Когда именно привлекли его внимание эти загадочные существа — он и сам сегодня точно ответить не может. Возможно, в школьные годы, когда он, вчитываясь в страницы книг одного из любимых писателей Виктора Гюго, в «Тружениках моря» нашел описание этого чудища. С той поры запомнились впечатляющие картины: хищник-спрут опутывает свою жертву железными щупальцами и не просто убивает ее, а «выпивает».
Эта загадка заставила листать еще й специальные книги о морских животных. Так или иначе, а книги о путешествиях, о мире зверей и птиц всегда были и остаются любимыми, несмотря на то, что со многими представителями этого мира он давно стал если не просто другом, то, во всяком случае, научился их понимать.
Он был студентом Педиатрического института, когда впервые попал на киностудию. Пригласил его туда кто-то из друзей. И все разом перевернулось. Да, в Педиатрический Юрий Климов пошел по призванию. Да, хотел лечить детей. Но... Провел один день на съемочной площадке и сразила его любовь, как говорится, с первого взгляда. Любовь к кино, с которым он навсегда связал свою жизнь.
Начинал с ассистента кинооператора. Кажется, красиво звучит. На самом деле это грузчик, который таскает тяжелую аппаратуру, достает или мастерит необходимый реквизит. В общем, человек «на подхвате». Счастлив был, когда отправился в первую экспедицию. Было это в начале шестидесятых. Климов оказался в группе, которая в Арктике снимала фильм о нелегком труде зверобоев по заказу «Союзпуш-нины».
И снова, как при выборе жизненного пути, случай свел его с первым «киногероем», им оказался тюлененок.
Группа дрейфовала на льдине в Арктике, куда ее доставили вертолетом, и вдруг неподалеку от палатки Климов увидел оранжевого тюлененка. Прямо как в известной песенке: «Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая мама, оранжевый верблюд...»
Зверек был любопытным не только по цвету, но и по повадкам. Тянулся к людям, даже в палатку заполз. Как он стал таким апельсиновым? Бывают тюлени желтой окраски, объяснимы альбиносы. А этот... Может быть, кто-то из полярников запустил ракету и та, не догорев, высыпала на снег, а тюлененок вывалялся в снегу. И тогда родилась сказка.
У зверька была мама; спасая детеныша, она бросилась навстречу белому медведю и погибла. Малыша подобрали ученые-полярники, привезли в Ленинград, отдали в зоопарк, где за зверьком ухаживает мальчик.
Такую киносказку Климов снял, и, наверное, многие зрители видели ее на телеэкране. В короткой ленте уже четко определились позиции начинающего кинематографиста: герои его фильмов — природа, животный мир, человек — не покоритель, а часть этой природы, с которой надо жить в мире и согласии.
А встреча один на один с осьминогом произошла тоже тогда, в шестидесятые. Он работал в группе болгарского режиссера Константина Григорьева над фильмом «Здесь кончается море». Обосновалась группа на Южных Курилах — на полосе, которая то открывается и становится сушей, то заливается водой во время приливов.
Климов нырнул под воду и неожиданно перед собой увидел чудище, которое тремя громадными клешнями крепилось к отвесной скале, а другими зловеще шевелило, будто предупреждая: не приближайся.
Он в тот раз и не приблизился. Не потому, что испугался, а потому, что еще тогда не знал, как животное себя поведет.
Следующая встреча с этой загадкой моря состоялась через два года. Но к тому времени это уже была не загадка. Климов приучил себя к тому, чтобы перед выездом в экспедицию о своей будущей «кинозвезде» узнать как можно больше в научном мире. И теперь он не просто спокойно плавал под водой среди осьминогов, но даже с одной осьминожихой подружился. Она, как кинозвезда, позировала ему, когда он рисовал ее под водой вощеными карандашами.
И все-таки тогда это была еще пристрелка. Климов все еще оставался ассистентом режиссера, а все в съемочной группе подчиняются режиссеру. Но, как известно, нет на свете двух режиссеров, которые одно и то же увидели бы и сняли одинаково, если, конечно, это режиссеры «божьей милостью», а не по штатному расписанию. Климов понял, что, когда он начнет самостоятельную киножизнь, осьминоги снова позовут его.
