Начало работы: Часть 1.
Анатолий Левицкий, ставший верным товарищем в этой тайной борьбе, также принял участие в короткой и злополучной кампании мая-июня 1940 года. На первый взгляд его военная карьера может показаться не такой блистательной и полной приключений, как фронтовая история Бориса Уайльда, но она была чрезвычайно типичной для сотен тысяч честных французских солдат. Разрушительный «молниеносный поход» противника и некомпетентное командование армии не оставили этим офицерам и солдатам практически никаких шансов реализовать свою боевую волю.
Анатолий Левицкий служил во французской армии в 1939-40 годах.
Левицкий был пожилым резервистом (ему тогда было уже 39 лет), который не горел желанием менять уютную тишину кабинета ученого на юридический шум военного лагеря, поэтому его мобилизовали сравнительно поздно — в октябре или ноябре 1939 года. Кроме того, ожидается, что его назначат командиром взвода в учебном пехотном подразделении, дислоцированном в Понтуазе (пригород Парижа). Это позволило ученому поддерживать связь с близкими и даже участвовать в научной работе в Музее человечества, где он с гордостью появлялся в свободное время в офицерской форме. В начале 1940 года из-за нехватки офицеров в военное время ему было присвоено звание младшего лейтенанта. Это косвенно свидетельствует о том, что у строгого и методичного Анатолия Левицкого были хорошие отношения с начальством.
С началом активной фазы боевых действий этот образцовый офицер запаса продолжал исполнять свои обязанности, даже удивляясь в разговоре с другом (который впоследствии оставил свои мемуары) тому, как мало изменилась военная жизнь. Однако война вскоре безжалостно постучалась в двери французской столицы: артиллерийский огонь 6-й и 18-й армий немецкого вермахта неумолимо приближался к городу. 11 или 12 июня младший лейтенант Анатолий Левицкий со своим взводом отправился на фронт в составе маршевого пехотного батальона, призванного пополнить «Парижскую армию», спешно переброшенную французским командованием на северо-запад. Дивизия капитал. Командир батальона не знал, что накануне французский командующий генерал Вейган (старый, подавленный сноб) приказал своим войскам отступить к Орлеану без боя. Некоторые части отступили, а другие наступали, чтобы встретить удары Люфтваффе и угроза прорыва немецкой армии, в результате чего дороги были забиты сотнями тысяч паникующих беженцев. Батальон, к которому принадлежал Анатолий Левицкий, без четких приказов и после нескольких дней мучительных скитаний скрылся в этом ручье. 14 июня 1940 года стал черным днем для Франции, когда пал Париж.
Но среди всеобщего смятения и уныния Анатолий Левицкий, человек не родившийся солдатом и тем более французом, проявил больше решимости, чем многие французские кадровые офицеры. Ему удалось сплотить наиболее решительных солдат своей армии и «догнать» отступающие войска «Парижской армии» в районе Шартра. В рамках этого он поспешно отступил в Бордо и на побережье Бискайского залива, где получил известие о перемирии. К сожалению, пока неизвестно, принимал ли Анатолий Левицкий и его взвод участие в арьергардном бою (хотя это весьма вероятно). Даже номер пехотного полка, в котором он служил на последних этапах войны, неизвестен. Французские историки долгое время больше интересовались участием Уайльда и Левицки в сопротивлении, чем военными действиями 1940 года.
Французская пехота на пути к отступлению и поражению, 1940 год. По этим дорогам прошел и Анатолий Левицкий.
После демобилизации французской армии бывший командир взвода вернулся в Париж. Его невеста, Ивонн Оддон, вспоминала после войны, что Левицкий был «крайне истощен, страдал от почечной инфекции и мучился чувством вины за то, что ничего не мог сделать для защиты Франции».
Короче говоря, ни у кого из друзей не возникло вопроса, имеет ли смысл продолжать сопротивление. Оба героя войны, Уайльд и Левицкий, в полной мере осознали позор поражения и были готовы продолжать сражаться. Перед ними стоял выбор формы будущего, и, по воспоминаниям Ивонны Оден, они уже обдумывали этот вопрос, когда впервые встретились после возвращения с фронта. Современники признавали, что Борис Уайльд был прирожденным подпольным деятелем. «Подпольная жизнь была его натурой — встречи заговорщиков, хранение оружия, борьба с надзором, опасные назначения. Если бы не его чрезмерная любовь к приключениям, его постоянная игра со смертью, он вполне мог бы стать лидером «Все сопротивление оккупации. Руководитель движения», — писал В. Сосинский.
