Один из геодезических пунктов находился на отшибе, в семи километрах от основного маршрута, за каньонистой рекой. Объезжать долго и трудно, а испытывать судьбу переправой на потрепанном, дырявом вездеходе не очень-то хотелось. Речка глубокая, каменистая, а вода холодная... Решили добраться до пункта пешком, переплыв речку на резиновой лодке. С собой взяли самое необходимое: инструмент, продукты и спальные мешки. Переночевать в случае задержки рассчитывали, как показывала карта, в «черной порошинке» — в километре от нашей точки.
Часа через два мы бодро подходили к домику. Со стороны казался он квадратным. Односкатная, из бревнышек крыша засыпана землей, труба начисто развалилась — кирпичи валяются вокруг. Дверь как от избытка радушия — не проходите мимо! — аж с петель снялась, лежит у стены; в окнах гостеприимно распахнуты ставни. Вдруг что-то белое, округлое, подобно малахаю, показалось на подоконнике. Таинственный предмет поерзал немного и убрался, а в окно выглянула... сонная медвежья морда. С бригадную кастрюлю будет. Живой портрет в раме. Пока мы освобождались от рюкзаков в поисках ракетницы, медвежье «лицо» исчезло и широченный белый бок закрыл окно. Тотчас зверь спокойно вышел на улицу. Остановился возле угла, повел в нашу сторону головой, глубоко втянул воздух и тяжело двинулся к морю. Здоровущий... Будто номер нам в этой «гостинице» освобождал. Лишь только он скрылся, мы нашли ракетницу. К домику подходили с опаской: а ну как там еще один? Но из сеней несло безжизненным холодком. На полу широкий пласт снега, плотный, порыжевший; в середине — углубление с примерзшей грубой шерстью. Ясно: белый бродяга спасался от солнца, жара донимала в такой шубе. Прохлаждаясь, лежал на боку или спине, благодушно выставив заднюю лапищу в окно для всеобщего обозрения. Хорошо устроился...
Весь груз сложили в тамбуре, поглядывая время от времени в окошко — не появится ли незваный гость; и пока нас баловала погода, пошли на точку. Работу задумали сделать с ходу, аврально, а вернувшись, как следует отдохнуть. Приготовились, раскатав спальные мешки на скамье, нарах, а кто прямо на полу, в сухом углу.
На точке задержались до утра следующего дня. К «дому отдыха» возвращались голодные, усталые, но довольные: ремонт пирамидки закончили. Только вышли из-за бугра — стоп! Из двух окон на нас пялились медвежьи мордашки, а из дверей угрюмо и внимательно глядела физиономия пошире прежней. Медведица с медвежатами... Только бы к нам «детишки» не побежали; иногда за ними водится такая привычка, любопытные слишком. Малыши, как по команде, перекинулись через подоконники, мешковато и мягко сползли на завалинок. До них рукой подать, несколько метров. Мамаша беспокойно вышла. Мы замерли. Медведица, раскачивая головой, зашипела по-кошачьи и, тихо уркнув, как-то лапой подгребла неслухов ближе к животу и направилась торопливо в тундру. Медвежата пытались отстать, оглядывались на нас, но строгая мать, поддавая слегка их лапой, направляла своих чад в сторону от избушки. Получается, не «дом отдыха», а проходной медвежий двор. То один, то другие...
Усталость у нас прошла, и аппетит сразу пропал. Захотелось в родную палатку, поближе к вездеходу. Не дожидаясь третьей встречи, начали собирать вещички. Словно облегчая нам обратный путь, семейка подчистила наши запасы. К тому же — следы не обманут! — медвежата стащили спальные мешки на пол и, вероятно, превратив их в борцовский ковер, долго возились, решая вопрос, кто сильнее. Все спальники в шерсти. Возможно, после соревнования, «борцы» стали испытывать наше имущество на прочность зубами и когтями. Особенно досталось собачьим мешкам. Рюкзаки, словно при таможенном осмотре, чуть наизнанку не вывернуты и тоже пожеваны. А у одного, где — увы! — лежало сливочное масло и сахар, вспороли боковину и отгрызли лямки. Уверен: преподобная семейка давно уже знает этот домик. Наверняка и труба демонтирована их лапами — ветер кирпичи по сторонам так не может разбросать, а на крышу очень легко забраться весной, по надуву снега. Не случайно и печка в царапинах и покусах. Естественно, звериной малышне тут очень нравится играть. Как в детском городке: много очень интересных предметов, можно в охотку полазать, даже на чердак или, по возможности, на крышу забраться, где кирпичи, доски. Чаще всего на крыши «молодежь» устремляется по весне, когда на южной стороне доски оледеневают и по ним, как с ледяной горки, можно лихо скатиться. Иные крыши шлифуются медвежатами аж до блеска. По следам лап и остаткам ворса такую картину нетрудно восстановить. Да и взрослые не чураются построек: то от жары прячутся, то от сильного ветра.
Шагали мы к палатке налегке, но полные впечатлений. Обедали уже у себя «дома», возле вездехода. Спокойно и с большим аппетитом.
Сколько осталось избушек на Новой Земле? Никто не считал. Но с каждым годом их становится все меньше и меньше. Дряхлеют, раскатываются людьми на дрова, горят от их рук. У каждой — своя судьба, своя история, биография и, возможно, своя тайна. Сколько эти «старожилы» могли бы порассказать, показать интересного, нового при условии их бережного сохранения и уважительного отношения к ним.