Так и случилось. Но много позднее, в восьмидесятых. В гости к «старым знакомым» приехал уже не новичок в кино, а известный в стране и за рубежом режиссер-анималист, признанный мастер своего дела, призер многих Всесоюзных и Международных кинофестивалей. Человек, который прошел по стране десятки тысяч километров, снимая нетронутые уголки живой природы. Много увидел, узнал и рассказал людям о наших «меньших братьях».
С опытом приходило знание «поведенческой программы» животных. Еще в первой арктической экспедиции он понял, что о каждом животном надо очень много знать и создать условия, чтобы тот о себе что-то «рассказал».
Звери не любят сниматься. Обычно, увидев человека, они убегают. Это значит, что с человеком они уже встречались и имели от этой встречи одни лишь неприятности. С таким зверем лучше расстаться. А если человек зверю незнаком, то при встрече все внимание на пришельца. Животное улавливает незнакомые запахи, старается подойти поближе. С точки зрения кино это малоинтересно: зверь смотрит в камеру, потом почует какую-то опасность и убежит. Значит, надо было научиться стать невидимым и неслышным. Значит, нельзя разжигать костры и готовить пищу. Подолгу жить на острове, который иначе, как необитаемым, и не назовешь.
— Конечно. Тот же остров Врангеля, — рассуждает Юрий Михайлович. — Примерно десять тысяч квадратных километров. Мы от ближайшего поселка на расстоянии более ста километров. А зимой несколько суток не переставая метет пурга. Или на Командорах. Только на одном из четырех островов есть поселок. От места, где мы высадились, до обжитого острова Беринга при самых благоприятных условиях, при попутном ветре тринадцать часов хода на корабле. Но положим, корабля на острове Беринга нет. Значит, надо связываться по рации с Петропавловском-Камчатским. Если оттуда по нашему зову судно выйдет сразу же, то у нас будет только на третьи сутки. Так что, отправляясь в экспедицию, берем людей крепких, спортивных и только тех, кому аппендицит уже не опасен.
Время и совместная работа сформировали троицу единомышленников: режиссер Юрий Климов, оператор Алексей Дубровский, директор картины Александр Харькевич. Итоги их совместного труда — фильмы «На острове Врангеля», «Гренландские тюлени», «Сивучи», «Музей живой природы», «Скорпион тарантул и другие», «Осьминоги» — всех не перечислишь — обошли телеэкраны мира.
В фильмах Климова прежде всего поражает естественность поведения животных. Будто среди тюленей, в логове медведя, в змеиной норе или в пещере, где поселился осьминог, находилась скрытая камера. Конечно, нет. Секрет в другом. А в чем же?
— Мы стремимся стать своими среди зверей, — объясняет Юрий Михайлович. — Ну, к примеру, как Алеша снимал тюленей? Это целая наука. Он ложится на бочок. Машет руками как ластами. Если надо, даже смазывается тюленьим жиром. Не только у зверей, у нас тоже есть чувство опасности. Мы иногда говорим: «Я чувствую, что за мной следят». Или: «Я знаю, что здесь кто-то прячется». Если тюлень лежит, а ты впился в него глазами, зверь начинает нервничать. Алеша отработал свою систему. Он тихо лежит и перестает смотреть на того, кто ему нужен. Начинает думать о доме, даже что-то про себя напевает.
Не зря ведь сегодня мы столько говорим и пишем о биополях, о мощном воздействии друг на друга. Алла Демидова однажды рассказала о том, как могут актеры создавать вокруг себя такой мощный импульс. Как она выразилась, вампирят друг друга, других, обескровливают окружающих, аккумулируя их энергию и излучая ее через себя в зрительный зал.
Не знаю, так ли это с актерами, но животные всегда ощущают влияние человеческого биополя. Поэтому и надо стать своим среди них, чтобы подсмотреть их жизнь, повадки и снять.
Слушаю Климова, и все время подмывает спросить:
— Но ведь вы снимали и белых медведей, и уссурийских тигров. Это же риск...