Тем временем жизнь в оккупированной нацистами французской столице начала приобретать новое направление, и парижане, с их врожденной любовью к жизни, сделали все возможное, чтобы сохранить свои привычные традиции и занятия. На ранних этапах войны французский оккупационный режим был относительно мягким, несравнимым с оккупационными режимами на оккупированных советских территориях, в Польше и Югославии. Однако современники единодушно признавали, что «в воздухе витало чувство несвободы и унижения». В этой атмосфере возникли первые группы сопротивления, но они были еще дезорганизованы и не имели четкой стратегии дальнейших действий. О подпольной деятельности Уайльда и Левицкого в этот период имеются лишь отрывочные сведения. Их жизнь вновь «законно» вращается вокруг Музея человечества, который пытается возродить научную деятельность. Можно предположить, что эти друзья пытались тщательно оценить настроения своих коллег и парижской интеллигенции в целом, чтобы выбрать тех, кто был бы готов нанести ответный удар. Важным посланием для них и для десятков тысяч французских патриотов стала знаменитая речь генерала Шарля де Голля по лондонскому радио 18 июня 1940 года, в которой он фактически взял на себя руководство «Сражающейся Францией», и заявил: «Нет Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно быть погашено или потушено». «С этого момента Уайльд, Левицкий и другие четко определили себя как «верные деголлевцы».
Борис Уайльд, фотография, сделанная во время его участия в Сопротивлении.
Формирование подпольной интеллектуальной группы во главе с Уайльдом и Левицким можно проследить еще летом 1940 года. В создании группы Борису Вильду помогал один из первых организаторов французской подпольной сети, отставной полковник Поль Ауэ, председатель ветеранской организации Union nationale des combattants coloniaux.), использовавший структуру организации в качестве легального прикрытия для борьба с фашизмом. Поскольку операция проводилась в условиях строгой секретности и не пережила войну, полковник Оэ и Уайльд оставили мало свидетельств своего взаимодействия. Однако, учитывая, что на заседании «Группы антропологического музея» ее командир и вдохновитель Уайльд заявил, что он «не является руководителем, а исполняет приказы подпольного командования», можно предположить, что именно полковник Оэ, Для него он — самый высокопоставленный человек в Сопротивлении. Некоторые французские писатели называют полковника «соорганизатором группы». Через него Уайльд и его коллеги поддерживали связь с полковником графом де Ла Рошелем, главой подпольной организации «Север», и с британской разведкой.
Исследователи группы Уайльда-Леви все еще обнаружили много «белых пятен» в ее истории: система заговора, созданная подпольными интеллектуалами в 1940 году, «действует» и сегодня, скрывая многие факты и детали. Достоверно известно, что в июле 1940 года Борис Вильде и Анатолий Левицкий при активном участии своих коллег из Музея человечества создали подпольную организацию, которая продолжила традицию французского революционного движения и получила несколько преувеличенное название: «Национальный комитет «Национальный комитет общественного спасения» (Comité National de Salut Public). Группа постепенно пополнялась доверенными людьми, и на пике своего развития насчитывала около 30 человек. Французским историкам известны имена 28 участников, среди которых: - Борис Уайльд, Анатолий Левицкий, Ивонн Оден, Жан Кассю, Пьер Вальтер, Леон Морис Нордман, Клод Авелин, Эмили Тиллон, Жермен Тиллон, Пьер Бриссолетт, Жорж Итье, Симона Мартен-Шар Фей, Жаклин Бурделе, Рене Сенешаль, Марсель Абрахам, Аньес Гумбер и другие. В состав «Группы музея человека» вошли сотрудники музея – ученые и технические работники (в том числе директор музея доктор Поль Риветт, ставший постоянным членом группы), художники, журналисты и студенты. Самым молодым участником был студент Рене Санчар (по прозвищу «Малыш»), которому на тот момент не исполнилось и 19 лет, а самым старшим — писательница Эмили Тайрон, которой было уже за 60. Все они были объединены сильным желанием бороться за освобождение Франции и принадлежали к строго пацифистским профессиям. Только четверо из них имели недавний боевой опыт: Уайльд и Левицкий, младшие командиры на фронте; журналист Пьер Бризолетт, получивший звание капитана и награжденный Военным крестом за храбрость; и Клод Аврен, поэт и публицист из США. Кроме того, некоторые представители старшего поколения все еще помнят Первую мировую войну. Некоторый опыт подпольной работы имели только сам Борис Вильде и адвокат Нордман (евреи, бежавшие из Германии после прихода Гитлера к власти); они участвовали в немецком антифашистском движении в начале 1930-х годов. Однако члены группы компенсировали отсутствие у них реальных навыков построения сюжета, предприняв мощную интеллектуальную атаку на «человеческий литературный багаж» субъекта. В результате многие из них, в частности Борис Уайльд и Клод Африн, стали весьма успешными нелегальными иммигрантами.
