во-вторых, немного изменилось положение кораблей ближе к берегу.
Они еще более поразительны на третьей фотографии, которая у нас есть и которая также была сделана с Тереспольского моста, откуда видны только корпуса трех кораблей (и, возможно, фрагменты четвертого). Эти изменения можно объяснить тем, что немцы проявляли определенный интерес к советским кораблям, или, что более вероятно, их поврежденные деревянные корпуса постепенно меняли свое положение под воздействием поступавшей в них морской воды. Но самое главное, по этим трем фотографиям можно четко определить, к какому типу относятся корабли.
Есть еще одно фото
Речь идет о стандартном советском речном полуплане типа НКЛ-27. Проект этого служебно-разъездного судна был разработан на основе предыдущих туристско-прогулочных катеров, разработанных в 1934 году в Центральном конструкторском бюро «Главлесмаш» Наркомата лесной промышленности СССР под руководством московского инженера Д.Т. Карпова, и поэтому получил условное наименование «НКЛ» (от аббревиатуры «Наркомлес»). В Регистре судов СССР оно числилось по категории «Р» (речное судно) как «пассажирское судно с деревянным корпусом, предназначенное для перевозок по внутренним водным путям».
открытый корпус бескаркасного полуглиссирующего судна (отсюда и сокращенное название — полуглиссирующее судно) полностью выполнен из дерева: каркас — из ясеня и сосны, днище и обшивка — из сосны толщиной 10–12 мм, палуба — из фанеры толщиной 5 мм. Габаритные размеры судна (для передвижения по реке и перевозки по железной дороге) составляют 7,00 х 1,68 х 0,55 метра (высота борта — 0,76 метра), но в реальности размеры «НКЛ-27» несколько меньше — 6,49 х 1,63 х 0,27 метра. Катер имеет полное водоизмещение 1,45 тонны, вмещает 6 человек (рулевой и водитель, а также 5 пассажиров), развивает максимальную скорость 35 км/ч и может пройти 250 км с полным баком топлива.
В качестве главного двигателя на судне установлен карбюраторный бензиновый двигатель ГАЗ-ММ мощностью 50 л.с., который с помощью реверсивной муфты приводит во вращение гребной винт фиксированного шага. Полубалансирный подвесной руль приводится в действие ручным рулевым приводом с рулевым тросом. Лодка оборудована бесштоковым речным якорным канатом, мерной рейкой, 4 сигнально-опознавательными огнями (верхний, кормовой и два боковых - зеленый и красный), а также автомобильной фарой в качестве маршрутного прожектора; Стандартное противопожарное оборудование на борту включает 2 пожарных ведра, 2 огнетушителя и 1 войлочный коврик.
НКЛ-27 — полупланирующий летательный аппарат. На этой основе был создан усовершенствованный вариант ПГ-117. Подводные лодки ПГ-117 входят в состав Днепровской военной флотилии
Полуплан НКЛ-27 предназначен для ведения разведки рек, связи и вспомогательных работ при строительстве переправ.
Полуплан НКЛ-27 входит в состав автотранспортной группы парка наплавных мостов Н2П (Н2П-41, Н2П-45).
Полупланер НКЛ-27 широко использовался советскими военными как до, так и во время войны. В ходе военных операций они широко используются для речных сообщений, разведки рек и берегов, измерения глубин, патрулирования, транспортировки раненых и в качестве десантных средств. В инженерных частях Красной Армии НКЛ-27 использовался для выполнения вспомогательных работ при строительстве переправ, в частности в составе автоколонны Н2П основного довоенного понтонно-мостового парка СССР.
Простота конструкции НКЛ-27 позволила небольшим судостроительным предприятиям страны еще до войны наладить выпуск планера в больших количествах. Известно, что только военная промышленность в первой половине 1941 года поставила 30 полупланеров НКЛ-27, треть из которых, как мы теперь знаем, прибыла в Брест 22 июня 1941 года.
Считаем необходимым завершить наш рассказ о подводной лодке «Брест», встретившей первое утро войны на границе с Германией, таким историческим фактом: именно полуглиссер «НКЛ-27» Днепровского военного флота завершил Великую Отечественную войну на реке Шпрее в мае 1945 года, став единственным советским военным кораблем, принявшим участие в обороне Берлина!»
Мое мнение: на форуме велась активная дискуссия по поводу владения лодками и их использования. В целом мы пришли к выводу, что размещение лодок вблизи навигационного поля крепости было обусловлено необходимостью обучения лоцманов. Суда будут использоваться на пограничных заставах или в отрядах пограничной охраны на реке Западный Буг.
И еще одно. Из описания этих лодок следует, что они относятся к группе моторизованных транспортных средств Бордуолк-парка. Думаю, нет необходимости объяснять, при каких обстоятельствах используется Boardwalk Park. Особенно на пограничных реках. Флот моторных судов N2P Floating Bridge Park включает 3 буксира и 3 полуглиссера.
В следующей статье я расскажу об участии Пинской военной флотилии в начальном периоде войны и ее составе.
источник:
http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=16560.140
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: ВМФ в Брестской крепости.