— В фильме «На острове Врангеля» есть эпизод: белая медведица в берлоге кормит медвежат. Конечно, снять это было непросто. Мы долго разрабатывали операцию. В берлогу незаметно, когда медведица уходила на охоту, был сделан подкоп. Медведица могла учуять присутствие человека. Но у нас была надежная страховка. Дело в том, что если детеныши совсем маленькие, то к ним можно подойти поближе. Мать не может покинуть их. Малыши могут побежать за ней, при этом нахватаются холодного воздуха, могут простудиться. Поэтому мать-медведица всегда рядом. А вот если медвежата подросли, то медведица будет человека от них уводить. А если почувствует опасность, то может и броситься. Значит, чтобы избежать беды, надо все знать о своем киногерое. Прямого риска нет. Он ничуть не больше, чем сегодня ходить по улице рядом с домами, с которых из-за оттепели падают сосульки. Все живое на Земле, включая слонов, признает главенство человека. Редкие животные — тигры-людоеды, медведи-шатуны — охотятся на нас не потому, что мы сладкая добыча, а потому, что у этих животных изменилась в силу каких-то причин, нарушена жизненная поведенческая программа. Был ранен или была сломана нога — значит, не догонит оленя, зубы от старости сточились — значит, не победит в схватке соперника. А мы, в общем-то, существа беззащитные, потому и становимся объектом охоты. Если же мы не повлияли на их жизненную программу, то даже самые крупные животные стараются держаться от нас подальше. Так сложилось развитие всего живого на Земле, что мы стали царем зверей. Надо знать, что от животного можно ждать. Мы иногда тем, что загоняем животное в экстремальные, стрессовые ситуации, становимся объектом агрессии.
Климов снимал фильм о сивучах, крупнейших после моржей обитателей морей Дальнего Востока. Несколько месяцев провел на юге Камчатки, на острове Медном, в местах, где сивучи основали лежбища. Однажды на берегу появился сивуч, опутанный обрывками капроновой сети, сковавшей его движения. Над животным нависла угроза смерти. Климов и Дубровский соорудили специальный ящик, некое подобие избушки на курьих ножках, чтобы приблизиться к попавшему в беду, а потому особенно пугливому животному. Поймали сивуча, освободили от пут, отпустили на волю. В какой опасности оказалась природа от лихих, бездумных набегов человека! И как дорого обходится миру животных и растительности человеческая небрежность.
Там же они плыли на надувной лодке среди рифов и скал, снимая сивучей. Один нырнул под лодку и подпрыгнул, почувствовав над собой непривычный груз. Дубровский взлетел на воздух. К счастью, все обошлось благополучно, если не считать принудительного купания. Что, отомстил за собрата? Может быть...
На острове Врангеля однажды весной Климов и его группа оказались свидетелями непредвиденного явления. Сидели в осаде, ожидая белых медведей. Медведи не шли, хотя группа обосновалась в местах их обитания. Зато прилетели белые гуси, отложили яйца в гнезда. И тут вдруг началась жестокая пурга. Часть гусей покинула гнезда — и тут же песцы разворовали яйца. Почти трое суток бушевала пурга. Когда наконец буря утихла, Климов выбрался из занесенной снегом палатки и увидел снежный пласт, подернутый сверху ледяной коркой, а сверху торчали... гусиные шеи.
Неулетевшие птицы оказались замурованными в лед, тогда песцы начали свой разбой. Разгоряченных охотой хищников было более полусотни, людей четверо. Все-таки удалось отогнать разбойников и вызволить оставшихся в живых гусей из ледяного плена.
Долго живя среди зверей, он понял, как уязвим и хрупок их мир. Уязвим не просто физически, но и внутренне. Однажды на его глазах умирала тюлениха. А тюлени, как известно, животные пугливые, стараются не встречаться с человеком. Но тут, не обращая внимания на людей, подошел тюлень, уткнулся носом в бок тюленихе и замер, охваченный горем.
Конечно, Климов, обошедший пешком полстраны, не мог миновать такой сказочный уголок, как Уссурийская тайга.