Хотя Музей человека был одной из первых низовых организаций французского Сопротивления, он не был изолирован. С помощью полковников Ауэ и Де Ла Рошеля она присоединяется к общенациональной подпольной сети «голлистов», а молодая сотрудница музея Жермен Тийон (дочь Эмили Тийон) выступает в качестве их контактного лица. Вероятно, они также поддерживали контакты с левыми и коммунистическими подпольными организациями, однако информация по этому вопросу неполна. Борис Вильде также примкнул к радикальным группам бывших военных, которые немедленно перешли к вооруженному сопротивлению оккупантам, в число которых входил и его фронтовой друг лейтенант Бафару. Уайльд, возможно, принимал участие в нескольких актах саботажа и нападениях на немецких солдат вместе с Бафару и его людьми, но в этом случае он действовал «от своего имени», а не как представитель «музея». Будучи французским солдатом, Уайльд храбро сражался с нацистами на передовой. Однако во время оккупации, когда немецкий глаз визуально приобрел человеческие черты, он стал гуманистом, больше не сосредоточенным на насильственных формах борьбы. «Я борюсь за Францию , но не против немцев. «Они выполняют свой долг, так же как и мы свой», — написал он в прощальном письме жене за несколько часов до казни.
Французский боец Сопротивления, названный в честь двух бойцов, эвакуированных из России, — Б. Вильде и А. Левицкого.
Хотя боеспособность группы Уайльда-Левицки была весьма ограничена (хотя некоторые ее члены имели оружие), интеллектуальный потенциал группы был очень силен, что в условиях войны и оккупации трансформировалось в пропаганду - тем более, что они имели важную инфраструктуру, например, печатный станок Музея Человечества. Подпольные собрания обычно проводились в библиотеке Музея человечества, а Борис Вильде (или Анатолий Левицкий в его отсутствие) отвечал за координацию деятельности своих подчиненных и подготовку пропагандистских материалов. «Хозяйкой» музея была невеста Левицкого, Ивонна Оден.
Обратите внимание: Ложь и мифы СССР. Часть 3-я..
Официальной «легендой» стало заседание специально организованного научно-литературного клуба. В августе 1940 года организация опубликовала сотни печатных копий обращения по лондонскому радио «33 совета для оккупированных территорий», в котором содержались практические советы по составлению заговоров и организации сопротивления нацистам. Вскоре появилась листовка с открытым письмом доктора Риве к маршалу Петэну, главе коллаборационистского правительства Виши, в котором осуждалась вероломная позиция «вишистских элементов», а также еще одна листовка с лозунгом «Генерал де Голль, мы с вами». ! " Печатная пропаганда печаталась на мимеографических машинах в типографии Музея Человечества и распространялась членами подполья, зачастую довольно примитивными методами. Их клали в парижские почтовые ящики, как утреннюю газету, приклеивали к бокам автомобилей (в том числе немецких), разъезжающих по городу, женщины носили их в шляпных коробках и тканевых сумках в модных магазинах, а бесстрашный Джей Ман Тиллон однажды умудрился заигрывать с повод, и они прикрепили листовки к спине немецкого офицера.Подпольная деятельность многих членов группы «Музей человека» выходит далеко за рамки пропаганды. Большинство из них играли различные роли в системе нелегальной переправки добровольцев за границу для присоединения к силам «Сражающейся Франции». Благодаря усилиям Уайльда и Левицкого на поле боя отправились и некоторые русские эмигранты. Эта работа велась либо по каналам полковника Оэ (сначала на неоккупированные территории, затем в Испанию, а оттуда в Северную Африку через Португалию или Британский Гибралтар), либо с помощью подпольных леворадикальных групп (через Ла-Манш). ; первый путь считается более безопасным. Жорж Итье считается ведущим экспертом группы по «переводам в свободные зоны». Среди вывезенных с оккупированных территорий группой Вильде-Левицкого был русский философ и пропагандист Георгий Федотов. Известно, что Жермен Тиллон и Леон Нордман, а также другие члены организации активно помогали еврейским семьям, которые хотели покинуть страну или уйти в