Иная судьба у городов-великанов промышленно развитых стран. Урбанизация там идет своим путем. Мехико продолжает раздаваться вширь в пустыне с авангардом из трущоб. На пустом месте. Но Лондон никогда не манил рабочую силу издалека. Нет. Он, словно сильнейший магнит, в течение сотни лет как бы притягивал к себе соседние малые города и поселки, поглощал их. Так выросло единое скопление населенных пунктов вокруг центрального ядра — «старого» Лондона. Образовался сверхгород — Большой Лондон. С его мощной промышленностью, готовым разветвленным транспортом и собственной рабочей силой. Этой силы всегда было в достатке и даже слишком много. Ведь безработица в британском мегало-полисе никогда не прекращается.
И тут начинается удивительное: в поисках работы люди покидают «старый» Лондон. Они переселяются в новый, «внешний» пояс столицы и едут дальше, в другие города. В целом население Большого Лондона теперь уменьшается.
А причина еще вот какая. От столичного «смога» (знаменитые лондонские туманы!), шума и давки на улицах, на транспорте бегут в «деревню» состоятельные люди, чаще лица пожилые, пенсионеры, бегут вместе со своими семьями. «Переселенцы» с деньгами в кармане обзаводятся домами-дачами (коттеджи), дышат круглый год деревенским воздухом, копаются в огороде и, когда надо, добираются до мегалополиса на автомобиле либо на «электричке».
Вокруг Лондона во все стороны расходятся автомагистрали, а на них, тесно прижавшись друг к другу, стоят коттеджи — сплошная вереница домов, протянувшаяся иногда на сотни километров. Эти жилые и емкие «выселки-языки» лучами удаляются не от одного Большого Лондона.
Густозаселенные автострады турист видит из окна автомашины, направляясь из Киото в Токио, из Брюсселя в Амстердам, из Бостона в Нью-Йорк... От такой странной урбанизации крупнейшие города капиталистических стран все больше становятся средоточием бедноты. Из Нью-Йорка, например, за два десятка лет уехали в «деревню» миллион белых жителей и одновременно столько же поселилось в нем негров и пуэрториканцев (Пуэрто-Рико — «свободно» присоединившееся к США государство, остров в Карибском море). Сейчас почти четвертая часть жителей 16-миллионного Большого Нью-Йорка — негры. В Вашингтоне они — половина населения столицы...
Мегалополисы поражают всякого своими контрастами. В любом городе-гиганте капиталистического мира уживаются рядом роскошь и нищета; районы с историческими памятниками и дворцами, с богатыми особняками соседствуют с обширными запущенными кварталами бедных тружеников. Так, в Лондоне аристократический Вест-Энд противопоставлен рабочему Ист-Энду, где турист не увидит ничего достойного, чтобы порадовать глаз.
В центре Нью-Йорка на острове Манхаттене прекрасной архитектурой выделяются дома-«замки» миллионеров — финансовых, нефтяных
и прочих королей американского бизнеса. Вокруг этих частных музеев сверкают нержавеющей сталью небоскребы: гостиницы, банки, штаб-квартиры трестов и компаний. А в северной части того же Манхаттена примыкает Гарлем — один из самых бедствующих районов города. Знаменитый проспект Бродвей пересекает и Гарлем.
Американский город-великан, захвативший 10 тысяч квадратных километров пригородной зоны, вдруг перестал увеличиваться в размерах. Но это только так кажется. На самом деле Нью-Йорк своими «выселками» вдоль автомагистралей, словно щупальцами, проник в глубь страны, и можно только гадать о продолжающемся росте его многомиллионного населения.
Города-великаны — нерешенная проблема человечества. Сколько еще можно расти ввысь и вширь? Не пора ли подвести черту — остановить, подчинить градостроительство здравому смыслу.