На экране медленно проплывают кедры — таких нет в Сибирской тайге. На них шишки величиной с пол-литровую банку. В кадре сменяют друг друга экзотические дикоросы: элеутерракок, китайский лимонник, женьшень. Где-то в зарослях промелькнул уссурийский тигр, попозировал перед камерой гималайский медведь.
— Райские места. Там поразительное смешение северного и южного растительного мира,— рассказывает Юрий Михайлович. — Сняли мы фильм. Прошло лет десять. Я снова побывал в тех местах. И увидел, что вред Уссурийской тайге нанесен непоправимый. Там валят кедры, продают их на валюту. И все бы это можно было понять. Но растут кедры не сплошняком, не как сосновый или березовый лес, а как изюм в кексе. От изюминки к изюминке идет трелевочный трактор и крушит все на своем пути. Страшное зрелище. Зловещие перспективы у Уссурийской тайги. Сейчас я снимаю фильм в Корейской республике. Там такая же зона, но ее превратили в заповедник Кавгасан. Там сохранен весь животный мир, чистейшие реки с форелью, водопады, гнездовья птиц. Поучиться бы нам у соседей.
Но вернемся к осьминогам, которые не зря так манили режиссера. В фильме перед зрителями проходит удивительная жизнь загадочных существ во всех ее проявлениях. Есть эпизоды, каких еще никому не удавалось подсмотреть и снять на пленку. Нет ничего подобного в мировом, как его теперь называют, землепроходческом кино. Вот два громадных чудища медленно движутся друг другу навстречу. На наших глазах меняется их окраска: из серовато-пятнистых, словно часть океанского дна, они превращаются в красных.
— Гневаются, — поясняет Юрий Михайлович.
Начинается схватка. Мелькают, подобно рапирам фехтовальщиков, щупальца, противники то отступают, то снова набрасываются друг на друга. Оказывается, не только щупальца, есть у осьминога и другое грозное оружие — клюв, который обычно спрятан в центре головы, мощный, как у попугая, снабженный ядовитой железой. Но до укусов дело не доходит. Побежденный покидает место поединка с непредсказуемой поспешностью.
Оказывается, в этом месте есть небольшая пещера, которую уже обжил один осьминог. Но появился другой. И что же?
— Жилищная проблема. Рыбы, как выяснилось, болтливы. Один американский ученый, Пол Уинтер, с помощью гидрофона записал, а затем издал пластинку «Песни китов», которая обошла весь мир. Осьминоги молчаливы. Их состояние легко определить по окраске. Видите, он покраснел, пошел пятнами, значит, нервничает. Мы ведь тоже бледнеем или краснеем, волнуясь. А посмотрите, как он маскируется. По их поведению понимаешь, как надо себя с ними держать. Они прекрасные партнеры по кино.
Вообще я люблю снимать животных, у которых интересная поведенческая программа, — продолжает Климов. — Что может рассказать о себе белка? Скок — орешек, скок — грибок. И все. Нечего снимать. А тут ведь множество ассоциаций с поведением человека. Взгляните, это же поистине роденовский «Мыслитель»: щупальца прижаты к голове, глаза прищурены. А тут обороняется, совсем как человек прикрывает голову.
По поведению режиссер теперь может безошибочно определить возраст животного. Маленький трусоват. Среднего возраста осьминог может начать пугать аквалангиста, в этот момент каждое щупальце начеку. Одними он держится за скалу, другими прикрывает голову, третьи зловеще направляет в сторону приближающегося пловца. Осьминог «в возрасте» сам не пугается и никого не запугивает, он степенно и неторопливо уходит, не удостоив вниманием.
— Или мгновенно перекрашивается. Вот как этот, его на грунте почти не видно.
Фильм «Осьминоги» закуплен многими зарубежными телекомпаниями. Картина получила много призов. Но режиссер опять недоволен. Да, в нашем кино вся работа съемочной группы подчинена срокам. В такой-то день кончаются съемки, в такой-то день картина должна быть сдана. Это хорошо, если дело имеешь с актерами, да и то бывает: кто-то заболел, пошел брак пленки. Но тут... Начинается тайфун, океан дыбится, вода мутнеет, осьминоги уходят на глубину. Сиди и жди у моря погоды. А время неумолимо. Из того, что задумано, далеко не все удается снять.