подполье, не дожидаясь депортации. По меньшей мере пять человек — Борис Уайльд, Анатолий Левицкий, Клод Эвелин, Пьер Вальтер и Жермен Тиллон — были вовлечены в сбор информации для британской разведки процесс. Согласно данным, опубликованным после войны, Уайльд и Эвелин были описаны как весьма успешные агенты. В частности, Уайльду приписывают получение и отправку в Великобританию секретных немецких документов, касающихся строительства базы подводных лодок и подземного авиационного бункера в Сен-Лазаре. Происхождение ценной добычи отчаявшегося русского иммигранта остается неизвестным. После ареста Уайльда немецкая контрразведка тщательно проверяла его знакомых среди немецких военных (в частности, лейтенанта и сотрудницу Женской вспомогательной службы Люфтваффе), но никто из них не был разоблачен. Вполне возможно, что Уайльд действительно завербовал некоторых из них. В этом случае он не «выдал» своего информатора, а унес его имя с собой в могилу. Короче говоря, можно с уверенностью сказать, что этот выдающийся человек был еще и успешным разведчиком.
Первый номер газеты «Сопротивление», издаваемой группой Уайльда-Левицки, с нарисованным от руки заголовком.
Однако главным секретным проектом группы «Музей человека» было издание подпольной газеты, название которой — «Сопротивление» — приобрело столь большое значение благодаря тщательному планированию генерала де Голля и других лидеров воюющие французы. Появление СМИ, не подверженных оккупационной цензуре и занимающих ярко выраженную патриотическую и антифашистскую позицию, крайне важно для Франции. Молодое подполье, которое еще не организовало собственную боевую работу, в основном занималось отправкой добровольцев правительству де Голля или беглецов за границу, а также (в своих небольших, более радикальных ячейках) «убить несколько фрицев», часто одновременно ценой собственной жизни. За исключением небольших и спорадических листовок, Франция, которая еще не капитулировала, имела очень мало печатных материалов для мобилизации своих граждан.
Осенью 1940 года группа Вильде-Левицкого начала подготовку периодического издания, большего по тиражу и тематике, чем листовки, и первый номер был готов к печати 15 декабря. По воспоминаниям выживших членов группы, ее название «La Résistance» восходит к девизу средневековых французских гугенотов (протестантов) — нонконформистов. «Это были просто какие-то несчастные листовки, отпечатанные с двух сторон на мимеографе (первые два номера газеты печатал сам Левицкий — прим автора), но они назывались «Сопротивление». Красивые слова, Красивое безумие, красивая страсть … Подзаголовок гласит: «Официальный бюллетень Национального комитета общественной безопасности № 1», а Клод Африн — один из редакторов первого выпуска (кроме него, редакторскую работу выполнили Борис Уайльд и писатель Жан Кассу. Французские исследователи до сих пор расходятся во мнениях относительно тиража первой нелегальной газеты французского Сопротивления, но наиболее вероятное число составляло около двух тысяч экземпляров — это солидная цифра, учитывая ограниченные возможности подполья.
Статья была написана Борисом Уайльдом; она быстро стала фактическим манифестом и руководством к действию для французских патриотов, сражающихся на оккупированных территориях. Надо признать, что Уайльд добился двойного успеха — он был талантливым публицистом и талантливым подпольным деятелем. Имеет смысл привести текст этой работы полностью:
«Сопротивляйтесь! Этот крик исходит из ваших сердец, из глубин отчаяния, в которое вы впали после разрушения вашей родины. Это крик всех тех, кто не подчиняется, всех тех, кто пытается исполнить свой долг. Но вы чувствуете Разделенный и бессильный, разделенный между идеями, мнениями и В хаосе системы вы ищете свою роль. Сопротивление означает спасение вашего сердца и вашего мозга. Но сначала вы должны действовать, делать что-то, что проявляется в позитивном поведении, Разумные и полезные действия. Многие люди Все пытались, но часто сдавались, потому что видели собственную беспомощность. Другие также объединялись. Но иногда их группы оказывались разделенными и бессильными.