Задаю Юрию Михайловичу банальный вопрос. Надо иногда журналисту сознательно так поступить, чтобы вызвать собеседника на определенную степень откровенности.
— Вы, наверно, любите путешествовать?
— Я? — вспыхивает Юрий Михайлович. И это уже другой человек. Не приветливый, сдержанный, улыбчивый хозяин, а рассерженный, если не сказать — озлобленный человек, в сознании которого мгновенно вспыхнули все невзгоды кочевой его жизни. — Я не люблю таскать на себе тяжеленный рюкзак, лезть с ним в горы на пять километров. Но есть фильм «Яки» — и я должен. Я не люблю жить в палатке под снегом при температуре минус сорок, при ураганном ветре. Я не люблю мокнуть месяцами в болоте под непрекращающимися дождями. Но если выбрал дело своей жизни — терпи!
И уже спокойнее:
— Вот представьте себе. В Ленинград приехал парень поступать в институт. Не прошел по конкурсу. Домой возвращаться стыдно, решил до второго захода поступить на стройку. Стал каменщиком, приличная зарплата. Не поступил и во второй раз. Но получил комнату. Появилась семья, дали квартиру. Стал известным в городе специалистом. Он ни с кого не брал пример, ни за
кем не тянулся. Он просто честно и добросовестно делает свое дело. У меня такая же ситуация. Когда приходишь в кино, оно завораживает.
А дальше — дело его жизни потребовало, чтобы Климов не только закончил Высшие режиссерские курсы при ВГИКе, но стал и дипломированным водолазом и недипломированным, но знающим биологом, спортсменом-аквалангистом и верхолазом. Жизнь заставила научиться решать и сложные инженерные задачи. У Юрия Михайловича много друзей-биологов. Иногда в беседе с ними с какой-то ничего не значащей для собеседника фразы у режиссера рождается замысел. А бывает наоборот. Как-то поделился с другом о том, что хочет снять фильм о верблюдах.
— Ну, здесь-то ничего интересного быть не может.
Климова такой ответ не расхолодил. Корабль пустыни. Да, если рисунок перевернуть — действительно корабль: горбы — волны, ноги — мачты. А если корабль, то должен плыть. И верблюд в картине поплыл. Но как!
Животное лежит на боку, ему важно, чтобы переполненные горбы не потянули его на дно. Верблюд с учетом закона Архимеда укладывает свой груз на поверхность воды, а длинная шея выравнивает направление головы прямо вперед. Не зрелище, а наглядное пособие приспособляемости к обстоятельствам.
Режиссер никогда не отправляется на съемку «наугад» — посмотрим, что получится. Подготовка к каждой картине бывает очень длительной. По крупицам собирает он информацию о своих будущих киногероях, много читает, слушает рассказы очевидцев. Ведь все игровые картины — жизнь человеческого духа. У него свои партнеры по фильмам, и они требуют такого же тщательного изучения их характеров. Познание своих партнеров навсегда осталось в его лентах.
К интересным партнерам недавно прибавились и змеи.
Никого на киностудии «Леннауч-фильм» не удивило, что в мастерских начали делать из пенопласта некое подобие пещер. С углублениями, извилистыми ходами, создающими трудно разгадываемый лабиринт.
Сам Юрий Михайлович объяснил свой замысел так:
— Змеи любят селиться в развалинах. В таком строении им должно быть уютно.
Но для съемок нужен свет. Если установить много источников — это не только может отпугнуть предполагаемых обитателей, но и поднимет температуру, а это совсем ни к чему, поскольку экспедиция и так намечалась в жаркой пустыне. «Змеиный замок», как быстро окрестили строение на студии, снабдили целой системой зеркал. Это делалось с целью, чтобы один источник света падал на зеркало, лучик улавливал следующее зеркало и передавал очередному, поставленному под соответствующим углом.
В дни подготовки к фильму о змеях весь жизненный маршрут Климова ограничился треугольником: дом — мастерские — Зоологический институт Академии наук СССР, где ученые консультировали режиссера по всем вопросам биологии змей.