Мы терпеливо и с трудом нашли и собрали их. Их уже много (только в Париже находится целая армия), они полны энтузиазма и решимости и понимают, что их усилия требуют организации, методов, дисциплины и лидерства.
Есть ли какой-то метод? Создавайте группы из знакомых вам людей. Выбирайте себе старейшин. Старейшины свяжутся с надежными людьми, которые дадут им указания и предоставят нам подробные отчеты. Наш комитет будет отвечать за координацию ваших действий со Свободной зоной и теми, кто сражается вместе с нашими союзниками. Ваша первоочередная задача — организоваться, чтобы вы могли вступить в бой в тот же день, когда получите приказ. Будьте избирательны в привлечении решительных людей и отдавайте приоритет лучшим талантам. Чтобы ободрить и вдохновить тех, кто сомневается и больше не смеет надеяться. Найдите тех, кто бросил и предал свою Родину, и держите их под наблюдением. Ежедневно собирайте информацию и важные наблюдения и передавайте их старшим. Соблюдайте строжайшую дисциплину, предельную осторожность и полную конфиденциальность. Остерегайтесь дураков, болтунов и предателей. Никогда не хвастайтесь и никому не доверяйте. Постарайтесь покрыть необходимые расходы. Мы предоставим вам средства, над сбором которых мы сейчас работаем.
Принимая на себя руководство, мы обязуемся отдать этому служению все силы — решительно и твердо. Еще вчера мы были чужими друг другу, никогда не участвовали в политической борьбе Сената или Правительства, были независимыми, простыми французами, избранными за дело, которому мы поклялись, все мы с одним желанием, с одной страстью, желание: возродить чистоту и свободу.»
Конечно, для сохранения секретности небольшая группа Уайльда-Левицкого призвала стихийно возникавшие ячейки объединиться вокруг нее, выступая от имени руководства подполья, но недостатка в богеме и академической публике не было. 30 декабря 1940 года газета опубликовала свой второй специальный «новогодний» выпуск, в котором пожелала «всему честному французскому народу» победы союзным войскам и генералу Шарлю де Голлю и скорейшего освобождения страны. Несмотря на опасности, первые несколько номеров журнала «Сопротивление» широко распространялись в течение месяца различными группами французского подполья. По имеющимся данным, менее 10% экземпляров были перехвачены гитлеровскими «органами безопасности» и французской оккупационной полицией, что также было крупным успехом подпольной организации. Возможно, оккупанты и их пособники были столь неэффективны потому, что злобная тайная государственная полиция Третьего рейха (гестапо) еще не получила широких полномочий в оккупированной Франции, а борьба с подпольем велась армией, полевой полицией (Feldpolizei) и полиция. Ответственный. Структура последнего в этом отношении традиционно уступала «ведомству Гиммлера».
Отель «Маджестик» в Париже, где во время оккупации располагалась штаб-квартира гестапо.
Публикация этой подпольной газеты вызвала широкий резонанс среди французской общественности. Более того, копии «Сопротивления» вскоре пересекли Ла-Манш, и в 1941 году проницательные редакционные статьи Бориса Уайльда регулярно транслировались на лондонских радиостанциях, вещавших на Францию. Примерно в это же время термин «сопротивление» начал использоваться и вошел в историю Второй мировой войны. Так, Борис Уайльд и Анатолий Левицкий, вероятно, ощутили первые лучи славы еще при жизни. К сожалению, они проникли сквозь решетку тюрьмы…
Оккупационные власти справедливо расценили публикацию подпольной газеты как «прямую и очевидную угрозу» и направили из Берлина специальную группу гестапо во главе с лейтенантом Делингом, чтобы «информировать людей». Выявить нелегальных сотрудников редакции. Возможно, с этого момента нам следует начать отсчет времени и ждать краха «Группы человеческого музея». ______________________________________М. Кожемякин.
продолжение следует.
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Русские у истоков французского Сопротивления (часть 2).