В пустыне, в ста километрах от Ашхабада, остановился дом-вагончик ленинградских кинематографистов. Не все, кто отправился в экспедицию, остались с режиссером. Два человека из группы после первой встречи с коброй продолжать работу в пустыне не могли.
«Змеиный замок» на месте присыпали песком, обмазали глиной, а вскоре и природа помогла превратить строение в подлинные развалины: по стене быстро проросла верблюжья колючка. Оставалось ждать гостей.
В первые дни произошел случай, который Юрий Михайлович и Михаил Угаров теперь оценивают как экзамен перед съемкой.
В туркменском селении неподалеку от места, где расположилась группа, к ним подошла взволнованная женщина и, не зная русского, все-таки объяснила, что к ней в дом заползла змея. Климов и Угаров вооружились крючками и пошли вслед за женщиной. Она открыла дверь дома, и как только пришельцы переступили порог, дверь за ними наглухо захлопнулась. Кобра, увидев людей, мгновенно уползла. Оставалось только заделать отверстие. Так на практике «гроза пустынь» подтвердила, что при встрече с человеком стремится избежать конфликта.
Целых четыре месяца зорко следили за жизнью ядовитых змей объективы кинокамер операторов Угарова и Смирнова. И подсмотрели, как змеи прячутся и замирают, выслеживают и бросаются на зазевавшихся грызунов, выводят потомство и сбрасывают кожу. С помощью кинокамеры удалось точно вычислить удар кобры. На пленке это всего три кадра. А если учесть, что пленка движется со скоростью 24 кадра в секунду, то, значит, скорость удара кобры — одна восьмая секунды.
И снова я не могу удержаться от банального вопроса:
— Неужели не страшно?
— Ну, как сказать... Нельзя жить под страхом. Надо знать биологию своего «объекта» и ориентироваться. У нас, к счастью, не водятся королевские кобры, они обитают в Индии. Вот их надо бояться, в какой-то период такая кобра бросается на человека, некоторые достигают пяти метров и поднимаются в рост человека. А у нас в лесу надо смотреть под ноги, ядовитость гадюки такова, что от ее укуса не умрешь. Ну, а с гюрзой или коброй посложнее. Наш вагончик мы оборудовали так, чтобы змеи туда забраться не могли.
— Обошлось?
— Не совсем. Под полом все-таки поселилась кобра. Хоть она и была непрошеной соседкой, но вела себя достойно и в вагончик забиралась лишь с целью поохотиться за мышами. Она точно оценивает твое состояние — опасен ты для нее или нет. Если спишь или лежишь, не двигаясь, проползет неслышно и все. Она зла на человека не держит, старается держаться подальше.
На Международном фестивале «Голубая планета» фильм Климова «Змеи» удостоен Главного приза.
Мы рассказали об этом художнике, которого часто видим на телеэкране в программе «В мире животных», немногое, приоткрыли лишь несколько страниц удивительной жизни. Николай Николаевич Дроздов, один из ведущих программы о Юрии Михайловиче, говорит:
— Главное, чему научился Климов, — глубокое познание природы, умение выразить свое понимание средствами кинематографа, донести до зрителя и пробудить в нем чувство ответственности за судьбу всего живого, что нас окружает. Съемкам животных, экологическим проблемам, пропаганде охраны окружающей среды посвятил себя режиссер, и за ним утвердилась репутация большого мастера-анималиста.
...Написала о Юрии Михайловиче и подумала: как же лучше назвать очерк? Может быть, «Маугли с Мельничной». Мельничная — это улица, где расположена студия «Леннауч-фильм». Это было бы верно, ведь что касается мира животных, то Климов там свой среди своих.
Или «Тридцать лет пешком по планете». Тоже верно: с первой своей экспедиции и по сей день он в пути.
И все-таки оставляю заголовок, какой вы видели вначале. Именно в нем основной смысл жизненного принципа человека и художника. Не зря Климов еще в школьные годы, когда ребята звонко пели: «Мы сдвигаем и горы и реки», задумывался, над этими словами и не понимал, зачем надо сдвигать горы и реки, если они так прекрасны.